* * * Что ни говори, а постоянное общение с людьми Даша считала одним из преимуществ должности гостевого редактора. Но вот насколько Даша любила живую, творческую работу, настолько терпеть не могла всевозможные производственные совещания, летучки и планерки. Она уже давно обратила внимание: самый простейший вопрос, который обычно решался за пять минут, там превращали в проблему вселенского масштаба. Вместо конструктивного обсуждения стратегии, текущих дел и оперативных задач на этих мероприятиях часто устраивали разборки, сводили личные счеты и безобразно скандалили. Создавалось впечатление, что проводили их исключительно для того, чтобы испортить людям настроение и окончательно все запутать. Но апофеоз наступал, когда после кратковременного отсутствия на работу возвращался Олег Сигизмундов. Глава медиахолдинга искренне полагал, что, пока он подписывал контракты, загорал на Сейшелах или охотился на львов и носорогов в Африке, коллектив распустился, сотрудники обленились, а работа велась из рук вон плохо. Поэтому на следующий день после прибытия Сигизмундов обычно созывал на совещание высшее руководство канала и устраивал разнос своим замам, директорам, главам редакций и начальникам управлений. Изрядно потрепанные, получившие хорошую порцию адреналина и ценных указаний, они в свою очередь тоже собирали подчиненных – начальников отделов, ведущих программ, дикторов, старших редакторов, корреспондентов и всякую мелкую сошку, чтобы намылить им холку за нерадивость и преступное легкомыслие. На канале в такие дни царила атмосфера уныния и безысходности, как в осажденной крепости перед неизбежной капитуляцией. С легкой руки кого-то из остряков-журналистов эти совещания в коллективе назывались лоботомией. Сегодня был именно такой день, о чем Даша узнала сразу же, как пришла на работу. – Началось! – трагически закатив глаза, сообщила ей Элеонора Кисловская, едва Даша переступила порог их комнаты. – Матвей у Сигизмундова уже третий час сидит. Наверное, скоро до нас очередь дойдет. Ах, как не вовремя! Лиза звонила, задерживается неизвестно насколько – врезалась в какой-то «жигуль», помяла ему весь багажник и теперь ждет гаишников. – Она может еще долго их ждать. Я в последний раз ждала их почти пять часов, – меланхолично заметила Маша Соловьева, которая обслуживала экономические и социальные программы и потому, наверное, всегда была невозмутима, как биржевой аналитик в период стагнации рынка. – Вот ты ее и подстрахуешь, – нервно отреагировала Кисловская. – Девочки, вы в курсе, что у Молочникова? Если нет, звоните Лизе, она все равно там сейчас ничего не делает. Сидит, запершись, в своем «Рено» и боится. – Чего боится? – поинтересовалась Даша. – Не чего, а кого, – уточнила Кисловская, закуривая. – Хозяина «Жигулей». Он в багажнике вез ящики с помидорами из собственной теплицы. На рынок, что ли? Лизиными стараниями в багажнике сейчас сплошной томатный сок. За это мужик сначала плюнул ей на капот, а потом забрался на него и дважды подпрыгнул. Я даже слышала, как он там гремел. Видимо, уже лез на крышу. – Так он помял капот? – В голосе Маши Соловьевой послышались заинтересованные нотки автомобилиста-любителя. – И крышу? – Откуда я знаю? – пожала острыми плечами Элеонора, стряхивая пепел в цветочный горшок. – Лиза только успела крикнуть, что он поскользнулся и скатился вниз. Затем нас разъединили. – Его можно понять, – рассмеялась Даша. – Лизка весь урожай загубила. Небось опять по телефону трепалась или губы подкрашивала. – Это пусть гаишники выясняют, – махнула ручкой Элеонора, – строгие и справедливые. А вы про Молочникова лучше расскажите. Если он опять устроит мне скандал из-за того что мои сотрудницы не обеспечили на передачу нужных людей, сделаю в отношении вас всех серьезные выводы. Я не шучу! – Там есть проблемы с гостями, – сказала Маша. – Заболел космонавт, вместо него надо срочно кого-то искать. Еще Доминика взбрыкнула... – Фигуристка? – уточнила Кисловская. – Да, из шоу «Отбрось коньки». Не хочет участвовать в одной программе с Цветаной Пржевальской. Они весной, на вручении премии «Ледяной дом», подрались прямо на сцене. А Молочников настаивает, чтобы они обе были. – Вот и работайте! – назидательно сказала Кисловская. – А я пока с Валяевым переговорю, выясню, что с его новым проектом. Наверняка сегодня на совещании Ядриков спросит, что мы успели сделать. А у нас – конь не валялся. – Это он у Валяева не валялся, – заметила Даша. – Конечно, – согласилась Элеонора. – Но он все свалит на нас. И я хочу быть готова к отпору. Гордо подняв голову, Кисловская вышла из комнаты. – Даш, послушай, – сказала Маша Соловьева, когда за начальницей закрылась дверь. – Я забыла сказать: звонила Жергина и спрашивала тебя. – Что ей нужно? – У Даши противно заныло под ложечкой. – Я ведь ее программами почти не занимаюсь. – Не знаю, она мне не докладывалась. – Придется к Оксане идти. Думаешь, она сейчас у себя? – Скорее всего, она где-то в районе больших приемных. Хочет первой знать все новости. Да и перед Сигизмундовым подсветиться лишний раз. Ты же знаешь, как она перед ним лебезит. – И перед Ядриковым тоже. – Ну, с Ядриковым у них любовь-морковь, – усмехнулась Маша. – Да ну тебя, – отмахнулась Даша. – Сплетни. Матвей вообще такой – шуточки, прибауточки. А так – со всеми одинаково ровный, по-моему. – Но с некоторыми – ровней, – все так же невозмутимо продолжала Маша. – Нет, ничего такого между ними нет, это быстро стало бы известно. Но флиртует Оксана с ним довольно откровенно. И Матвей ей знаки внимания оказывает. – Он отвечает за благополучие канала и поэтому уделяет нашим звездам больше внимания, чем простым смертным. Может, ему Сигизмундов поручил. Даша не хотела уступать – Ядриков нравился ей, причем с каждым днем все больше и больше. Сначала она просто по-человечески была ему благодарна, что он защитил ее от Жергиной. Потом прониклась к Матвею благоговейным уважением как к профессионалу, настоящему асу телевизионного мира. Но в какой-то момент Дашу стали посещать совершенно нерабочие мысли. – Может быть, – охотно согласилась Маша Соловьева. – Но, с другой стороны, ему, наверное, приятно опекать красивых женщин. Ядриков по женской части явно не промах, хотя на службе держится в рамках, не придерешься. На корпоративах со всеми станцует, но продолжения не бывает. За три года я ни одной сплетни не слышала. – По-моему, он джентльмен. Просто манера такая... Немного разухабистая. – Вот устроит нам сегодня Ядриков разбор полетов по полной программе – посмотрю, что ты про его манеры скажешь, – проворчала Маша, поднявшись с кресла. – Пора бы делом заняться, а то будет скандал. Лизка, поганка, удружила с этими помидорами. Немного посомневавшись, Даша все-таки отправилась на начальственный этаж, в надежде найти там Оксану Жергину и выяснить, зачем та ее искала. На третьем этаже царила страшная суета: по коридору сновали секретарши, референты и сотрудники секретариата с лицами, на которых лежала печать государственной озабоченности. В руках они держали папки для документов и разноформатные бумажки. Мимо Даши быстро прошла руководитель пресс-службы канала Мила Черешнева, вытирая платочком заплаканные глаза. Перед приемной генерального директора о чем-то горячо спорили несколько человек из числа высших руководителей канала. Судя по их перекошенным физиономиям, свою порцию указаний они уже получили. Двое или трое разговаривали по телефону. Энергичная жестикуляция и ненормативная лексика свидетельствовали о том, что руководители приступили к выполнению вновь поставленных задач. Оксаны нигде не было видно. Тогда Даша на всякий случай осторожно сунулась в приемную. – Дашуль, приветик, – обрадованно воскликнула Юля, помощница Сигизмундова. – Чего там прячешься? Заходи. – Я не прячусь, – сказала Даша, входя в огромную, дорого обставленную комнату, стены которой украшали головы кабана, оленя, волка и другой живности. Все это были охотничьи трофеи генерального директора, самолично добытые им на бескрайних российских просторах. – У вас тут такое столпотворение, все нервные. Черешнева, я видела, вообще плакала... – Конечно, за неделю в прессе пять негативных рецензий на наши новые программы, – со знанием дела прокомментировала всезнающая Юля. – Чего она ожидала, премии? Вот Олег ей и навтыкал. А ты чего к нам? – Да Жергину ищу. Думала, она здесь. – Была примерно с полчаса назад. Спросила, как у шефа настроение, и тут же убежала. Сказала, что у нее выездное интервью и она появится очень поздно. Испугалась, наверное. – Надо же! Я думала, ее испугать может только пикирующий на ее кабриолет бомбардировщик. – Нет, почему? – возразила сидевшая тут же Света, секретарша Сигизмундова. – Однажды при мне она до смерти испугалась гусеницы. Оксану угостили яблоком, к которому прилепилась гусеничка. Маленькая такая, зеленая и мохнатая. Жергина ее чуть не проглотила, а потом так визжала – ужас! – Гусеничку испугалась? – задумчиво пробормотала Даша. – Это интересно. А сегодня чего случилось? – Да я шепнула ей, что Олег не в духе. Злой приехал со своей охоты – просто кошмар. Я его таким давно не видела. Что-то нехорошее в Африке произошло: то ли слоны мелкие попались, то ли лев чересчур прыткий. И еще вместо антилопы он водяного козла подстрелил, – поминутно оглядываясь на дверь начальственного кабинета, сообщила Юля. – Я толком не запомнила, в чем конкретно дело, поскольку не очень хорошо в этом разбираюсь. Он своему приятелю по телефону жаловался. Так кричал – мы все слышали. – Вообще мужчины такие странные, – жеманно поджав пухлые губы, сказала Света. – И сами мучаются, и зверей убивают. Сдалась им эта охота! – Короче, Жергина смоталась, и правильно сделала, – резюмировала Юля. – А то ей тоже перепало бы. Дашуль, скажу тебе по секрету, у шефа сейчас к Оксане много претензий. – Правда? – искренне удивилась Даша. – Я думала, она в фаворе. Лицо канала и все такое. – Это не совсем так. Она много стала себе позволять. То тему поднимет такую, что Сигизмундову звонят из... – Юля указала тонким пальчиком куда-то вверх. – А две недели назад у нее в программе выступил Дубравкин. – Это еще кто? – Политик, скандалист, все время какие-то демонстрации организует, марши протеста. Его Олег лично запретил показывать на нашем канале. – Может, Оксана не знала, – предположила Даша. – Знала. У всех руководителей программ есть списочек нежелательных персон. Шеф был в ярости! – Значит, не найду я Оксану, – вздохнула Даша. – Жалко, ведь она потом будет говорить, что меня никогда нет на рабочем месте. – Так позвони ей, – предложила Юля. – Не, по телефону она может опять истерику устроить. Покараулю ее до вечера. Или Куклиной позвоню. Поблагодарив девчонок, Даша уже собралась уходить, но в этот момент красивые ореховые двери кабинета распахнулись, и в приемную вместе с фигурными клубами сигарного дыма ввалились двое мужчин. Элегантный Ядриков, как всегда в безупречном костюме и белой сорочке, и низенький толстячок в расстегнутой чуть не до пупа розовой рубахе и серых брюках, которые держались на нем при помощи широких подтяжек. Юля и Света мгновенно превратились в две безмолвные статуи, а Даша от неожиданности застыла на месте. Олега Яковлевича Сигизмундова она видела впервые. Вернее, она видела его на фотографиях в глянцевых журналах и корпоративных рекламных проспектах, но вот так, лицом к лицу, встретилась с ним в первый раз. Разговор, который продолжился в приемной, носил явно не мирный характер. – Я не посмотрю, что ты у меня какой-то там миноритарный акционер, – кричал Сигизмундов высоким тенором. – Уволю безжалостно. Я тебе доверил коллектив, а ты сотрудникам тут синекуру устроил. Они потому и не работают нормально, что ты их защищаешь, потворствуешь дурацким идеям, покрываешь бездельников. Видел рейтинги? Почему мы опять скатились на пятое место? Выкину всех на улицу, наберу новую команду! – Олег, рейтинги нормальные. Почему пятое место, я тебе объяснил. Это дело временное. Меня ты можешь уволить, пожалуйста. Но Черешневу верни, это опытный специалист. «Так, значит, Милу уволили, – мысленно содрогнулась Даша. – Вот почему она плакала». – Опять в мои решения лезешь? – грозно заверещал Сигизмундов и весь затрясся. – Пойдешь вслед за ней. Я еще сегодня с Кривцовым и Молочниковым разберусь. Полгода не могут запустить проект! А деньги тянут постоянно. Твои протеже. И Жергина распустилась. Сколько еще я должен выслушивать претензии к ее программам? Всех уволю, а тебя, Матвей, – первого! Не посмотрю, что ты у нас такой профессионал – выгоню к чертовой бабушке! – Второго, – мужественно усмехнулся Ядриков. – Первой оказалась Черешнева. Даша вдруг увидела, что глаза генерального директора блеснули каким-то нехорошим светом, и поняла, что Матвей перегнул палку. Видимо, такие склоки происходили между ними не впервые, но, похоже, Сигизмундов сегодня был настроен очень воинственно и на компромиссы не шел. «Сейчас этот злой толстячок скажет: «Ты уволен!» – вдруг с ужасом поняла Даша. Ядриков занял жесткую позицию и готов был идти до конца, отстаивая свои принципы. Как она сможет работать здесь, если не будет Матвея?! Надо было срочно что-то делать. Даша поняла, что, если сейчас же ничего не предпримет, случится катастрофа. И тут она столкнулась взглядом со стеклянными глазами кабана, голова которого висела на стене. В тот же миг ее осенила идея. В приемной тем временем повисла зловещая тишина. Побледневший Ядриков молча, с холодной улыбкой смотрел на шефа, ожидая приговора. Побагровевший Сигизмундов начал набирать в легкие воздух для того, чтобы произнести роковую фразу. Из коридора не доносилось ни звука. «И даже птицы перестали петь», – мелькнула у Даши в голове глупая фраза, и она, как сквозь сон, вдруг услышала собственный замогильный голос: – И тогда я им говорю: «Надо же быть такими остолопами, чтобы доверить организацию полноценного сафари дилетантам. Вы бы еще с химчисткой договор заключили!»