«Похоже, нам не получится спрятаться от Семы Молотка в средних веках, – грустно подумал Демьян, – «здесь спокойствия не будет, так же, как и там». Он рассказал Гастону печальную историю про то, как ему пришлось участвовать в анатомическом вскрытии Коротышки Тиля. Гастон грустно кивнул. – Бедняга Тиль, я всегда ему говорил, что жадность его погубит, но он не слушал меня. Жаль парня, да спасут его грешную душу Святой Януарий и Святой Никола Чудотворец. Он поднял руку и позвал хозяина. – Марселон! Принеси нам хорошего вина и еды. Через несколько минут хозяин таверны принес высокий жестяной кувшин вина, блюдо с куском еще дымящегося мяса, лук, чеснок, большую миску с вареными овощами и два больших ломтя хлеба. – Давай выпьем за упокой нашего друга Тиля из Нанта. Пусть он попадет в рай за все страдания, что он пережил в своей собачьей жизни здесь. Гастон приподнял медный кубок с вином и выпил. Демьян последовал его примеру. – А ты что делаешь здесь? – спросил Демьян. – Я вольный человек, мой друг. Мы в городе, где много богатых людей, поэтому здесь можно хорошо разжиться деньжатами. Демьян смотрел на Гастона – он ему нравился. Перед ним сидел представитель криминального мира, наверное, убийца, ловкий вор, но в нем отсутствовала страшная сущность, что жила в циничном и безжалостном преступнике из его времени. Гастон обладал каким-то благородством и великодушием, не свойственных Семе Молотку. – И как хорошо разжился? – улыбаясь, спросил Демьян. – Неплохо мой друг. Но в данный момент я бретёр. Видишь вон тех благородных господ? Демьян посмотрел в сторону, куда кивнул Гастон. – У них назначена дуэль четверо на четверо ранним утром, но им не хватало одного хорошего бойца. Они прилично заплатили за мои услуги. И вот мы решили скоротать вечер здесь в веселой компании, а потом хорошенько выспаться перед поединком в гостинице моего приятеля Марселона. – Но ведь ты можешь умереть за чужие интересы! – вырвалось у Демьяна. – Мы все умрем, мой друг, – улыбнулся Гастон. Он наклонился к Демьяну и похлопал его по плечу. – Ты мне очень нравишься, мой друг. Есть в тебе некая божья печать, ты как не от мира сего, – задумчиво сказал Гастон – поверь, есть вещи намного пострашнее смерти. Например, бесчестье, – на миг в его глаза промелькнула такая печаль, что лицо исказила гримаса, словно какая-то боль терзала его изнутри, он поднял голову и весело сказал, – как по мне, так лучше сложить свою голову в жарком бою. Но его веселье не веселило, от него веяло холодом. – О чем ты говоришь Гастон? Демьян поставил на стол кубок с вином и, наклонив голову, заглянул в глаза своему другу. Гастон, отвернувшись, молча смотрел на горящий очаг. – Я не всегда был Гастоном Счастливой Рукой…. Это не настоящее мое имя. Когда-то вор считалось для меня низким занятием. Хочешь я расскажу тебе печальную историю рыцаря Роберта де Аркур Амбле? Это мое настоящее имя. Демьян взял кубок и допил остатки вина, и поставив его обратно, приготовился слушать. Глава 22. Печальная история рыцаря Жил в Нормандии один рыцарь по имени Илберт де Аркур Амбле. Происходил он из старого и знатного рода Аркуров, произошедшего от викинга Бернара Датчанина. Сей славный воин пришел в Нормандию вместе с отважным викингом Роллоном, и получил из его рук феод, где стал первым основателем герцогства Нормандия. Часть семьи Аркуров последовала за Вильгельмом Завоевателем на острова Британии, а часть осталась во Франции на землях, полученных их предком. Они разделились на несколько ветвей: самые богатые и знатные, Олондэ и Беврон, олицетворяли силу и мощь Аркуров. Но была еще одна небольшая ветвь Амбле. Несмотря на то, что Амбле считались храбрыми рыцарями и умелыми воинами, богатством они не обладали, да и земли им во владение достались худые – заболоченные, непроходимые, малолюдные. И весь доход семьи шел от торговли торфом, да несением рыцарской службы в войске своих более богатых, могущественных и очень дальних родственников. Илберт окончательно потерял знатность, когда однажды он привез из Фландрии девушку, захватив ее силой в одном из своих походов. Отряд рыцарей, в котором состоял Илберт, наткнулся на шайку дезертиров, ограбивших и убивших местного торговца. Они как раз сидели под большим деревом, на котором повесили несчастного купца и делили кровавую добычу. Рыцари напали на разбойников и, убив многих, захватили их добычу. Среди богатого добра они нашли связанную девушку. Ее Илберт, как первый ее нашедший, забрал себе, отказавшись от части своей доли. Сначала Элиза жила в его доме как прислуга, а потом он женился на ней, чем заслужил осуждение представителей всего своего рода. И хотя жена рыцаря умела читать, писать, знала счет, пела красивые, но грустные фламандские песни, в их глазах он пал очень низко, женившись на женщине не благородного происхождения. Но Илберт чувствовал себя счастливым человеком, потому что любил свою жену и вскоре у него родился сын, которого назвали Роберт. Малец рос сильным, храбрым и сообразительным не по годам. Его дядька, старый и бездетный Жерар де Амбле, который прошел не одно сражение и даже побывал в крестовом походе в Святой Земле, всем сердцем полюбил своего племянника. Он, будучи опытным воином, и занялся его воспитанием. Впервые отец и его дядя Жерар посадили Роберта на коня, когда ему едва исполнилось пять лет. Мальчик уверенно сидел в седле и крепко держал поводья. – Добрый выйдет из него рыцарь, – улыбаясь, сказал Жерар де Амбле, – смотри, как в седле сидит. Не вышибешь его и громом. – Нашей крови! – засмеялся в ответ Илберт. – А ну, дай-ка ему подержать меч, что ты привез с собой из священных Земель Гроба Господня. Принесли меч. Жерар вытащил его из ножен взял за лезвие и протянул рукоять мальчику. – Возьми парень его, но смотри не урони его. Меч это душа и честь рыцаря. Ты можешь потерять все кроме своей чести и души. Роберт протянул руку и взял тяжелый меч из рук старого рыцаря. Тяжела оказалась ноша. Он с большим трудом поднял его двумя руками над собой. Детские руки задрожали, но мальчик упорно держал меч над головой. Боль от напряжения всех мышц сковала тело, но он держал, ибо знал: нельзя уронить меч, потому что в нем душа и честь рыцаря. – Добрый, добрый рыцарь растет, – кивнул довольный Жерар. И стал он его обучать всем премудростям воинского мастерства. Мальчик без устали тренировался со своим дядей. Жерар научил его всем приемам владения мечом, копьем. Кузнецы еще не изготовили для юноши и его коня доспехи, и он еще не получил свои золотые шпоры, но уже все бывалые воины, увидев как он сидит в седле, одобрительно кивали – равных ему в схватке верхом вряд ли кто найдется в Нормандии. Научил его Жерар правильно держать щит и даже стоять в строю. – Не всегда рыцарь может быть на коне, – поучал он паренька, – иногда приходится становиться в строй с простыми воинами и плечом к плечу держать натиск врага. Никогда не чурайся простых воинов, там, в Святой Земле, каждый из них твой товарищ. Мать научила Роберта писать, читать, считать, петь, что выгодно выделяло юношу на фоне всех его сверстников, грубых и неотесанных. Илберт смотрел на сына с гордостью рассчитывая увидеть его, несмотря на презрение своих богатых и могущественных родственников Аркуров, в окружении влиятельного феодала. Он думал о короле, который очень сильно нуждался в помощи сильных молодых феодалов и предпочитал возвышать выходцев из незнатных семей. Тех, кто мог послужить ему силой своего меча и не мог в силу своей бедности смотреть на него, как равного себе, что делали отпрыски герцогов и графов Бургундии, Прованса, Бретани, Наварры и других могущественных феодалов. Будущее Роберта де Аркур Амбле обещало воссиять яркой и славной звездой. Но не все были уверены в этом. На заболоченных берегах Сены, недалеко от Руана, в темных и непроходимых лесах жила старуха Бергдис. Все подозревали, что она ведьма, поклоняющаяся старым языческим богам. Ее боялись, но жители близлежащих деревень и городов иногда обращались к ней за помощью в разных делах, когда они считали, что им требовалась помощь колдовства и магия. Поговаривали что ей уже не одна сотня лет, что она появилась здесь вместе с первыми викингами. Местные предания гласили, что она пришла вместе с отважным Роллоном, будучи его первой возлюбленной. Но когда храбрый викинг принял христианство, чтобы получить от французского короля Карла III Простоватого обширный феод, она не смогла вслед за ним отречься от старых богов. Сам же Роллон всячески поощрял и даже принуждал переходить норманнов в христианство. Бергдис якобы пыталась колдовскими чарами помешать этому, но не смогла. А через некоторое время Роллон женился на дочери французского короля Гизеле, позабыв свою бывшую любовь. Несчастная Бергдис проклиная своего неверного возлюбленного, покинула его и ушла жить в темные леса и болота среди дикого зверья, где продала свою душу дьяволу и продолжала поклоняться старым богам. Она очень редко появлялась среди людей. И когда ведьма медленно шла по деревне или по городу, все, замолкали и расходились в стороны, пропуская сгорбленную старуху в грязных лохмотьях. Даже самые отчаянные смельчаки опускали глаза, боясь столкнуться взглядом с ее большими, желтыми как у волка, глазами. А уж коснуться ее не смел никто. Однажды она появилась в городе, когда в нем оказались славный рыцарь Илберт, его брат Жерар и юный Роберт. Они вышли со службы в церкви, раздали нищим немного мелких монет и сели в седла, чтобы отправиться в свой небольшой замок. Она шла им навстречу, опираясь на корявую черную клюку, не встречая на своем пути препятствий, но они преградили ей дорогу. Старая колдунья стояла перед тремя всадниками, даже не думая уступать им путь. – Ты никак причаститься решила перед смертью, старая ведьма? – засмеялся Илберт, завидев старуху. Бергдис, поправила торчащие как старая пакля седые волосы, подняла крючковатый палец и скрипучим голосом спросила, указывая острым птичьим ногтем на Роберта. – Это твой отпрыск, славный Илберт? – Да, это мой сын Роберт! – Славный, славный парнишка, – захихикала она, широко открыв один глаз и зажмурив другой. – А тебе что за забота, что ты спрашиваешь? – спросил Илберт, теряя терпение и натягивая поводья. – Мои старушечьи заботы не сравнить с твоими рыцарь, – ответила колдунья, – было бы тепло, чтобы не мерзли ноги и руки, чтобы брюхо было сытым и не урчало от голода… Не сравнить с твоими заботами. – Так отойди в сторону, и я кину тебе монету, чтобы ты могла хорошенько поесть и в твоем жабьем животе не будет урчать. Старуха, опираясь на клюку, отошла в сторону на обочину дороги, обойдя небольшую лужу. Рыцари и Роберт проехали мимо нее. Илберт потянул поводья и остановился. – Перекрестись старая ведьма, – сказал он, – и скажи мне, что ты веришь в нашего христианского бога Иисуса. – Я этого не сделаю, – ответила Бергдис. – Тогда ты не получишь монету и останешься голодной! – воскликнул Илберт, – я подаю лишь людям с христианской душой. А не тем, кто ее продал сатане, врагу нашего Спасителя. – Славный рыцарь Илберт, – засмеялась старуха, – тебя распирает тщеславие, и от этого ты становишься глупым. Ты даже не подумал, что я не просто так пришла сюда и спрашиваю тебя о твоем сыне. – Меня мало волнуют бредни выжившей из ума старухи! – горячился Илберт. Он потянул поводья, конь поднялся на задних ногах и резко опустившись, ударил передними ногами по луже. Грязные брызги окатили Бергдис. Роберт и дядя Жерар засмеялись. – Что ж, – сказала она, вытирая костлявой рукой лицо, – обмануть, а потом обидеть и унизить беззащитную старуху много доблести не нужно. Но я скажу тебе то, что хотела сказать тебе, придя сюда. Она повернулась к Роберту и, протянув руку сказала. – За спиной у твоего мальчика ворон со сломанными крыльями, голова его опутана паутиной, и глаза его закрыты, не смотрит он на белый Свет. – Что ты этим хочешь сказать старая карга? – задыхаясь от гнева, спросил Илберт. – Только то, что уже сказала, – спокойно ответила она и, повернувшись, пошла своей дорогой. – Когда же тебя сожгут на костре, проклятая ведьма?! – закричал ей в спину Илберт. Старуха остановилась, повернулась и, усмехаясь, ответила. – Смерть не так страшна, как бесчестье, славный рыцарь Илберт. С дымом костра, на котором меня сожгут, я вознесусь в чертоги мертвых Вальхаллы, там меня примет Один, а богиня Фрейя вернет мне молодость и красоту. Потом она отведет меня на поля и луга Фолькванга, где меня встретят души самых храбрых воинов. И поверь это намного лучше, чем сложить свою голову, воюя против своего короля! – громко засмеялась Бергдис. – Проклятая колдунья! Клянусь честью, когда тебя будут сжигать, я принесу пару дубовых поленьев, чтобы твой костер пылал жарче! – не выдержал юный Роберт, поддерживая отца. Но старуха лишь еще громче засмеялась.