– Я всё узнала. «Хербст» – дочерняя фирма «Фарбен». Когда конгломерат распался на три основных концерна, никто не отслеживал, сколько возникло таких крошечных, почти семейных компаний. «Хербст» арендует производственный комплекс на Регенфельде, но это не точно. Приятель Йозефа, тот, что с осколком, так путанно выражался… – Они продолжают, – сказал я. – Продолжают что? Вместо ответа я рывком сбросил ноги с кровати и сморщился, когда в мозг вонзилась тупая игла. Боль прострелила шею и отозвалась в желудке. Коричневое лицо Афрани, похожее на расписной орех, закачалось, а тёплая ладонь обхватила моё запястье. – Что происходит, Эрих? Куда вы? – На разведку. – Сейчас? – Ну, мы же в шпионском боевике. – Господи! Я почувствовал, что она дрожит. – Спокойно, Афрани. Сейчас я только медленно пофланирую. Я турист. Меня интересуют открытые форточки, вентиляционные люки, лифт для белья. Я слышал, что тут есть грузовой лифт. Потом я отправлюсь в столовую и перекинусь в картишки с Угером, Гансом и Ноби. Будет конское ржание. Может быть, я заеду кому-нибудь в бубен, а может, мне. Настоящая разведка начнётся ночью, когда Полли удостоверится, что я сплю. – Боже, – сказала она и повторила: – Боже мой! От долгого лежания кровообращение в мышцах нарушилось. Бездвижная нога напоминала кусок говядины, только на периферии кожи ощущалось лёгкое беспокойство. Я постучал по колену, и тысяча миниатюрных булавок вонзилась в плоть, прокалывая её изнутри. Я думал про Ланге. Доступ к персональным данным открывает много возможностей, но ничто не может заменить интуицию и воображение. И, конечно, здравый смысл. Что мы имеем? Золотой аттестат (рабочая школа в Минце), конкурсный лист, стипендия, лаборатория Берка. А ещё – танковая бригада «Панцерштрайх». Докторская степень в двадцать пять лет! Наверняка коллеги считали его звездой. Их искреннее недоумение – что забыл этот уникум, этот гибридный кадавр в кладовке для умирающих? – так и разбилось о непроницаемую стену его чистого лба. Должно быть, он улыбался: точка роста отнюдь не там, куда льют удобрения. Чтобы вызреть, зерно нуждается в темноте. – Ночью мне что-то снилось, а я не могла даже кричать. Здесь происходит что-то страшное? – Да, Афрани. – Так же… как с моей мамой? – Примерно так. – Но у вас же есть план, – сказала она, и я вздрогнул: столько веры звучало в её горячем шёпоте. – Я чувствую, Эрих, у вас есть план. Вы нас спасёте. – Я ведь не Рюбецаль6. – Вы пулемётчик. У вас глаза пулемётчика! На стрельбах Вугемюллер не обращался ко мне иначе как «тупое мазло». Я хихикнул, но улыбка быстро увяла. Афрани была абсолютно права. Всю жизнь я лежал как гнилое яблоко, ожидая, что меня подберут. Всю свою жизнь: кровь бросилась мне в лицо, комната закружилась в сверкающей карусели, а я повторял: «Всю жизнь, всю мою чёртову жизнь», – пока барабаны в висках не застучали оглушительно громко, и ветер донёс дождевые капли прямо сюда, в эту стылую темноту; я вытер их концом одеяла, и Афрани поцеловала меня. Глава 9. Рюбецаль В сумерках здание выглядело волшебно. Я на секунду помедлил, чтобы привыкли глаза, растворяя взгляд в текстурах подступающей ночи. Неужели в эту ночь придётся войти? Бывают мгновения, когда не веришь себе, когда любая случайная мысль кажется безнадёжно фальшивой. Сейчас наступило одно из таких мгновений. Время как будто застыло. Безраздельное отчуждение овладело мной без остатка, смыв отголосок гнева, боязни и обещаний. Неужели я это сделаю? Рассеянный беловатый свет струился во двор и смешивался с жёлтым свечением, исходящим от круглой лампы, укреплённой над входом. Смешение красок создавало какой-то странный эффект. Тени предметов выступали так чётко, что выявляли любое движение. Живая мишень. Реши я пересечь лужайку, и сразу окажусь замечен с различных точек, включая директорский кабинет. Фриш будет в восторге. «Куда вы собрались, Коллер? Смываетесь, подтасовав карты? Бросьте, бросьте!» Всплеск ладонями и – ла-ла-ла. Гениальный администратор! «Ваш отчёт». Завтра они составят его за меня и отошлют в город. Завтра из Бродхума приедет состав новых заложников. Успеет ли Йен? Я сомневался в этом, как и в том, что ему позволят пройти. Тронь осиное гнездо – развоняется. Но как я уже сказал, здесь мог помочь разве что Рюбецаль. Разведка, которую я предпринял для собственного успокоения, вряд ли обеспечит вертолёт и набор ходунков, чтобы доставить моих престарелых клиентов до пункта эвакуации. Высокие ели протянуты к звёздам На Йизере в пенном потоке… Стараясь производить как можно меньше шума, я забрался на подоконник и осторожно перевалился вниз, держась за железный штырь, удерживающий ставню. «Тише, мыши…» Обходной маневр занял добрых пятнадцать минут. В конце концов, притаившись за погребальной урной, похожей на раздувшую щёки морскую раковину, я был вознаграждён зрелищем кордона, выставленного у главных ворот. – Паскудство… Со своего места я не мог разглядеть часовых. Один из них курил. Рубиновый огонёк сигареты поднимался и опускался, а я стоял, как заворожённый, вдыхая запах крепкого табака. Часовые вяло переговаривались. Я услышал сонный, как будто заторможенный голос: «Во-он там, в ящике. Дай сюда!» – и по крестьянской растяжке понял, что это Херменли. Они поставили строительную бытовку и заграждение. Ещё утром здесь не было никаких заграждений. Торжественный выезд, кажется, отпадал. Я вздохнул и, хоронясь за кустами, начал перебираться обратно, короткими перебежками, чувствуя себя быком, выпущенным на сцену за пять минут до начала корриды. *** За углом тоже было не гладко. В гараже горел свет, слышался звон железа и голоса. У подсобки стоял фургон с включенными фарами. К счастью, место водителя пустовало. Прижимаясь к забору, я обошёл гараж и углубился в кусты, шаря по плохо обструганным доскам. Внезапно рука вылетела в пустоту. Я шагнул по инерции и выпал на дорогу – в мигающий жёлтый свет: над забором имелся прожектор. – Вальтер? Низкий сиплый голос. Я отпрянул, и человек прошёл мимо, не заметив меня лишь чудом. Он повернул направо и исчез, поглощённый тьмой. Куда ведёт эта дорога? Я заметил, что она гудронирована. Очевидно, накрытый брезентом фургон приехал по ней или только готовился выехать. На карте Бессера эта трасса тоже отсутствовала – почему? «Потому что это не трасса, – подсказал внутренний голос. – Этот кратчайший отрезок пути соединяет «Эдем» и железку, заброшенную станцию, о которой обмолвился Мауэр. Интересное, чёрт возьми, дело!» Когда бежишь ночью, ощущения перехлёстывают за край. Горы, как чёрное покрывало, стелились вверх, где на границе с небом мерцал рубиновый огонёк – радар или радиовышка? Шелест ветра усилился, а деревья напоминали скелеты – уродливые и безжизненные. Так или иначе, дорога закончилась. С вершины холма я увидел металлические столбы, держащие рифлёный забор, и проход между ними – лампы изливали точечный синий свет. Это была станция, и на путях стоял маневровый поезд – тупоносый самоходный вагон, окружённый с обоих концов поручнем с низенькой лесенкой. Огромные буквы сообщали, что он называется ZWG. Он был чудовищен. Двухосный выродок дизельной эволюции; его нутро дышало соляркой, а зубчатые линии корпуса наводили на мысль о гребенчатых спинах доисторических ящеров, их уродливой, но фантастически мощной тяжеловесности, управляемой крошечным мозгом. Несмотря на свой страхолюдный вид, вагончик явно использовался. Я опять едва успел укрыться в тень, избегая чужого взгляда. От стрелки уже шествовал проводник – а может, и караульный. В руках он держал внушительных размеров кувалду и насвистывал «Кукушку», глядя прямо перед собой. Крупный мосластый парень, совершенно мне незнакомый. Спрашивается, откуда он взялся и где хранится его трудовая карточка? Дела становились всё интереснее. *** На обратном пути я вдруг сообразил, что буквы ZWG означают тягач или попросту «цверг»7. Проклятие Рюбецаля свалилось мне на плечи как манна небесная. Для каких таких целей им понадобился тягач? Впрочем, вагончик мог применяться и просто для перевозок, без грузовой платформы, если речь шла, например, о транспортировке лекарств. Или людей. Охотник из Курпфальца