– Это комаррские террористы. Психи. С ними нельзя вести переговоры! Покойный барон Риоваль был психом. Покойный сэр Гален тоже был психом, вопроса нет. И покойный генерал Метцов неплохо вписывался в их компанию, если подумать. Майлз вынужден был признать, что все те переговоры имели весьма плачевные последствия. – У меня есть опыт в таких делах, Форгир. К тому же я сомневаюсь, что доктор Судха – псих. Он даже не сумасшедший ученый. Он просто очень огорченный инженер. Эти комаррцы на самом деле самые сентиментальные революционеры, которых я когда-либо видел. Майлз немного постоял, отстраненно глядя на цветную голограмму плана Форгира. В голове его проносились мысли о транспорте для эвакуации станции и размышления о том, в каком состоянии духа пребывают сейчас комаррцы. Их заблуждения, политические страсти, личные качества, возможные суждения… а на заднем плане – ужас и отчаяние Катрионы. Если даже такая здоровенная штука, как комаррские купола, вызывает у нее клаустрофобию… Прекрати. Майлз мысленно воздвиг стеклянную стену между собой и внутренним потоком тревоги. Раз уж его власть здесь абсолютна, он обязан иметь ясные мозги. – Каждый час покупает жизни. Мы сыграем на время. Соедините меня с командующим военной станцией, – приказал Майлз. – А потом проверим, ответит ли Судха по комму. Пустая комната, где расположился Майлз, могла с тем же успехом находиться на ближайшей военной станции или на корабле в тысячах километров от станции, а также и в нескольких сотнях метров от причалов Южной транспортной, где в действительности и находилась. Местонахождение Судхи, когда его физиономия наконец возникла на головиде, было не столь анонимным. Инженер сидел в той самой диспетчерской, откуда в последний раз говорила Катриона. Майлз размышлял, кто из техников Имперской безопасности следит за коридорами, а кто держит палец на кнопке внешней двери для выхода персонала. Они настроили ее на блокировку? Лицо Судхи было мрачным и откровенно усталым. Да, от невозмутимого спокойствия, с которым он тогда лгал Майлзу, не осталось и следа. Справа от него на подлокотнике сидела Лена Фоскол, выглядевшая как какой-то неряшливый визирь. Госпожа Радоваш тоже здесь присутствовала, ее лицо оставалось немного в тени. Каппель стоял в стороне, практически не в фокусе. Отлично. Кворум комаррских акционеров, если Майлз правильно понял сигнал. По крайней мере они хоть так почтили власть Имперского Аудитора. – Добрый вечер, доктор Судха, – начал Майлз. – Вы здесь? – Брови Судхи поползли вверх, когда он глянул на дисплей, уточняя, откуда идет передача. – Ну да. В отличие от администратора Форсуассона я освободился от оков и выбрался с опытной станции живым. Я по-прежнему не знаю, рассчитывали ли вы, что я выживу. – Он ведь не умер, правда? – прервала его Фоскол. – Увы, умер. – Майлз сознательно заговорил как можно мягче. – А я вынужден был на это смотреть, в точности, как вы планировали. Каждую минуту до самого конца. Это была удивительно некрасивая смерть. Фоскол умолкла. – Теперь это не имеет значения, – произнес Судха. – Единственное, что мы хотим от вас услышать, это что для нас готов скачковый корабль, который перевезет нас на нейтральную территорию – Пол или Эскобар, – после чего вы получите обратно ваших фор-леди. Если вы нас вызвали не за этим, я немедленно отключаюсь. – Сначала мне хотелось бы сообщить вам кое-какую информацию, – сказал Майлз. – Не думаю, что вы ее ожидаете. – Валяйте, – махнул рукой Судха. – Боюсь, что ваш свертыватель п-в-туннелей больше не может считаться секретным оружием. Мы взяли на «Боллен дизайн» все технические характеристики. Профессор Фортиц пригласил доктора Риву из Солстисского университета в качестве консультанта. Вы признаете ее репутацию? Судха осторожно кивнул. Глаза Каппеля расширились. Госпожа Радоваш смотрела равнодушно. Фоскол вся подобралась. – Ну вот, собрав воедино все технические характеристики вашего сооружения, а также данные об аварии на отражателе, присовокупив к этому познания в области физики доктора Ривы – кстати, еще присутствовал математик, Юэлл, если это имя вам о чем-нибудь говорит… Так вот, ведущий специалист Империи по анализу технических неполадок и ведущий специалист Империи в области пятимерного пространства пришли к единодушному выводу, что на самом деле вы никакого сворачивателя п-в-туннелей не изобрели. Вы изобрели п-в-бумеранг. Доктор Рива утверждает, что, когда амплитуда резонансных колебаний превышает пороговое значение, туннель вовсе не схлопывается, а выбрасывает всю эту энергию в трехмерное пространство в виде мощной гравитационной волны. Именно такой выброс и уничтожил солнечный отражатель и рудовоз, а также – прошу прощения, госпожа Радоваш, – убил доктора Радоваша и Марию Трогир. Аварийщики обнаружили ее тело несколько часов назад, о чем я с сожалением вам сообщаю, завернутое в какой-то кусок обшивки, который они нашли еще неделю назад. Горе Каппеля выразилось лишь в вырвавшемся у него вздохе, но по его щекам текли слезы. В яблочко, подумал Майлз. Так я и думал. Уж больно рьяно он это отрицал. Никто из комаррцев не выглядел удивленным, лишь расстроенным. – Так что если бы вам удалось довести дело до конца, вы бы всего-навсего уничтожили эту станцию вместе с пятью тысячами человек, которые на ней находятся, и самих себя. А завтра утром Барраяр все еще был бы здесь. – Майлз сознательно опустил голос чуть ли не до шепота. – Все ради ничего. Даже меньше, чем ничего. – Он лжет! – яростно воскликнула Фоскол. – Он лжет! Судха издал что-то вроде тихого рычания, взъерошил волосы и покачал головой. Затем, к великому изумлению Майлза, расхохотался в голос. Каппель уставился на своего коллегу: – Ты думаешь, именно поэтому? Потому что он срабатывал именно так? – Это все объясняет, – начал Судха. – Это объясняет… О Господи… – Судха увял. – Я думал, все дело в рудовозе, – проговорил он наконец. – Что это он каким-то образом помешал. – Также должен вам сообщить, – заявил Майлз, – что Имперская служба безопасности арестовала всех сотрудников отдела использования избыточного тепла и их семьи, которых вы бросили в расположении Транспортной компании Южного порта в Солстисе. А также прочих ваших друзей и родственников, ни в чем не повинных, ни о чем не подозревавших людей. Игра в заложников – скверная игра, печальная и жуткая, которую легче начать, чем прекратить. Худшие варианты этой игры, которые мне доводилось видеть, заканчивались тем, что ни одна из сторон не брала верх или не получала того, что хотела. А больше всего при этом теряют те, кого в эту игру втянули в виде заложников. – Барраярские угрозы, – мотнула головой Фоскол. – Вы действительно полагаете, что после всего мы не сможем вам противостоять? – Уверен, что сможете, но зачем? Во всей этой каше призов не осталось. Самый крупный исчез. Вы не можете изолировать Барраяр. Вы не можете сохранить вашу тайну или прикрыть тех, кого оставили на Комарре. Единственное, что вы можете сделать, это убить еще несколько невинных людей. Великие цели могут претендовать на большие жертвы, это верно, но ваши возможные награды постепенно усохли. Все, хватит на них давить. Наоборот, сбавим прессинг. – Не для того мы прошли через все это, – прохрипел Каппель, утирая глаза руками, – чтобы вручить величайшее оружие века барраярцам. – Так оно уже у нас. Хотя как оружие эта штука имеет на данном этапе ряд существенных дефектов. Но доктор Рива говорит, что есть свидетельства, что из п-в-туннеля выходит больше энергии, чем входит туда. Что предполагает дальнейшее мирное использование, когда явление будет изучено лучше. – Правда? – Судха даже выпрямился. – Как она это вычислила? Какие у нее получились цифры? – Судха! – неодобрительно воскликнула Фоскол. Госпожа Радоваш поморщилась, а Судха нехотя замолк, пристально, слегка сощурясь, глядя на Майлза. – С другой стороны, – продолжил Майлз, – до тех пор, пока дальнейшие исследования не покажут, что закрыть п-в-туннель действительно невозможно, ни один из вас никуда не двинется, особенно на планеты за пределами Империи. Это как раз одно из ужасных военных решений. И боюсь, исходит оно от меня. «Фор-леди – не расходный материал», – сказал он Форгиру. Он лгал тогда или солжет сейчас? Майлз и сам толком не знал. Может, комаррцы тоже не догадаются. – Вы все, безусловно, отправитесь в барраярскую тюрьму, – продолжил он. – Договор с дьяволом о том, чтобы стать фором, включает в себя элемент, который многие, включая и некоторых форов, не замечают. Он гласит, что наши жизни предназначены для жертвы. Никакие угрозы, никакие пытки, никакое медленное умерщвление, которым вы можете подвергнуть захваченных вами барраярских женщин, не изменят вашей судьбы. Правильно ли он выбрал путь? На головиде их лица выглядели непропорционально, расплывчато, и было трудно прочесть выражение. Майлз пожалел, что не может вести этот разговор лицом к лицу. Половина скрытых подсказок, такие, как положение тела, жесты, оказалась недоступна. Но предстать пред ними лично означало пополнить ряды заложников, а это вряд ли способствовало бы разрешению проблемы. Майлз вспомнил женскую руку, выскользнувшую из его пальцев и исчезнувшую в тумане. Он бессильно сжал кулаки. «Больше никогда», – ты говорил. «Не расходный материал», – говорил. Майлз пристально вглядывался в лица комаррцев, пытаясь прочесть на них хоть что-нибудь: верят, не верят, насторожились, расслабились. – В тюрьме есть определенные преимущества, – убедительно заговорил он. – Некоторые тюрьмы довольно комфортабельные, и в отличие от могилы из них когда-нибудь, со временем, выходят. А теперь я предлагаю вам в обмен на безоговорочную капитуляцию и дальнейшее сотрудничество лично гарантировать вам жизнь. Не свободу, обратите внимание. С этим придется подождать. Но время проходит, на смену старым кризисам приходят новые, у людей меняются взгляды. У живых, во всяком случае. Опять же существуют амнистии по случаю крупных событий. Рождения императорского наследника, в частности. Сомневаюсь, что кому-либо из вас придется просидеть в тюрьме полных десять лет. – Какое заманчивое предложение! – ядовито бросила Фоскол. Майлз позволил себе приподнять бровь: – Зато честное. У вас больше шансов получить амнистию, чем у Тьена Форсуассона. А пилот грузовика уже не порадуется встрече с детьми. Я тут заново просмотрел результат ее аутопсии, я не говорил? Результаты аутопсии всех погибших. Если у меня и есть угрызения совести, то лишь из-за того, что я лишаю семьи погибших на отражателе возможности добиться справедливости. За такое убийство положен гражданский суд. После этих слов даже Фоскол отвела взгляд. Отлично. Продолжим. Чем больше времени он займет, тем лучше, к тому же они его слушают. До тех пор, пока он не дает Судхе отключить комм, он таким образом добивается своего рода успеха. – Вы все время поносите барраярскую тиранию, но почему-то мне кажется, что вы, ребята, не провели всекомаррского голосования, когда намеревались запечатать – или украсть – их будущее. А если бы провели, то вряд ли посмели бы. Двадцать лет назад, может, и пятнадцать, вы и получили бы поддержку большинства. Но даже десять лет назад уже было поздно. Неужели ваши сограждане захотели бы запечатать навечно ближайший рынок и потерять там торговлю? Потерять всех родственников, переехавших на Барраяр, и своих внуков полубарраярцев? Ваш торговый флот обнаружил, что барраярский военный эскорт ой как им полезен, причем довольно часто. Так кто же здесь настоящий тиран – грубые барраярцы, которые, пусть и неловко, стараются включить Комарру в свое будущее, или комаррские интеллектуалы, которые желают исключить всех и вся, кроме себя самих? – Майлз сделал глубокий вздох, чтобы подавить закипающий гнев, сознавая, что балансирует на лезвии ножа. Осторожно, осторожно. – Так что единственное, что нам остается, это спасти как можно больше жизней из обломков. Через некоторое время госпожа Радоваш спросила: – Как вы можете гарантировать нам жизнь? Это были первые слова, что она произнесла за все время. До этого она лишь внимательно слушала. – Моим приказом как Имперского Аудитора. Только император Грегор может его отменить. – А почему император Грегор этого не сделает? – скептически поинтересовался Каппель. – Ему все это очень не понравится, – честно ответил Майлз. А мне придется ему обо всем этом докладывать, помоги мне Боже… – Но… если я дам слово, не думаю, что он станет возражать. – Помолчав, Майлз добавил: – Или мне придется подать в отставку. – Как приятно нам знать, что после нашей смерти вы подадите в отставку! – фыркнула Фоскол. – Какое утешение! Судха теребил губу, глядя на Майлза… на голоизображение, напомнил себе Майлз. Похоже, не только ему не хватает подспудных подсказок… Инженер молчал, размышляя… О чем? – Ваше слово? – скривился Каппель. – Знаете, что оно для меня значит? – Да, – резко ответил Майлз. – А вы знаете, что оно значит для меня? Госпожа Радоваш склонила голову набок, и ее спокойный взгляд стал, если таковое возможно, более сфокусированным. Майлз наклонился к комму: – Мое слово – это единственное, что стоит между вами и ретивыми героями из Имперской службы безопасности, намеревающихся прорваться к вам сквозь стены. Им коридоры не нужны, знаете ли. Мое слово вынуждает меня придерживаться данной мною присяги Аудитора, которая в данный момент помогает мне не моргнув глазом выполнять долг, а я считаю его более ужасающим, чем вы можете себе представить. У меня только одна клятва. И она не может быть правдива в отношении Грегора, если ложна перед вами. Но если печальный опыт моего отца в том мерзком эпизоде в Солстисе и научил меня чему-то, то лишь одному – не обещать того, что не в моих силах. Если вы спокойно сдадитесь, я смогу удержать все под контролем. Если же службе безопасности придется захватывать вас силой, то возможно всякое. В возникшем хаосе и неразберихе перевозбужденные барраярские юнцы запросто способны перестрелять бешеных комаррских террористов. – Мы не террористы! – горячо запротестовала Фоскол. – Да? Вам вполне удалось затерроризировать меня, – холодно отрезал Майлз. Фоскол поджала губы, но Судха казался не столь уверенным. – Если вы спустите на нас СБ, то все последствия будут на вашей совести! – бросил Каппель. – Почти верно, – согласился Майлз. – Если я спущу службу безопасности, то это будет моей ответственностью. В этом и разница между «быть ответственным» и «держать под контролем». Я – ответственный, вы – держите под контролем. Представляете, как это меня пугает? Судха фыркнул. Майлз невольно дернул уголком губ. Ага, Судхе такой расклад тоже знаком. Фоскол наклонилась вперед: – Все это треп и дымовая завеса. Капитан Форгир сказал, что за скачковым кораблем послали. Где он? – Форгир лгал, как ему и положено по должности. Никакого скачкового корабля не будет. Черт, вот оно! Теперь остается лишь два возможных варианта. А их и прежде было только два.