Джиллиан стала готовить дочку ко сну, стараясь не обращать внимания на пульсирующую головную боль. Держа за ухо плюшевого зайца по имени Ушастик, сонная Грейси стояла посреди комнаты, а Пятныш беспокойно терся о ее ноги. Джиллиан отвела дочь в ванную и, пока Грейс сидела на унитазе, стянула с нее через голову платье и надела ночную рубашку, разрешив не чистить сегодня зубы. В детской она откинула с белой металлической кровати кружевное покрывало, и дочка улеглась в постель в обнимку с Ушастиком. Пятныш, как верный сторожевой кот, запрыгнул на подушку и примостился рядом. – Пятныш по-прежнему считает себя собакой, – вздохнула Джиллиан с улыбкой. – Может, подберем ему более кошачье имя – например, Пушок? Грейси сонно улыбнулась. Из открытых окон слышался отдаленный гул океана, соленый воздух пропитывал подушки и распространялся по всему дому. Джиллиан с наслаждением вдыхала запах своей юности, ласково положив руку дочке на лоб. Грейс еще не спала и пристально глядела на мать, будто ожидая вопроса. – Солнышко, а кто такая Лорен? – спросила Джиллиан. Ее шепот был едва ли громче легкого бриза, треплющего занавески. Пятныш поднял голову и сощурил глаза. – Моя новая подруга. Она хочет нам помочь. – Понятно. – От волнения у Джиллиан перехватило дыхание. Осторожно подбирая слова, она продолжила: – Послушай меня: людей в твоей голове ты вообразила. Они ненастоящие и не могут ничего предсказывать. Например, приехавший нам на помощь полицейский – совпадение. Не надо так серьезно ссылаться на их слова, а то мне становится страшно. Губы Грейс предательски задрожали. – Я не хочу тебя пугать, Джилли-Дилли, но они и правда настоящие! Беременный живот давил на седалищный нерв. Джиллиан устало провела рукой по лицу. Может, это и в самом деле совпадение. А может, дочери нужна помощь специалистов. В последний год перед смертью бабушка постепенно теряла рассудок и почти каждую ночь звонила в полицию, заявляя, что видит на пляже занимающихся сексом голых людей. – А больше ты ничего такого не видишь? Например, голых людей? – с беспокойством спросила Джиллиан. Взглянув на озадаченное дочкино личико, она тут же почувствовала себя идиоткой и с улыбкой добавила: – Ладно, давай-ка спать. Мы с тобой ужасно устали, нужно как следует выспаться. Утром будет гораздо лучше, вот увидишь! Грейси даже не пошевелилась. – Лорен так и говорила, что ты не поверишь. С раздражением, которое усиливалось от усталости и печали, Джиллиан склонилась над дочкой и посмотрела прямо в ее карие глаза – единственное, что было общего в их внешности. – Хватит! Пожалуйста, перестань говорить о своих воображаемых друзьях. Пусть они останутся в прошлом. А мы начинаем новую жизнь. Я не хочу больше слышать о Лорен. Ты поняла? Грейс сглотнула слезы и медленно кивнула. Джиллиан чмокнула дочку в лоб, выключила свет и вышла из комнаты, чувствуя на себе внимательный взгляд двух пар глаз. Поколебавшись, она оставила дверь приоткрытой, впустив в темную спальню полоску света из коридора. Растирая затекшую шею, Джиллиан прошла в самую большую спальню и рухнула на кровать рядом с нераскрытым чемоданом. Затем машинально откинула крышку и сунула руку внутрь. Отодвинув компрессионные чулки, нижнее белье для беременных и пару блузок, она наконец нашарила в дальнем углу и вытащила наружу небольшую, размером с ладонь, деревянную шкатулку. Шкатулка была вырезана из цельного куска сосны и отполирована до блеска. Внутри лежала маленькая деревянная звездочка со слегка неровными краями и пожелтевшая от времени записка, затертая и порванная на сгибах. Джиллиан и сама не понимала, зачем хранит эти сувениры из времени, в которое ни за что не хотела бы вернуться. Может, потому, что больше ничего не осталось от двух людей, которых она когда-то любила со всей страстью детского сердца и которых потеряла навсегда. Джиллиан долго держала шкатулку в руках, не притрагиваясь к записке. Она приехала на остров не для того, чтобы вернуть прошлое, а чтобы примириться с настоящим и попробовать найти будущее. Хотя по-прежнему отчетливо помнила, как сильные мальчишеские руки мастерили красивую шкатулку и писали записку, крепко сжимая карандаш длинными пальцами. Она потрогала вырезанные сверху инициалы – две буквы «Л» переплетались, как и два имени, навсегда оставшихся в памяти. Накрыв прошлое крышкой, Джиллиан убрала шкатулку подальше в ящик прикроватной тумбочки. Затем натянула ночнушку и забралась в постель, надеясь поскорее уснуть. Однако сон не шел, несмотря на дикую усталость, и лампа у кровати продолжала ярко гореть. Тихие предутренние часы наполнились воспоминаниями о доме, о бабушке и о мальчике, с которым она танцевала свой первый танец и разделила первый поцелуй. Наконец рассвет окрасил белые стены в розовый, и за окном послышались крики чаек. Глава 2 Если на песке у кромки воды появляются маленькие дырочки, значит, там притаился моллюск. Зная это, шестилетняя Джиллиан старательно зачерпывала ладошками и отбрасывала в сторону влажные горсти, пока не добралась до драгоценного клада. А затем гордо показала трофей стоявшей рядом бабушке и отправила его в ведро к остальным моллюскам. Бабушка Пэрриш – в соломенной шляпе с широкими полями и закатанных до колен штанах – подмигнула внучке и показала другие перспективные места на берегу. Девочка побежала вперед. Поскорей бы наполнить ведерко – и будет им с бабушкой вкусный ужин! Вдруг она заметила на влажном песке небольшой холмик и ямку в форме полумесяца, а рядом – следы когтей. Края лунки были вымазаны в яичном желтке, а на дне лежали осколки скорлупы. Джиллиан с рыданием упала на колени возле разоренного черепашьего гнезда, опрокинув свой улов; моллюски рассыпались по песку, словно жертвенные дары. Бабушка подошла и опустилась на песок рядом с внучкой. – Что-то рановато черепахи решили отложить яйца. Джиллиан молча кивнула, с невыразимой печалью глядя на остатки гнезда и погубленных черепашек. Бабушка разровняла холмик рукой, ласково гладя песок, будто расстроенного ребенка. – Похоже, здесь побывал енот. Видишь отметины от когтей? – Зачем же он раздавил их всех? Взял бы несколько, а остальные оставил, чтобы черепашки смогли вылупиться. – Джиллиан шмыгнула носом, ненавидя енотов всеми фибрами души. Бабушка Пэрриш отогнула широкие поля шляпы и улыбнулась. – Ничего не поделаешь, природа порой жестока. – Прищурившись, она взглянула на океан. – Хорошо, что мама-черепаха об этом не знает: думает, ее детки лежат себе спокойно в уютном и безопасном гнездышке. – А почему бы ей не остаться и не охранять их до самого рождения? Бабушка пожала плечами. – Так уж у них заведено: роют ямку, откладывают яйца и хорошенько закапывают гнездо, чтобы никакие враги не смогли навредить малышам. – Значит, эта черепаха плохо старалась. – Джиллиан хмуро глядела на раздавленные яйца, осуждая в душе нерадивую мать. Бабушка Пэрриш отвела от внучкиного лица выбившиеся из косичек темно-каштановые пряди. – Понимаешь, мамы делают лишь то, что в их силах. Бог не требует от нас чего-то большего. Тут Джиллиан заметила на самом дне гнезда маленькое белое пятнышко и стала осторожно сметать с него песок. Бабушка Пэрриш пришла ей на помощь, и вскоре они радостно улыбались, разглядывая неожиданную находку: маленькое – не больше мячика для настольного тенниса – черепашье яйцо. – Вот видишь? Иногда мы выживаем, несмотря ни на что! – сказала бабушка с явным облегчением. Она осторожно вернула яйцо на место и засыпала ямку песком. А затем переложила свой улов в ведерко Джиллиан и набрала в дюнах полное ведро сухого песка, решив получше замаскировать гнездо. Набросав сверху высохшую траву, она подмигнула внучке. – Иногда полагаешься на чужую доброту, чтобы вернуться в родной дом. Закончив работу, бабушка подала внучке руку. Золотое обручальное кольцо мягко коснулось пальцев Джиллиан, и она окончательно успокоилась. А затем принялась собирать рассыпавшихся моллюсков. Чья-то длинная тень закрыла солнце; бабушка с внучкой подняли головы и увидели Мейсона Уэбера, старшего сына шефа полиции. В свои девять он уже успел перерасти миссис Пэрриш. – Надеюсь, вы не трогали черепашьи гнезда? Нельзя портить природу. Отогнув поля шляпы, бабушка посмотрела на него с королевской снисходительностью. – Ну что ты, Мейсон! Мы всего лишь собираем моллюсков. Это ведь не запрещено? Он снял кепку и вытер рукой вспотевший лоб. – Нет, мэм. – Мейсон перевел взгляд на Джиллиан. – Там за тобой родители приехали. Наверное, хотят увезти обратно в Атланту. Вцепившись в бабушкину руку, она с вызовом вздернула подбородок: – Нет у меня родителей. Я сирота! Он снова надел кепку и смерил Джиллиан кислым взглядом. Миссис Пэрриш крепко сжала внучкину ладошку. – Спасибо, Мейсон. Мы как раз хотели возвращаться. Джиллиан уныло плелась рядом с бабушкой, глядя на свои перепачканные песком босые ноги. Теперь ей точно предстоит унизительное раздевание на заднем дворе и душ – иначе отец ни за что не пустит в машину. У подножия дюн она оглянулась: накатившая на берег волна залила все следы. Словно их с бабушкой здесь и не было. Ногу на миг свело судорогой, Джиллиан открыла глаза и ошарашенно уставилась в незнакомый потолок. Сон был на удивление реалистичным; она до сих пор чувствовала бабушкин запах – запах мыла и детской присыпки. Сердце пронзила острая боль от невосполнимой утраты. Джиллиан смахнула слезы, не позволяя себе раскисать, и села. Снизу послышался настойчивый стук в дверь. Вздрогнув от неожиданности, Джиллиан по привычке потрогала большим пальцем зазубринку на бабушкином кольце, надетом на безымянный палец правой руки. Еще не до конца проснувшись, она с трудом встала с постели и натянула свитер поверх ночнушки – халат по-прежнему лежал где-то в недрах чемодана. А затем чуть не потеряла равновесие, запнувшись о прикроватный коврик, но вовремя ухватилась за ручку двери. По утрам седалищный нерв донимал ее особенно сильно. Джиллиан тихонько выругалась, вспомнив, что оставила электрогрелку в багажнике «Вольво». – Ты опять сказала «черт», Джилли-Дилли! Грейс стояла на пороге детской, крепко держа Ушастика за длинное ухо. Солнце проникало через розовые занавески, заливая все нежно-розовым светом. – Извини, я не знала, что ты здесь. – Я сидела тихонько, чтобы тебя не разбудить. Хочешь, я открою? – Спасибо! А то я еще не скоро доползу по этим ступеням. С радостным энтузиазмом, присущим лишь детям, Грейс кубарем скатилась по лестнице, открыла задвижку и настежь распахнула дверь.