— Да гонят, наверное, — говорю неуверенно. — Может, и гонят, — пожал плечами спутник, — но Ступа реально гад. Вон, убедился сам, что шутить с ножом не будет? Я махнул рукой и снова передал бразды правления Филе. Мы дошли до деревянной водокачки, потемневшей и покосившейся от времени. Крыша ее совсем провалилась, из ржавой трубы капала вода, образуя большую лужу возле натоптанной людьми тропинки. Дверь в помещение была тщательно закрыта на амбарный замок. Я тщательно промыл рану, морщась от ледяной воды, потом обвязался так, чтобы не было видно пореза и крови на ткани. Потом от души напился. Филя оголился до пояса и ополоснулся, охая и рыча. — Так, подожди минутку, — мне пришла в голову мысль. — Что опять? Филя не успел ойкнуть, как я щедро обмазал его одежду своей кровью. Оставил несколько следов на рукаве рубашки и удовлетворенно хмыкнул. — Ты чего делаешь, придурок? — взвыл Филя. — Да подожди орать, — я схватил его за руку. — Помоги мне, пожалуйста. Сам видишь, как меня скрадывают! Отвлеки магов на себя! Аура крови сильная, они за тобой увяжутся. Если даже и поймают, скажешь, что разошелся со мной где-то во дворах. Кровь моя, не отрицай. Случайно замазался, когда помогал мне. — Э… Мы разбегаемся, что ли? — А ты что думал? Нам нельзя появляться в городе вместе. А так есть шанс. Поможешь? — Хрен с тобой, помогу, — хороший пацан Филя, только связался с босотой. Я хлопнул его по спине, и мы пошли дальше. Показались крыши многоэтажек, соседствующих с деревянными развалюхами пригорода. — Кто такой Ступа? — Воевода, — сплюнул на землю Филя. — Кто? — от неожиданного ответа я рассмеялся. — Какой воевода? — Ну…, - смутился парнишка, — так его Пятак называет. Ступа организовывает летучие отряды из пацанов, которые контролируют свою территорию. В каждом отряде по десять-пятнадцать человек. У Ступы в подчинении три группы. Есть еще Лысый. У того с головой вообще беда. Стукнутый какой-то. Псих. — Кто придумал такую систему? — стало мне интересно. Будет что Жароху рассказать. Старик просил очень внимательно присмотреться к организации уличных группировок, узнать внутреннюю структуру и принципы их действий. — Да урки и придумали. Полгода назад императорская амнистия была, вот к нам в Торгуев несколько бывалых «иванов» и причалило. Хвича, Косарь, Болгарин — авторитеты, сразу же взяли город под свою руку. Хвича, тот за деповских встал, и теперь подзуживает остальных. Косарь и Болгарин были против такого передела, но Хвича почуял силу. Знаешь, сколько у него быков под рукой? — Быки — это исполнители, солдаты? — легко угадал я. — Ага. Человек сто, не меньше. И шпана, вроде банды Пятака. Сила…. — Долго еще? — не вытерпел я, когда Филя сделал очередной нырок между блоками кирпичных домов, и мы оказались в уютном скверике, заполненном гуляющими мамочками и бабушками с детьми. На меня полуголого и растрепанного Филю с кровавыми полосами на рубашке они смотрели с укором и отвращением, словно видели в них представителей «подземного бомонда», как здесь в шутку называли бродяг, живущих в городских коммуникациях. — Не, — помотал головой Филя, упрямо продвигаясь по дорожкам к выходу из сквера. — Два квартала по прямой — и дома. — Тогда расходимся, — решил я, ощущая покалывание в браслетах. Реакция на магический фон поперла. — А… — Давай, ты иди через парк, а я дворами прошвырнусь, — предложил я. — Дорогу найдешь? — Найду, — отмахнулся я. Мы без лишних слов разбежались в разные стороны. Но далеко уходить я не стал, спрятавшись за каким-то зеленым сараем. Каково было его предназначение в сквере, так для меня и осталось загадкой. Торчит в густых зарослях, никому не мешает. Филю выцепили в тот момент, когда он миновал детскую площадку с деревянными домиками, резными скамеечками, горками и качелями, и направлялся вглубь сквера. Двое мужчин в легких светлых рубашках отрезали ему путь к отступлению. Филя рванул в сторону кустов, что было правильным решением. Там будет тяжело поймать легконогого пацана. Но Филя вдруг упал, пробегая мимо одной из лавочек. Я сначала не поверил своим глазам. Сидевшая на этой лавочке красивая девушка в коротком цветастом сарафане выставила изящную ножку и Филя, запнувшись об нее, пропахал ладонями дорожку на земле. Подбежавшие дружинники вздернули его как щенка в воздух, поставили на ноги и весело заулыбались. Я тихонько отлип от нагретых досок сарая и быстро пошел в сторону водокачки. Там у меня больше шансов затеряться до вечера. А то сутки не прошли, а меня едва не поймали. Засада на пути нашего следования была организована весьма быстро. Вовремя я Филю подставил. Пацан — не дурак. Будет еще несколько часов мозги крутить магам, давая мне возможность зарыться в трущобах Торгуева. Я вернулся к водокачке и долго пил, заливая пересохшую от волнения глотку. Потом снял футболку, как следует сполоснул ее, снова промыл рану, уже подсохшую до заскорузлой корки, опять обмотал вокруг живота. Идти до «Скороходов» — той самой обувной фабрики — я решил вдоль железной дороги. Пора осмотреть подходы к зоне эвакуации. Глава 10 Какое же благо, когда на дворе лето, а ты в одних шортах и футболке спишь на дрянной скрипучей лавочке в маленьком парке, коих в Торгуеве оказалось совсем немало, и даже не мерзнешь! Зеленый город, и люди приветливые, кроме некоторых, которые с аппаратурой магического поиска носятся на своих спецмашинах и обшаривают каждый закоулок. Лишь к ночи угомонились. Никто и не подозревал, что я нагло залезу в самую сердцевину города и обоснуюсь в парке. Здесь, хотя бы, нет ночных сторожей, и никто меня не согнал или не вызвал дружину. Так и проворочался на лавочке, стараясь не задевать засохшую корку на месте пореза он ножа. За день она почти зажила, регенерируя поврежденные клетки. Модификаторы стараются, но полностью взять контроль над телом и сделать из меня супербойца не могут. Каким-то образом блокираторы гасят их работу, отчего я постоянно испытываю неприятные последствия в виде проклятых покалываний и онемений рук. Увы, нет сейчас эффективного противодействия против «веригельн». И кто бы мне помог — совершенно не представляю. Из парка я ушел довольно рано, чтобы не привлекать внимания уборщиков, уже начавших свою работу где-то в дальнем углу парка. За плотной стеной кустарников их не было видно, но рисковать не стоит. Проблема теперь в другом: как идти по центральным улицам в жуткого вида футболке, словно побывавшей в бетономешалке, или как точнее выразились бы кадеты — «из задницы». Как бы не старался я застирать кровь, следы хорошо видны. А разгуливать с обнаженным торсом вообще не стоит. Лучше сразу в околоток с поднятыми руками. Жарох оценит! Я сделал единственное верное решение: переоделся в свой парадный китель и направился к Мокрой слободке. Если оцепление оттуда сняли, у меня будет шанс продержаться еще сутки. Только теперь я понял, почему вредный старик усиленно вдалбливал в мою голову одну простую истину: с магией можно задурить голову любому, даже архату. А ты попробуй в качестве простого обывателя противостоять розыскной машине княжеской дружины, не говоря уже об имперских службах. Прояви свои качества там, где выиграть невозможно. Петляя по закоулкам, словно заяц, я старался припомнить все наставления Жароха. Выходит, что у меня мало шансов. Поисковые мероприятия продолжались, розыскные листы свежо белели на информационных досках, в карманах оставалось около двух рублей мелочью, и самое тяжелое — как продержаться до ночи? Пока пробирался к намеченной точке, зашел в гастроном и купил себе бутылку молока со свежим батоном. Сел в тенечке подальше от дороги и поел. Стало веселее. На сытый желудок мысли побежали в нужном направлении. Меня привлекла афиша какого-то приключенческого фильма, который шел неподалеку в маленьком кинотеатре. Посадочных мест я насчитал всего сорок, тогда как зрителей пришло не больше половины. На последние копейки купил билет на самый дальний ряд и бессовестно уснул под звуки выстрелов, криков и ржания лошадей. До Мокрой слободы мне удалось добраться только после полудня. Разморенные солнцем улицы опустели, так что пришлось красться от одного дома к другому, внимательно поглядывая по сторонам. Вот и «мой» дом. Обхожу его со стороны пустыря и влезаю в окошко. Отряхнувшись, осторожно поднялся наверх и зашел в ту самую квартиру, где ночевал. Тишина. Поскрипывают половицы. Замираю на месте, не в силах заглянуть в комнату с диваном. Что-то меня держит от последнего шага. Это потом Жарох, тыча меня пальцем в лоб, поучал, что к интуиции надо прислушиваться. Блокирован Дар? Развивай подсознание и интуицию как заменитель магической силы! Ну, что мне стоило развернуться и броситься вниз по лестнице? Вместо этого я вошел в комнату и мгновенно кинулся обратно. В проеме двери выросла кряжистая фигура, одетая в легкую рубашку с короткими рукавами, и перегородила мне путь. С размаху всаживаю голову в чужой живот. Мужик охнул, но успел замкнуть на моей шее мощные руки. Так мы и повалились на пол. Я еще успел пару раз кого-то стукнуть ногами по мягким местам, пока меня тащили в комнату. Легкая пощечина — и я лечу на диван. — Успокоился? — раздался женский голос. Я узнал ее. Та самая девушка, завалившая Фиму своей подножкой. Только сегодня она была не в летнем сарафане, а в военизированном костюме темно-синего цвета с шевроном, на котором красовался герб Щербатовых. — Да, — я понял, что влип. Ее напарники, двое молодых ребят, один из которых сидел на стуле и болезненно морщился, тоже были из вчерашней группы. Я их хорошо запомнил. — Ошибка с твоей стороны, кадет Волоцкий, — поучительно сказала девушка, прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди. — Зачем сюда пришел? Негде было приткнуться? — С чего бы? — буркнул я. — Место полно, только денег мало. — Украл бы пару червонцев, затихарился бы в кафе, в библиотеке или еще где, — посоветовала девушка и улыбнулась. — Ладно. Я — старший оперативный работник Управления княжеской безопасности Лапочкина. Господин Волоцкий, вы задержаны в результате розыскных мероприятий. Прошу следовать за нами в машину. И не пытайтесь убежать повторно. Все равно поймаем. Она продемонстрировала мне овальную бляху с выбитым на ней номерным знаком. — Ремнем ему по заднице! — проворчал «раненый» в живот. — Петренко, разговорчики! — отрезвила его девушка ледяным голосом. — Веди себя подобающе, ты же не в кабаке! — Зато этот оголец дерется, как самый последний урка! — кивнул на меня Петренко. — Зачем было в живот бить? — Потому что ты привык зевать на работе! — отрезала Лапочкина и замолчала, кивнул второму парню, чтобы забирал меня. Не теряя ни секунды, она поднесла к губам амулет и четко произнесла: — Машину ко второму подъезду. Встань плотно к крыльцу. Беглец у нас. Привезли меня, судя по надписи на табличке, в Четвертый околоток. В сопровождении Лапочкиной и все еще посматривающего на меня с кровожадным видом Петренко зашли в кабинет старшего надзирателя Михасюка. — Принимайте клиента! — весело проговорила девушка и легонько пихнула меня в спину. — Присаживайся, не робей. Господин надзиратель тебя не съест. Петр Иванович, обеспечьте парня чаем, пожалуйста. И еще чего-нибудь к нему. — Почему бы сразу в ресторан не отвести? — запыхтел мужчина в форменном кителе. Он только глянул на меня, достал из ящика стола какую-то папку и что-то там написал. — У меня нет распоряжений насчет кормежки этого бегунка. Архата Никифора предупредили? — Скоро подъедет, — успокоила его девушка. Несмотря на большую разницу в возрасте, она вела себя как высокое должностное лицо, и Михасюк, как ни странно, вынужденно терпел ее поведение. Лапочкина расхаживала по его кабинету как хозяйка, заложив руки за спину. Вошедшему дежурному приказала принести из буфета чай с булочками. В общем, сюсюкалась со мной, как с маленьким. Утолив легкий голод, я был вынужденно отвечать на вопросы милой, но, судя по всему, опасной девицы. Она развернула стул спинкой вперед и оседлала его, глядя в мои глаза. — Так ты и не рассказал, почему решил убежать из школы, — улыбнулась она. Ни разу за все время не сорвалась на крик, не исказила в гневе свое хорошенькое личико. — Если боишься, что тебя за правду могут наказать, то я даю слово, что обеспечу твою защиту. — Я не собирался сбегать, госпожа, — вежливо ответил я. — Говорю же: потерялся, испугался, не знал, куда идти. Встретил местных ребят, они помогли мне найти место, где переночевать. — Волоцкий, ты только входишь в подростковый возраст, а врешь так цинично, что мне хочется покраснеть от твоего поведения, — покачала головой Лапочкина. — Что значит — потерялся? Кадет, один из лучших учеников в младшей группе, и вдруг потерялся? За дурочку меня принимаешь? — Нет, что вы, сударыня! Я честно говорю. Михасюк фыркнул, услышав мои слова.