Остальные жёлуди громко охнули. – Неужели? – прошептал один из них. – Это же пропавшая корона Эль-Желудорадо! Вэн подтолкнул жёлуди в шапочках ближе. – Да, так и есть! – воскликнули они. – Это древняя корона! Все они, кроме самого большого, склонили головы. – Слава королю! Жёлудь в короне посмотрел на остальных, ошеломлённый, оробевший. – Но… но я не король. Я просто обычный жёлудь. – Пропавшая корона подходит только настоящему королю Желудании, – сказал один из собравшихся желудей. – Слава королю! – Слава королю! – эхом повторили другие жёлуди. На этот раз голову склонил даже самый большой. Вэн стал искать на земле вокруг веранды другие пропавшие сокровища. Из-за проблем со слухом Вэн слышал не так, как большинство людей. Но благодаря этому он ещё и замечал вещи, которые остались бы незаметными для большинства. Видел то, что многие не видели. Он всю жизнь переезжал с мамой с одного места на другое и часто оказывался предоставлен сам себе, что немало поспособствовало развитию и воображения, и умения искать сокровища. Это отлично помогало убивать время. А ещё эти сокровища служили ему компанией и, бывало, уберегали от опасности. Но иногда они делали прямо противоположное. Вэн сфокусировал взгляд. В край тротуара был воткнут пластиковый колпачок от ручки. У самого бордюра лежали зажим для пакетов, синяя пуговица и потрёпанный обрывок ленты. А в грязи за живой изгородью лежал длинный, узкий, серебристый болт. Вэн присел на колени и сунул голову и плечи в колючие кусты. Позади него, невидимый и неслышимый, на улицу въехал мусоровоз. Вэн вытащил болт из грязи. Идеальный скипетр для короля Желудании! Вэн как раз счищал грязь с серебристой резьбы, когда ему показалось, что кто-то тихо сказал: – Вэн. Эй. Вэн. Вэн замер. Он на самом деле не слышал этот голос. Он чувствовал его внутри головы. А это означало, что ему это просто кажется. Его друзья ушли. Он сидел в кустах один. Никто его не звал по имени, как бы ему ни хотелось обратного. Вэн заполз в кусты ещё дальше. Мусоровоз приближался. Снова послышался голос: – Вэн. Вэн. ВэнВэнВэн! Вэн замер. Может быть, этот голос ему всё же не почудился? Потому что белка, которая запрыгнула на ветку, торчавшую над его головой, уж точно ему не почудилась. Серебристая, с беспокойно дёргающимся хвостом и тревожными глазами. Очень знакомая белка. – Вэн! – пискнула белка. – Ох! Я уже целую вечность тебя зову. Или несколько секунд. Скорее несколько секунд, да. Радость переполнила грудь Вэна. – Барнавельт! – Он бросился к белке; кусты протестующе затрещали. – Я так по тебе скучал! Ты слышал что-нибудь о Гальке? Где она? С ней всё хорошо? Круглые чёрные глазки белки стали ещё больше. – Гальке? – тихо переспросил Барнавельт, потом встряхнулся, словно волшебный экран, стиравший рисунок. – Нет. Не слышал. Дело не в этом. Разочарование слегка притупило радость Вэна. – А в чём? Белка моргнула. – Что «в чём»? – Почему ты наконец вернулся? – А! – Белка снова встряхнулась. – Чтобы предупредить тебя. Берегись. – «Берегись»? – повторил Вэн. – «Берегись» чего? – Нет, – пискнула белка. – Просто БЕРЕГИСЬ! Барнавельт куда-то отскочил и исчез. Вэн присел на корточки, явно озадаченный. «Просто берегись»? Прошло несколько совершенно пустых недель, и Барнавельт вернулся к нему просто для того, чтобы крикнуть несколько непонятных слов и снова пропа́сть? А потом через листья и ветки Вэн увидел блеск солнца на лобовом стекле. Мусоровоз уже подъехал настолько близко, что Вэн его даже услышал. Рёв мотора. Визг шин. Машину выбросило на тротуар, и она неслась прямо на него. Вэн отскочил назад. Он приземлился на спину на маленькую мощёную дорожку, окружавшую веранду Греев; одна его нога застряла в декоративном тисе, другая оказалась в огромном каменном горшке с геранью. На него сыпались ветки и листья. Маленький квадратный клочок бумаги оторвался от качавшихся кустов и приземлился прямо ему на грудь. Мусоровоз захрустел кустами по ту сторону живой изгороди. Он пронёсся по тому месту, где Вэн сидел ещё секунду назад, потом резко свернул, визжа шинами, и исчез из виду. Потом послышался невероятно громкий БУМ, от которого, казалось, затрясся целый мир. А за ним последовало множество других звуков: звон разбитого стекла, стук обваливающихся камней, громкий крик. Вэн осторожно присел. Взяв кусочек бумаги, лежавший у него на груди, он выглянул за край живой изгороди. Мусоровоз, похоже, решил зайти в гости в соседний дом. Он раздавил несколько кустов, а потом влетел прямо в дом соседей. Кабина грузовика торчала там, где должно было быть окно. Кузов неуклюже торчал во дворе, словно слон, застрявший в слишком узком проходе. Чёрные следы шин змеились по тротуару прямо возле ног Вэна. Всё произошло слишком быстро, чтобы Вэн успел по-настоящему испугаться. Он скорее чувствовал недоверие – словно мир решил показать ему какой-то некрасивый фокус. Покачиваясь, он стоял на тротуаре, быстро, напряжённо дыша. Вэн посмотрел на бумажку в руке, даже не видя её по-настоящему. Это оказалась потрёпанная старая открытка. На обратной стороне было написано: «ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ТЫ БЫЛ ЗДЕСЬ». «Желаю…» – подумал Вэн. А потом, ещё до того как стали останавливаться машины, до того как из домов выбежали соседи, чтобы выяснить, что же произошло, Вэн заметил ещё кое-что. В воздухе висела дымка. Серебристая, мерцающая, словно роса, испаряющаяся ещё до того, как достигнет земли. Она коснулась кончиков волос Вэна. А потом, едва он моргнул, она исчезла. Только Вэн видел эту дымку. И только Вэн знал, что́ она означает. Это было исполненное желание. Кто-то хотел сделать ему больно. Или того хуже. И не хватило всего нескольких дюймов и… одной белки, чтобы это желание сбылось. 3 Проклятия – Должно быть, мы прокляты! – От голоса Ингрид Марксон дрожала хрустальная люстра. – Кто-нибудь, скажите мне, что же я сделала, что нас преследуют такие катастрофы? Мама Вэна сидела на полосатом шёлковом диване Греев, крепко прижимая Вэна к себе. Даже если бы он не был достаточно близко, чтобы услышать эти звенящие слова, Вэн всё равно услышал бы их через дрожащую грудную клетку. Он подумал, что, должно быть, примерно такие ощущения были бы, если бы ему пришлось обниматься с «Биг-Беном». – О, каро мио![1] Почему это с нами происходит? Мама прижала Вэна к себе ещё крепче, её голос был полон эмоций. Ингрид Марксон могла превратить буквально что угодно в грандиозную сцену из оперы. Вэн часто наблюдал это в больницах, гостиницах, в людных ресторанах. Возможно, лучше ситуация от этого и не становилась, но вот шумнее – безусловно. – Сначала меня сбила машина, а всего через несколько недель моего единственного сына чуть не переехал мусоровоз! – Она посмотрела на Вэна, в её глазах горели драматичные, но искренние слёзы. – Что я сделала, чем я заслужила такое? Одна из двух полицейских, стоявших в гостиной Греев, что-то сказала; Вэну почудилось что-то вроде: «Монстры что-то замыслили». Нет, сказал он себе, отмахиваясь от укола страха. Скорее всего, она сказала: «Просто он не расслышал». Вот и всё. Ничего больше. – Да. Джованни плохо слышит, – плачущим голосом ответила мама, потом посмотрела на уши Вэна. – А ты даже не надел слуховые аппараты? На улице, средь бела дня? О, Джованни, почему? Вэн глубоко вздохнул. Чувства, которые появлялись, когда он снимал слуховые аппараты, было очень сложно объяснить: он словно отключал расплывчатый слух и мог полностью сосредоточить зрение на тихом, спокойном мире. Но прежде чем он успел сказать хоть слово, вошёл мистер Грей с чашкой горячего чая на блюдце. – Не беспокойся, Ингрид. – Мистер Грей схватил её за плечо, свободное от Вэна. – …Докопаются до истины. – …Возможно, мы уже… – сказала та же полицейская. Сквозь мамины всхлипы Вэн всё же сумел различить некоторые слова: – …Рой ос… сбоку от машины. Водителя… сильно ужалили… он потерял управление.