— …твою мать! Осторожнее! Кожа-то нежная! А ты трешь, как табуретку! Это тебе, жердине, все нипочем, а мне больно! Кстати, колдун — быстро ты себе шлюшку подыскал! И ничего так…смазливенькую! Как она в постели? Вот поспорим, что не лучше меня! — Сколько у тебя было мужчин? — не выдержал я. — В этом теле, или в других? — прыснула со смеху «Варя» — Если в этом, то не больше пятисот. Если вообще…много, очень много! После первой тысячи я сбилась, и перестала считать. Я ведь и начинала как шлюха в борделе — мать меня продала. В славном городе Париже, между прочим! Это потом я в Россию перебралась, когда меня хотели гильотинировать. И за что? Муженька извела! Очередного…хе хе хе…вот дела-то, он вообще был полным дерьмом! Мясник! Дохлятину продавал под видом нормального мяса. Эти идиоты жрали, да нахваливали! Я может вообще мир очистила от пакости! — А еще кто был? — спросил я равнодушно, глядя на то, как Жози безропотно, холодно, как робот обтирает тряпкой тело Вари, время от времени макая тряпку в ведро — Другие мужья? Сколько их было? — Хмм…честно сказать…уже и не помню — равнодушно сказала ведьма — двадцать три…или двадцать четыре. Это официальные мужья. Были еще и сожители. Помирали раньше времени! И оставляли наследство. Так и жила, вполне даже безбедно. Но кто-то все-таки узнал. Вот и хотели меня…как ведьму! — А откуда колдуна знаешь? Ну этого…Инку? Кстати — откуда у него такое имя? Как у ацтека. — Он вообще-то Иннокентий. Инка — это так…прозвище. Или сокращенно. Я с ним в борделе познакомилась. Когда в в Россию сбежала — пришлось пойти в бордель работать. Я это дело хорошо умею делать, да и люблю я мужчин. Мне чем ни больше мужиков — тем лучше. Болезни меня почти не берут, да и лечить их умею как насморк, беременность я отключаю, так что только ноги раздвигай, да удовольствие получай! Чем не жизнь? А в бордель иногда приходят и знатные господа, с деньгами. Если правильно себя повести — можно подцепить господина с тугой мошной. Я так большинство своих мужей цепляла. Ослы тупые…ну какая из шлюхи жена?! Наслушаются о том, что шлюхам больше не нужно мужиков, что они все испытали и теперь будут верными женами! И давай жениться на проститутках! Идиоты! У таких как я в голове забито, что нам нужны мужики! Что мы хотим постельных развлечений! Что семейный секс нам пресен! Ты думаешь, в проститутки идут только от безнадеги? Нет — есть конечно и такие, но они быстро отсеиваются. Настоящие проститутки не мыслят себя без этой работы! Видел фильм «Дневная красавица»? С Катрин Денев? Вот там это хорошо показано. Девица — молодая, красивая, богатая. Муж добропорядочный, любящий и богатый, а она идет работать в бордель — просто потому, что ее жизнь кажется ей пресной, скучной, неинтересной! Вот! Режиссер все о нас понял! Большинство баб только и мечтает, чтобы их драли, как шлюх! Чтобы вывозили их в грязи, чтобы толпа мужиков, чтобы все болело и тряслось от наслаждения! — Насчет большинства, это ты погорячилась — равнодушно заметил я — такие как ты есть, и я таких встречал. Это просто болезнь. Нимфомания. Вас лечить надо, таких-то. Да, женщины хотят секса — как и мужчины. И это нормально. Но чтобы такая грязь, какую разводишь ты — это единицы. — Единицы — потому что решаются немногие! — хрипло хохотнула «Варя» — потому что духа не хватает, как Каренина, взять, и объявить, что плевала на условности общества! На его мораль! Хочу трех мужиков одновременно — и получу их! Хочу, чтобы меня сутки напролет драли толпой мужиков — и получу! И плевала я на вас, гребаные моралисты! — Меня сейчас вырвет — сдавленным голосом сказала Жози. — Меня тоже иногда вырывало, когда я глубоко брала — резко захохотала «Варя» — А потом привыкла. И ты привыкнешь. Звонкий шлепок, я обернулся — на щеке «Вари» красный отпечаток ладони, а глаза ведьмы закатились. Крепкая рука у Жози! — Ты чего? — сердито спросил я. — А чего она?! — так же сердито ответила Жози — Мерзость! Она — сама мерзость! Знаешь, как противно, когда толпа мужчин, и они…грязные, потные, гогочут…и воняет! От них воняет! И чтобы любить ЭТО — надо быть совсем ушибленной на голову! — Ты все-таки вспоминаешь, да? — Всплывают воспоминания — вдруг передернула плечами Жози — И понимаю, что это НЕ МОИ воспоминания, но…все равно ужасно! Я будто пачкаюсь в тех воспоминаниях! Господи, как она выжила, эта девчонка? Эта Маугли! И она ведь тебя любила. Она за тебя жизнь отдала. И ее душа отлетала с радостью — видя, что ты жив. Мне плакать хочется! Жози и правда тихонько зарыдала, сев на скамью у стола, и я вдруг сглотнул комок, собравшийся в горле. Надеюсь, Морана дала душей Жози хорошее возрождение. Ведь она спасла адепта Мораны, Жнеца. Уж, наверное, заслужила! — Охх…голова гудит… — простонала ведьма — это чем она меня приложила? Скалкой, что ли? Сука! Так, о чем я говорила? А! Ты спросил, как я встретилась с хозяином. Вот так и встретились. Он пришел с веселое заведение, снял меня, и хорошенько отодрал — с поркой, со всеми фишками. И забрал к себе. С тех пор мы вместе. Он мне пять тел сменил за это время. Или больше…не помню уже. Любил разнообразие. И ему чем моложе, тем лучше! Эй, ты чего? Перестань! — Я ее сейчас убью! Я ее уже ненавижу! — процедила сквозь зубы Жози. — Не трогай ее. Заканчивай, давай. Закончила? Вытри ее вон тем полотенцем. Ну вот…и вонять стало поменьше. — По-моему, ничуть не меньше! — отрезала Жози, и подхватив ведро вышла из комнаты. — Горячая штучка! — хмыкнула ведьма — Я бы хотела с ней поваляться. Я и женщин люблю. Ты где ее подцепил? Неужто в Африке? Расскажешь, как выбрался? Я промолчал, и начал медленно раздеваться — расстегнул рубаху, сбросил, снял штаны, оставшись в одних трусах. Ведьма с интересом смотрела на мои манипуляции, потом довольно вздохнула: — Ну наконец-то! Любишь связанных? Тебя это возбуждает? Хозяин меня часто связывал — сначал сам употреблял, а потом смотрел, как это делают другие. А я под его взглядом возбуждалась! Когда твой мужчина смотрит на тебя, на то, как тебя пользует другой — это дико заводит! До безумия! — Ты чего хочешь сделать? — голос вернувшейся Жози был холоден, как лед. — Чего-чего…надо так! — взорвался я — Не сексом с ней заниматься, на кой черт она мне сдалась! Контакт с ней должен быть как можно более полным — так следует из…в общем — так положено. Полезу к ней в мозг — отделять душу Вари от души ведьмы. Думаешь, мне хочется туда лезть?! Мне даже касаться ее противно! — Ох-ох! Какие мы нежные! — сплюнула ведьма, и ниточка слюны протянулась у нее от нижней губы до подбородка. И меня слегка покорежило…напомнило, так сказать. — Ишь, какой брезгливый! — повторила «Вера» — что, с чужими бабами ни разу не спал? С замужними? И не корежило, что она может только что из-под своего мужика? А тут вон чего — брезгует он! Лучше бы трахнул меня, да и забыли бы прошлое. Хозяина нет — ты новый хозяин! Живи, да радуйся! Пользуйся мной в свое удовольствие! Я коснулся руки «Вари» и погрузил ее в глубокий сон. Глаза ведьмы закатились, стали страшными, неживыми — одни белки. И тогда я вздохнул и внутренне содрогаясь, лег на «Варю» сверху, постаравшись создать как можно большее пятно контакта. Не знаю, зачем это нужно, но в записках старого колдуна так и было сказано — хочешь проникнуть в мозг пациента — создай пятно контакта как можно большим. Таким образом осуществляется лучшая устойчивость соединения и стабильность. Ну что же…буду осуществлять эту стабильность и устойчивость! Главное — как следует сосредоточиться. Но как тут сосредоточиться, когда от этой шлюхи до сих пор воняет мужиками?! Ощущение, что она буквально порами впитала все их грязные выделения! Тьфу! Спокойно…спокойно…я не волнуюсь, я сосредоточен, я вижу только это тело, я хочу войти в мозг…погрузиться на самое дно! Туман. Багровый туман. Запах благовоний, женского тела…мужского пота. Ничего не видно — что-то мелькает, что-то движется…перед мысленным взором появляются и исчезают картинки — видимо, это прошлое ведьмы. Занятные картинки. Люди в старинной одежде, лошади, коляски, в которые эти кони запряжены. Девушки в окне одного из домов — кричат, машут руками, одна вывалила груди и демонстрирует их господину в пенсне, проходящему мимо. Тот ухмыляется и подкручивает усы. Девушки визжат и радуются. Комната, наполненная дымом, и в ней разгоряченные голые мужики. Что-то наподобие того места, откуда я вытащил тело Вари. Похоже, что для ведьмы этот формат — любимый. Я вижу лица, склоненные надо мной — и не только лица… Я вижу все это глазами ведьмы! Еще, еще картины! Еще! Мелькает калейдоскоп — я погружаюсь все глубже и глубже! На самое дно, туда, где обитает душа ведьмы! И душа Вари… Оп! Куда-то проваливаюсь, падаю на огромную кровать, застеленную белым махровым покрывалом. Оно приятно щекочет кожу… Оп! Почему я голый? — Привет милый! — Варя потягивается на постели, и груди ее, не обвисшие после рождения дочки вздрогнули, когда Варя выгибалась — Наконец-то ты со мной! Я тебя так ждала! Так ждала! Она тянется ко мне, обнимает, целует…а я будто сплю. Чувствую, как моих губ касаются Варины губы, чувствую, как ее руки охватывают мои плечи и груди прижимаются к моей груди. И сижу, как истукан…только смотрю в такое знакомое, такое….родное лицо. Варя! Вот она, Варя! И тут вдруг лицо Вари меняется. Оно так же красиво, но…нос чуть вытягивается, разрез глаз делается другим, и цвет глаз тоже меняется — черные, как смоль глаза смотрят на меня в упор, а красные губы горячи и сухи, как у больной с температурой. Ведьма! — Возьми меня! — требует она, и заваливает на себя, обхватывая ногами за бедра и пытаясь нанизаться на меня, извиваясь и постанывая — Скорее! Я отталкиваю ее. Ведьма падает на спину и возбужденно хохочет. Потом смотрит на меня серьезно-озабоченно, и сунув руку между ног начинает двигать ее, глядя на меня прищуренными глазами. И я замечаю, как меняется ее лицо — то это ведьма, то Варя, то ведьма, то Варя! Замены облика становятся такими частыми, что лицо начинается мерцать и сливается в единую маску, больше похожую на лицо манена из магазина одежды. Наконец, ведьма громко кричит, выгибается, ее плоский, «фитоняшный» живот дергается в судорогах, и она затихает, всхлипывая и теряя слезы. А потом говорит ясным, звучным голосом, непохожим на голос Вари: — Убедился? Мы с ней единое целое! Нас нельзя разделить! Она — это я, я — это она! Я впитала ее, я растворила ее в себе! И я люблю тебя так же, как она! Я готова отказаться от других мужчин, хотя мне это будет непросто. Но даже если иногда я и сорвусь, отдамся чужаку — ты ведь меня простишь. Ты ведь хороший, добрый! Правда же? Вася, ты простишь меня? Я смотрю на то, что некогда было моей подругой и молчу. Мне горько. Опоздал. Не успел! Я чувствую, что ведьма не врет. Чувствую, что все так, как она говорит — Варя и ведьма слились в единое целое. — Ну что? Ты нас прощаешь?! Вася! Жуткое чудовище стояло рядом с кроватью и смотрело на меня. Оно было о двух животах, о четырех грудях, о двух лицах. Эдакие сиамские близнецы, сросшиеся спинами. Они говорили хором, одновременно, и звучало это дико и страшно. Так страшно, что аж мороз по коже. И мне захотелось уйти отсюда, бросить, все бросить! Поздно. Я не успел. Потерял Варю! И тут меня будто шибануло поленом — как я могу бросить?! Вот так взять, и бросить? Думать надо! Думать! Должен быть способ все исправить! Итак, из чего состоит личность? Из жизненного опыта! Именно опыт формирует личность. Все события в жизни, вся информация, полученная извне. Человек суть конгломерат той информации, которую он усвоил. И которая повлияла на формирование его личности. Формирование программы поведения личности. Что нужно сделать, чтобы изменить личность? Чтобы она стала другой? Уничтожить информацию. Стереть информацию! Где хранится информация? В памяти. Значит, нужно выборочно стереть информацию в ячейках памяти, и тогда человек будет совсем другим. Стоп! А ведь информация и есть душа! Информационное облако! И если я уничтожу некую информацию, которая принадлежит некому человеку, что будет? Я уничтожу душу. Навсегда. Отсеку от тела, как мерзкую опухоль и брошу в тазик с бинтами и ватками. И я бросился в атаку. Не знаю — как я это делал и что делал, просто захотел уничтожить всю информацию, которая касается ведьмы. Всю! Уничтожить личность, душу, отщипывая ее по кусочкам, отсекая, выбрасывая из ячеек памяти. Убивая эту «болезнь». Мелькали люди в старинных одеждах, мелькали картины городов, и…растворялись в пространстве. Гасли, по одному моему желанию. Не знаю, сколько времени это продлилось, но закончил я только тогда, когда почувствовал — личности ведьмы в теле больше нет. Я стер ее! Как ластиком стер! И тогда я разомкнул контакт. Охх…тело болело, все затекло, а когда сполз с Вари, и кровь начала возвращаться на свое законное место — чуть не завыл от боли, и начал растирать ноги и руки, стараясь поскорее прийти в себя. Жози спала в углу на скамье, опершись на стену спиной. Рот ее был приоткрыт, и мне ужасно захотелось сунуть туда палец и сказать: «Ам!». Только боюсь, что после такой шуточки могу остаться и без пальца. Челюсти у Жози очень даже крепкие, а зубы белые и острые. Оттяпает, как акула! Варя лежала без движения будто мертвая, и я бросился щупать у нее пульс. Нет, жива — пульс есть, и довольно-таки сильный, и ровный. Просто спит. За окном уже светло, во дворе переговариваются рабочие, которые работают посменно, и ночью тоже. Сколько я лежал на Варе? Всю ночь, это точно. Как минимум часов пять. Пока я растирался и приходил в себя — очнулась Жози. Встрепенулась, посмотрела на меня, потерла лицо ладонями и сказала: — Наконец-то! Я уже боялась, как бы не было беды. Всю ночью лежал, почти без дыхания. Что-то получилось? — Пока не знаю — вздохнул я. Меня даже слегка потряхивало, настолько я устал. Это тебе не колдунов убивать! Нырять в сознание человека — это высший пилотаж колдунства! Как сказал старый колдун. Некоторые оттуда и не возвращались. Просто перестает дышать, да и все тут. И никто не знает — почему. — Вася! — сказал знакомый голос, и я с опаской и надеждой посмотрел на спеленутую путами Варю, она ли? Или мне все привиделось и ведьма на месте? — Вася… — снова повторила Варя, и начала рыдать. А когда отрыдала, сказала, захлебываясь в слезах: — Врет она все! Все тебе наврала! Я не такая, как она! Совсем не такая! И мне не нужно того, о чем она постоянно мечтала и чего хотела! Не нужно! Мне нужен только ты! — Ты помнишь, что было? То, что происходило за этот месяц? — осторожно спросил я. — Помню — содрогнулась Варя — Очень даже помню! Хочу забыть, да не могу! Я такая грязная…наверное ты больше ко мне и не прикоснешься. Противно! Меня будто макнули в выгребную яму! Вася, я правда не такая! Я не хотела! Я сопротивлялась! Но… — Тело у вас одно. И ты все чувствовала с ней вместе. Так? — Так… — потерянно-виновато кивнула Варя. — Закроем тему. Я все понимаю, ты была только наблюдателем и управлять телом не могла. Потому — ну кто будет винить жертву изнасилования? Если только она сама не напросилась на это самое изнасилование. Но ты ведь не такая, я знаю. Я о тебе столько теперь знаю, что, наверное, ты и сама столько про себя не знаешь. Я подошел в Варе, взялся за путы, и они заизвивались, как червяки, свернулись в клубочки, устроившись у меня на ладони. Эх, и хорошая штука! Вот бы что применять ментам на службе, а не дурацкие железные браслеты. — Ну что…Варя! Вставай! Поднимайся, хватит лежать. Варя медленно перевернулась на живот, с кряхтением и стонами (Я ее понимаю! Сам так сегодня вставал!) поднялась в коленно-локтевую позу, и так же медленно, пошатываясь, встала на ноги. И тут же плюхнулась на скамью, тяжело дыша и вытирая со лба пот. — Слабость! — сказала она дрожащим голосом — Голова кружится!