1 Напряжение в воздухе нарастало. Наемники, что до этого тихо переговаривались и даже посмеивались, теперь замолчали и выглядели на взводе. Лица, покрытые шрамами, стали серьезнее. В ожидании боя, они снимали оружие с предохранителей, внимательно прислушивались к тишине — не выдаст ли себе приближающийся враг. Изредка они бросали короткие взгляды на Никиту. Ему передавалась их нервозность, но он старался этого не показывать. Да и не было смысла волноваться. Его судьба уже была предопределена — он станет мучеником за правое дело. Правда, мысль эта утешала слабо. Стоило бы прогнать из головы все, не относящееся непосредственно к делу, сосредоточится на выполнении миссии. Но он даже приблизительно не знал, какой защиты стоит ожидать, с каким цербером предстоит столкнуться в метареальности. Нечего было планировать, не о чем было думать. Потому он просто смотрел на падающий из разбитого окна косой солнечный луч, в котором танцевали пылинки, на облупившуюся краску стен пустой квартиры в заброшенном районе города. На краю зрения, в графическом интерфейсе нейроимпланта, возникло уведомление. Арахнобот проник наконец в закрытый комплекс корпорации Акасама-Стар и теперь требовал указаний. В любой момент он готов был присоединить тонкую стеклянную паутинку к оптоволоконному каналу их внутренней сети, установив контакт между их сервером и декой Никиты. Но в тот же момент ожила бы иммунная система, захлопнулись бы файрволы и ожили бы программные демоны, начав охоту на вторгнувшегося чужака. Они не были главной проблемой. Никита считал себя одним из лучших декеров, и мало что в метареальности представляло для него настоящую опасность. Но вот что касается мира тварного… Тут не питал иллюзий. Два десятка наемников могли только задержать, но никак не остановить то, что их ожидало. Никита помедлил, вздохнул. Отряхнулся. “Перед смертью не надышишься”, мрачно подумал он, набираясь решительности. Вслух же произнес: — Я начинаю. Будьте наготове. Засекут нас в любом случае, но я постараюсь запутать следы. Может быть, удастся уйти до того, как нас найдут. Сам он в сказанное не верил. Из внутренностей деки Никита размотал метр кабеля, увенчанный тонким, похожим на иглу штекером. Приблизил его к пустой правой глазнице, кончиком пытаясь найти гнездо нейроразъема. Нащупав углубление, вогнал штырь до упора, до влажного щелчка. Глазной нерв отозвался короткой белой вспышкой, затем красноватой темнотой, из которой скоро проступила схематичная абстракция метареальности — черная равнина, расчерченная в клетку пересекающимися линиями, что сходились в точку у далекого горизонта, фосфоресцируя скудным зеленым светом, как экраны старых компьютерных терминалов. Минимальным, миллисекундным усилием воли он отдал приказ смиренно ожидавшему ответа арахноботу. Реальность раздвоилась. Одним глазом он все еще видел все тот же косой солнечный луч и облупившиеся стены, чувствовал свое тело, сидящее на неудобном стуле. И одновременно — чувствовал второе тело, свой аватар в киберпространстве и видел… Он не сразу смог осознать, что же именно он видит. Подобные прямые соединения с метареальностью больше всего напоминали горячечный бред, нечто явившееся из темной пропасти между сном и явью. Невозможные ощущения, невозможные действия и невозможные видения — порождение человеческого разума и воображения, столкнувшихся с холодной логикой машины. Тьма. Густой рой белых мух, суетливый, хаотичный, приближался, издавая низкое электрическое гудение. Мухи облепили его, забивая ноздри, рот, уши. Не оставляя другого выбора, кроме как вывернуть себя наизнанку, смирившись с тяжелым жужжанием в животе. Всадник скакал на него, занеся для удара скимитар. Никита наклоном головы передвинул фигуру на доске. Шах. Твердый куб воздуха рассыпался у него в руках на радужные осколки, что собрались шариками ртути в круглое зеркало в котором виден был длинный коридор. Свечи шарахнулись от порыва невидимого ветра, что принес его к нужной двери. Никита отправил желтый бумажный сверток в распахнутую пасть почтового ящика… И вынырнул из кошмара. Метареальность нехотя отпустила его, видения в несуществующем правом глазу сменились чем-то совсем простым — медленно растущим индикатором загрузки. Никите все еще приходилось почти неосознанным напряжением поддерживать соединение, но его миссия была почти выполнена. До конца загрузки файла оставалась минута, не больше. На кофейном столике перед ним, рядом с декой, лежал пистолет. Никита положил ладонь на рукоять. Холодная тяжесть металла успокаивала. Рация командира наемников коротко зашипела помехами. Когда декер впервые увидел, что его стражи пользуются подобным антиквариатом, он почувствовал нечто вроде снисхождения. В двадцать втором веке передавать аналоговые сигналы. Смешно. Но призадумавшись, он осознал мудрость в использовании безнадежно устаревшей технологии — никому ведь и в голову не придет прослушивать радиоволны в этом диапазоне. Не чтобы это имело значение в итоге. Командир сейчас пытался по очереди связаться с часовыми, что стояли на посту внизу, их первой линией обороны. И каждый раз ответом ему было зловещее потрескивание белого шума. — Долго еще? — бросил он Никите. — Тридцать две секунды. По хмурому лицу командира видно было, что каждая лишняя секунда была теперь отдельной вечность, но он ничего не сказал. Только жестом отдал команду своим людям. Те рассыпались по квартире, так, что всякий, кто попытался бы войти в единственную дверь, тут же оказался в шквальном перекрестном огне. По виску Никиты покатилась капля нервного пота. Индикатор казалось застыл на месте, хотя цифры на счетчике переданных мегабайтов сменялись так быстро, что сливались в размытую массу. В коридоре, у входа в квартиру, едва слышно прошуршал чей-то неаккуратный шаг. Наемники напряглись, как будто даже сжались. Стена в дальнем конце комнаты взорвалась, осыпая людей внутри фонтаном бетонной крошки. Высокая, смутно видимая в клубах пыли фигура — нечто вроде ожившего доспеха под стать гиганту — ворвалась в пролом. Огромная механическая ладонь, походя, сомкнулась на голове одного из наемников, увлекая его вслед за киборгом. Не замечая расплескавшихся на груди пуль, тот вышел, как и вошел, не сходя с прямой. Проломив стену напротив, он исчез в цементном тумане. Оставив за собой россыпь поблескивающих металлических шариков размером с виноградину. Светошумовых гранат. Никита успел закрыть единственный глаз, и все равно сияние было ослепительным. Еще хуже был звук — он ударил как молот, почти вытряхнув декера из сознания. Но за годы проведенные в метареальности, он привык к дезориентации, и еще раньше он привык к боли. Пока наемники трясли головами и пытались проморгаться, пока входная дверь слетала с петель, впуская поток полицейских в тяжелой броне, он выдернул кабель из разъема в глазнице — еще одна белая, слепящая вспышка протестующего глазного нерва — и в пару рывков оказался у окна. Мелькнула мысль, что, пожалуй, стоило открыть его заранее. Но теперь не оставалось ничего, кроме как смирится с последствиями собственной непредусмотрительности. А именно с прыжком через раму, ощерившуюся острыми клыками стеклянных осколков, глубоко секущими тело даже через плотный кожаный плащ. Декер едва не промахнулся мимо пожарной лестницы, в последний момент ухватившись одной рукой за перила, предотвратив падение на асфальт далеко внизу. Чем пытаться вскарабкаться обратно, где его уже ожидала полиция, он разжал хватку, только чтобы долю мгновения снова ухватится за обжегшее пальцы железо площадки, и, качнувшись как маятник, отпустил уже окончательно, приземлился пролетом ниже. Оттолкнулся от стены, чтобы не терять скорость и загрохотал вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступени за раз. Погони не было. Никита поглядывал вверх на поворотах, ожидая увидеть топочущие ботинки вслед за ним ботинки полицейских. Ничего. Шум наверху тоже как будто утих, насколько он мог слышать сквозь назойливый комариный писк в ушах. Ни выстрелов, ни криков. Прыжок с нижнего пролета лестницы выстрелил болью в коленях. Никита стоял в замусоренном переулке, с трех сторон сомкнутым глухими стенами. Впереди — спасительный лабиринт узких улиц, в котором так легко было затеряться. И никого вокруг, кто мог бы его остановить. Декер сделал шаг. Асфальт перед ним вмяло ударом невидимой силы. Паутина тонких трещин разлетелась от эпицентра. Никита покачнулся, как от землетрясения. Человеческий силуэт, почти совершенно прозрачный, преграждал его путь к свободе. Только моментные, едва заметные искажения, похожие на марево в горячем воздухе, выдавали его. Декер вдруг осознал, что все еще держит в руке пистолет, до этого совершенно забытый. Где пули находили цель, термооптический камуфляж вспыхивал цветными помехами. Призрачная фигура наклонилась вперед, стремительным движением оказалась рядом с Никитой. Руку с оружием пронзила резкая боль, и пистолет выпал из ослабевших пальцев. Мягкое, неумолимое давление опрокинуло его лицом на землю и на запястьях сомкнулись кольца наручников. Краем глаза декер увидел, как силуэт нападающего теряет свою прозрачность. Темная волна растеклась от центра груди, к животу, рукам и лицу. Женскому лицу, обрамленному короткими синими волосами, на котором читалось неподходящее ситуации выражение заботы. Присев на колени рядом с поверженным противником, девушка отщелкнула с пояса короткий тактический нож и разрезала им одежду вокруг пробитых стеклянными осколками ран на теле Никиты. Уверенными, быстрыми движениями, обработала их быстрой застывшей кровоостанавливающей пеной из баллончика. Осмотрев его снова и убедившись, что декеру ничего не угрожает, она встала и сказала куда-то в пустоту. — Дюрандаль на связи. Операция выполнена успешно. 2 Пока Мари Дюрандаль, майор полиции Цивитас Магна, вела арестованного декера к фургону, тот не отрывал от нее взгляда. Несколько раз он споткнулся, так что майору пришлось удержать его от падения. И все же он отказывался смотреть под ноги, вместо этого глядя ей прямо в лицо, словно пытаясь найти в нем ответ на какой-то неведомый вопрос. Мари стало не по себе. Странным образом, сейчас, побежденный и скованный, он словно представлял большую угрозу, чем когда держал ее на прицеле. Бой был чем-то простым, хорошо знакомым. В этом же пристальном внимании таилось что-то загадочное и зловещее. Спеша создать преграду между собой и этим сверлящим серым глазом, дверь фургона она закрыла с лязгающим грохотом. Стоявший рядом водитель даже поморщился: — Майор, поаккуратней. Ты же знаешь, как сложно выбить бюджет на ремонт. Мари только кивнула, пытаясь изобразить раскаяние. Из ближайшего подъезда остальные полицейские уже выводили обезоруженных наемников. Пропустив их, майор поднялась на десятый этаж, в разгромленную перестрелкой квартиру. Пыль уже оседала, но острый запах жженого кордита еще стоял в воздухе. Ее напарник стоял в центре комнаты, спиной к Мари, внимательно глядя на опрокинутую на пол деку. — Роланд, — окликнула она. Тот ответил не сразу. Хотя поза его походила на задумчивое созерцание, сейчас он был занят анализом содержимого компьютера по беспроводному соединению. Наконец, он пробормотал что-то неразборчивое, хмыкнул и обернулся: — Два месяца слежки, и мы все равно опоздали. — Так, это подождет. Скажи сначала, что с людьми. — С нашей стороны потерь нет. Серьезных ранений тоже. Обошлось парой царапин. — А с их стороны? — Все живы, и некоторые даже здоровы, — Роланд пожал плечами, — У одного сломана шея — Эмир, как всегда, перестарался. Но ничего непоправимого. В целом все было чисто сработано. — Хорошо. А теперь рассказывай, чем ты так недоволен. — Недоволен я тем, что декер успел сделать все, что задумал. А еще больше — тем, что не понимаю, что именно он сделал. Вот, смотри. Мари почувствовала легкую щекотку запроса на входящее соединение и одобрила его. Нейроинтерфейс создал иллюзию текста перед ее правым глазом. Строки мелькали слишком быстро, чтобы она успела что-то прочитать. — Лучше объясни мне кратко. — Кратко? Ладно. Судя по логам, он загрузил какой-то файл на сервер Акасама-Стар. Внутренний сервер закрытой сети. Назначение файла мне неизвестно. На деке его нет. Причем нет записей об удаленных файлах, зато есть о переданных данных. Объем которых намного, намного больше, чем в принципе мог бы уместиться в память этой модели. Я подумал сначала, что он просто ретранслировал информацию, полученную из другого источника. Но на тот момент был открыт только один внешний канал связи, тот, что использовался для соединения с Акасама-Стар. И это оставляет один единственный вариант. Временами Роланд напоминал майору то ли университетского профессора, который изложив предпосылки, ожидает, что студенты сами скажут ему верный вывод. То ли шоумена, который знает, когда нужно держать аудиторию в неведении и напряжении. В любом случае, он имел привычку делать драматические паузы. — А именно? — подыграла ему Мари. Ее на самом деле не так уж интересовал ответ. Свой долг она уже выполнила. Преступник пойман с поличным, дело можно закрывать. Остальное — просто лишние детали. — А именно, что данные он каким-то образом держал в уме, — тон Роланда подразумевал, что это нечто из ряда вон выходящее. — И это необычно? — Это невозможно, — решительно отрезал напарник, но тут же призадумался, — Ну или точнее… Это достижимо в принципе. Но это потребовалась бы технология, на данный момент не существующая. Во всяком случае, официально она не существуют, хотя эксперименты проводились со времени появления нейроинтерфейсов. Проблема в том, что имплантация цифровых данных в человеческий мозг могла бы, в теории, повлечь за собой непредсказуемые физиологические и психологические изменения, так что каждый раз эксперименты прекращали из этических соображений. Черных декеров не слишком волнует этическая сторона вопроса, и прямая связь с цифровым миром им не в новинку, но у них просто не хватило знаний и ресурсов, чтобы создать нечто подобное. — Ну хорошо, значит вам будет что обсудить во время допроса. Ты закончил здесь? Пора возвращаться в участок. Нам еще рапорты писать. — Не уверен, что допрос вообще будет. — То есть? — Мари совсем не понравилось, как это прозвучало.