Рано или поздно Табличка была небрежно сколочена из старых досок – посеревших, явно валявшихся где-то на улице. Казалось, вывеска вот-вот упадет. Но буквы на ней были красиво выведены кисточкой причудливыми линиями разных цветов. Верхний ряд – огненно-оранжевый, следующий – красный, затем буквы становились фиолетовыми, потом зелеными и, наконец, темно-синими. Едва я дочитала последнюю строчку, как дверь распахнулась. На высокое крыльцо вышла женщина в белом платье до пола. Держалась она прямо, а распущенные светлые волосы лежали на плечах как фата. На голове у нее красовалась серебряная диадема, которая блеснула, когда женщина повернула голову и увидела меня. – Здравствуй! – проговорила она сердечно. – Чем я могу тебе помочь? Наши соседи обычно не ходят в белых платьях с диадемами. Они носят джинсы, футболки и конский хвост на затылке. Я просто не знала, что сказать. У меня было такое чувство, словно я встретила королеву эльфов. Больше она ни о чём не спрашивала, лишь внимательно разглядывала меня. Потом улыбнулась, и в эту секунду между туч проглянул маленький лучик солнца. Это трудно объяснить, но мне показалось, что от ее улыбки исходило такое же тепло, как от солнца. Словно она искренне обрадовалась, что я пришла. При этом она совершенно не знала, кто я такая. В конце концов я выдавила из себя: – Я только хотела передать домашнее задание. То есть… учебники. Оресту. Я… Он… Мы с ним учимся в одном классе. – Как мило! – воскликнула она и плавно спустилась вниз по лестнице. – Как тебя зовут? – Малин, – ответила я. Только теперь я заметила, что ее длинные волосы взлохмачены, а на лбу есть мелкие морщинки. По возрасту такая же, как моя мама, – может, чуточку моложе. С голубыми глазами, ясным взглядом – совсем не таким мрачным, как у Ореста. И светлой, почти белой, как и у Ореста, кожей. – Малин, – повторила мама Ореста. Не спрашивая, она сняла у меня с плеча рюкзак, а другой рукой взяла прядь моих волос. Волосы у меня самые заурядные, не светлые и не темные, и обычно не вызывают интереса. Даже у меня самой. Но она зажала мою прядь между пальцами и держала ее так несколько секунд. Потом глаза у нее блеснули, и она отпустила мои волосы. – Проходи, – сказала она и пошла впереди меня по лестнице с моим рюкзаком на плече. – Орест в своей комнате. Женщина-эльф ступала босыми ногами совершенно бесшумно. На пальце ноги у нее было кольцо. Она снова улыбнулась мне. – Мне кажется, тебе нужно немного куркумы, – сказала она. В прихожей стоял резкий запах. Как мне показалось, приправ и цветов. И чего-то еще – трудно сказать, чего именно. Под потолком висело множество блестящих кусочков металла и осколков стекла, соединенных длинными нитями. – У тебя есть телефон? – спросила мама Ореста. – Да, в рюкзаке, – ответила я. – Ты можешь положить его сюда, – сказала мама Ореста, кивнув в сторону черного ящика, похожего на почтовый, который висел на стене в прихожей. Получив рюкзак обратно, я достала телефон и положила его в ящик. Прямо как в школе. Из прихожей дверь вела в гостиную. У меня остались воспоминания о том, как здесь было при Росенах: помню полированные журнальные столики и мягкую мебель. А остальное – смутно. Теперь всё стало по-другому. Ярко, уютно, и… везде беспорядок! Первое, что бросилось мне в глаза, – цвета. Красные, зеленые, коричневые узоры на цветастых коврах, лежавших вдоль и поперек на полу и полностью застилавших паркет. Красные и зеленые мягкие подушки от диванов и кресел валялись кое-где на полу. У меня возникло желание упасть на них. Вся мебель была старая, а на журнальном столике и большом книжном шкафу виднелись царапины и темные пятна. Однако мне они всё равно показались очень красивыми. Всё здесь выглядело потрепанным и захламленным, но очень уютным. На длинном подоконнике теснились растения с большими зелеными и красно-зелеными листьями, так что сада за окнами было почти не видно. И потом – все эти вещи. Вернее, штучки. Даже не знаю, как их лучше назвать. Некоторые выглядели скорее как украшения – блестящие фигурки богов со множеством рук, стоявшие на столике, или деревянные маски на стене возле книжной полки. Металлические колокольчики и пучки засушенных цветов свисали над дверью, ведущей на веранду, а на комоде рядом с диваном полукругом стояли семь маленьких зеркал вокруг серого камня. Везде, на каждом квадратном сантиметре свободной поверхности – на столах и полках, – можно было увидеть очень странные вещицы. Бесполезные предметы. В невероятных количествах. «Видела бы мама, – подумала я. – Ей было бы с чем сравнить, когда снова покажется, что я собираю всякий хлам». Меня охватило чувство, что все эти Бесполезные вещи, вероятно, что-то значат, но я никак не могла понять, что именно. Спросить я тоже не успела, потому что мама Ореста уже ждала меня в конце небольшого коридорчика за гостиной. – Вот комната Ореста, – сказала мама. – Он почти поправился. Она постучала в закрытую дверь в конце коридора. Рядом с дверью на стене висела аппликация из ткани, изображающая большой синий глаз. – Орест, к тебе пришла одноклассница! Дверь приоткрылась, но никто не вышел. Через щель я увидела, что в комнате темно. – Заходи, – кивнула мне его мама. Поначалу я заколебалась, но потом сделала как она сказала. Дверь моментально захлопнулась за моей спиной. Орест подергал ручку, чтобы убедиться, что она закрыта. В полумраке его лицо казалось белым пятном, темные глаза смотрели серьезно. Удивительно, как они похожи – Орест и его мама. И насколько непохожи. 4 Полумрак в комнате Ореста объяснялся тем, что рулонная штора была опущена. Орест тут же обернулся к окну и принялся ее поднимать. Стоя у него за спиной, я чувствовала себя ужасно глупо. Он даже не сказал «привет». Стены в комнате Ореста были совершенно белыми, а кровать аккуратно застелена голубым покрывалом. На полу ничего – ни ковра, ни завитка пыли. И уж точно никаких Бесполезных вещей. Полная стерильность. «Видела бы мама, – подумала я. – Ей бы это понравилось». – Ну что? – спросил Орест, обернувшись ко мне. Он вытер руки о брючины. На нем, как всегда, были брюки из костюмной ткани, но вместо рубашки – джемпер с длинными рукавами. Разумеется, без складок. – Ну так что? – снова проговорил он. Щеки у него слегка порозовели, но в целом он выглядел как обычно. То есть не особенно любезно. А я-то надеялась, что в этот раз будет полегче и я, возможно, решусь спросить, почему он разорвал письмо. Но ситуация опять не располагала. – Я принесла тебе учебники, – сказала я. – Учебники? – переспросил он, в недоумении глядя на меня. – Ну, по которым задали домашнее задание, – объяснила я. Тот Самый Неловкий момент. Я как раз собиралась открыть рюкзак и отдать ему книги, когда в дверь постучали. Орест вздрогнул. С совершенно смущенным видом, словно ему хотелось провалиться сквозь землю. Стук повторился. – Что такое? – крикнул Орест. – Я принесла чай для Малин, – раздался из-за двери спокойный голос его мамы. Орест уставился на меня, не меняя выражения лица. Я пожала плечами. – Ну входи, – сказал Орест. Мама Ореста, похоже, не заметила странного напряжения между мной и Орестом. Дружелюбно улыбнувшись мне, она протянула большую глиняную кружку, от которой исходил терпкий запах. – Пожалуйста, – проговорила она. – Куркума. Как раз то, что тебе нужно. – Спасибо, – ответила я, принимая кружку. В нее до краев был налит горячий желтый чай. – Орест, ты уверен, что не хочешь больше мяты? – спросила она и погладила его по щеке. – Уверен, – ответил он. – Я хорошо себя чувствую. Его мама вышла, и Орест тщательно закрыл за ней дверь. Потом покосился на кружку у меня в руках. – Тебе вовсе не обязательно это пить, – проговорил он. – Она сумасшедшая. Совершенно поехавшая. Сумасшедшая? Я даже не нашлась, что сказать. Вместо этого я понюхала чай в кружке. Оттуда пахло сеном. Круглая кружка, которую я держала, была горячей. – Что это такое? – спросила я. – Кипяток и куркума, – ответил Орест. Он сел на кровать – совершенно прямо, словно штык проглотил. – Она смешивает всё что попало. Говорит, что это полезно для сердца, или для желудка, или для души, или для мизинца. Для чего угодно. Полнейшая чушь. – По крайней мере, на вкус очень ничего, – сказала я и отхлебнула глоток, понимая, что сначала надо было попробовать, а потом уже говорить. Напиток оказался таким пряным, что мне обожгло горло. Я заморгала. Орест провел рукой по покрывалу, словно желая его разгладить, хотя оно и так было идеально гладким. – Тебе бы так не показалось, если бы ты пила эту дрянь с утра до вечера! Когда единственное, что нужно, – это таблетка от головной боли. Каждый раз, когда у меня болит голова, я мечтаю, чтобы мне просто дали обезболивающее. А что она мне сует? Отвар мяты! – Но почему? – удивилась я. – Почему она не дает тебе таблеток? – Потому что мама не верит в лекарства, – пробормотал он. – В отличие от всего остального. «В смысле – верит?» – подумала я. Не зная, что сказать, я отхлебнула еще чая с куркумой, чтобы вообще ничего не говорить. Поднявшись с кровати, Орест подошел к письменному столу и принялся переставлять карандаши в карандашнице, хотя они и так стояли строго по высоте, и теперь он просто вынимал их и ставил на место. Он продолжил: