Эдриану было плевать, что подумает о нем Ева Энриксон. Своей дотошностью он порой выводил из себя даже коллег. Снова строчки на стене, глазу не за что зацепиться. Когда кто-то чист как агнец, он просто отлично прячет концы в воду. — Если верить проспекту, у каждого пациента в вашей клинике есть личный куратор. Это правда? — Правда. У Франчески их двое. Лицо не дрогнуло, но заминка не скрылась от глаз Эдриана. — В таком случае мне хотелось бы допросить их. Пара секунд молчания. Квинт понял, что она советуется с кем-то по комлинку. Появился соблазн взломать ее внутренний канал, но он удержался. Судя по уровню защиты в клинике, комлинк Энриксон вряд ли уступал военному. — Какие-то проблемы? — О нет. — Ева снова улыбнулась, почти расслабленно. — Просто они сейчас в другом корпусе, придется немного подождать. — Ничего, мы скоротаем время за беседой, — и Квинт впервые за разговор улыбнулся. Образ человечного, усталого, замученного детектива всегда расслаблял бдительность тех, кого ему приходилось допрашивать. Ближайший час Квинт старательно пытался подловить Энриксон каким-нибудь каверзным вопросом, но та ловко маневрировала и давала обтекаемые ответы. Самое вкусное он приберег напоследок. — Скажите, мисс Энриксон, как вышло, что Франческа убила своих конвоиров? — С чего вы взяли? Она никого не убивала. Поймите, мы — клиника для душевнобольных псиоников, а не для убийц. — А побеседовать с солдатами можно? — Они отправились в длительный отпуск за счет компании. Все-таки, они пережили манипуляцию с разумом. Агент Квинт, ваш ЩИТ когда-нибудь взламывали? Одна только идея, что кто-то способен холодным лезвием внедриться в твой разум, имплантируя чужую мысль, заставляла зябко поежится. Но у Эдриана был один из мощнейших ЩИТов, и это успокаивало, как янтарные четки. Бесконечные психотренинги подковывали разум, однако паника обычного народа, подзуженная истерией в СМИ, ему была не в новинку. — Бог миловал. — Я уверена, вы в курсе, как взлом влияет на людей… Приходите через месяц, когда они вернутся к обязанностям. Вот те на… Никогда еще на веку Эдриана смерть не называли отпуском. Из которого можно вернуться. Чтобы побеседовать с кураторами, Квинт попросил отдельный кабинет. Наивно было бы полагать, что их разговор не пишут, но ощущение беседы один на один должно было или разговорить их, или вывести из равновесия. Первой пришла невысокая полноватая женщина. С ее лица не сходила резиновая улыбка и она тараторила как заведенная, почти не делая пауз между словами. Квинт слушал и ловил себя на мысли, что не верит ни единому слову этой круглой резиновой бабы. Уж слишком складно плела, словно монолог из пьесы. Потом привели невысокого мужчину с гладкой физиономией и темными растрепанными волосами. Он казался худым, но в то же время складным. Не врезающиеся в память черты лица, если не считать стеклянного взгляда. То ли у парня какие-то проблемы с головой, то ли он сидел на таблетках. На белом халате блестел пластиковый бейдж «П. Митчелл». — Патрик Митчелл? — Эдриан сел напротив куратора. — Меня зовут агент Квинт, я из Федерального Бюро Охотников. Митчелл заговорил ровным голосом из рекламного ролика: — Что вы хотели узнать? Ого. Ни следа волнения. Сколько же таблеток ты сегодня принял, Патрик? — В чем заключается ваша работа, как куратора, Митчелл? — Я постоянно слежу за состоянием пациента. Проверяю показания. Уровень лекарств. — Вы всегда работаете по ночам? — В последние годы да. Хорошо. Тихо. — А сегодня почему днем? — Мне пока никого не поручили… после Чес. Чес… Ласковое, дружеское сокращение. Интересно. И еще заминка в голосе. Теперь Эдриан сомневался. Нет, не похоже на таблетки. Скорее на форму аутизма. — Скажите, какое лечение проходила Чес? Снова секундная заминка. — Имплантация пси-чипов. — Это все? Вы говорили, что проверяли уровень лекарств. Какие лекарства ей давали? — Ммм… псиобис… Нет, вру, необифрен и сибазон. — Так два или три? — Два, — четко ответил Митчелл. — Они вызывают привыкания, так что двух за глаза хватает. — Так какая она? — Квинт слегка откинулся на стуле. — У нее серьезные проблемы с психикой? Какой диагноз? — О да, — отозвался Митчелл. — Она — эмоционально незрелая личность с высокой склонностью к импульсивным поступкам… Ей диагностировано диссоциативное расстройство. Как интересно. Словно кто-то на время отодвинул ширму, выпустив на волю воодушевление. — Что вы можете сказать о ее способностях? — Стандартные. Как же заставить его говорить? Он явно испытывал к девчонке симпатию. — Патрик, скажите, с Чес плохо обращались? — Нет! — торопливо воскликнул он. — Это прекрасная клиника! Нарочитая реакция. Наигранная злость. Спектакль для третьего лица. Значит, «Аллегро» наблюдают, и Патрик боится, очень боится. Вполне возможно, что Митчелл говорит под диктовку комлинка. — Я понял, — кивнул Квинт. — Тогда скажите, зачем ей понадобилось бежать? — Кто знает. Иногда ей приходили в голову навязчивые мысли. Очень увлекающаяся натура. — Например? — Например, стать супергероиней. — Ширма равнодушного лица снова отодвинулась, обнажив бледную улыбку. — Смотрели «Герои Новой Америки»? — Боюсь, только слышал. Не фанат йоркских фильмов. Патрик вдруг резко изменился в лице. Огонек интереса в глазах погас, как лампочка в пустой комнате. — Митчелл? — Это… К слову пришлось. Простите, я фанат супергеройских фильмов, возможно, я забил ей голову пустыми россказнями. — У вас были…близкие отношения? — О нет… Точнее, да. Не в этом смысле, мы просто общались. Трудно близко общаться с человеком, у которого специфические представления об эмоциях. Она ни с кем близко не общалась. Вы подозреваете меня? — Нет, конечно, нет. — Квинт улыбнулся. — Это формальный допрос. Думаю, больше не имеет смысла вас задерживать. — Он встал, обозначив конец разговора. — Прошу вас, возвращайтесь к работе. В дверях Патрик Митчелл немного помедлил, а затем тихо спросил: — Вы будете искать ее? Вы один? — Да, но не один. У меня есть команда. — Это хорошо. В компании веселей. И еще… вы ведь католик? Верующий? — Разумеется. — Что бы вы сказали своему Господу, покажи он вашу истинную суть? — Плавильня — для серебра, и горнило — для золота, а сердца испытывает Господь. Патрик улыбнулся, исчезая в дверном проеме. Какой странный парень. Был ли он замешан в побеге девчонки? Неудачник, влюбленный в заточенную принцессу? «Аллен. Шпарте, — распорядился Квинт, когда покинул стерильную цитадель. — Я хочу, чтобы вы подкинули жучок Патрику Митчеллу». «Будет сделано». «Что дальше? — вклинился голос Лиз. — Есть зацепки?»