– С этим погоди пока. Хозяйка поднялась – роста она была небольшого, Даниле по шею, – обошла несколько раз обережника, причмокнула. – Да, странен ты, необычен. Понятно, почему ведун о тебе всё хотел разузнать. Молодцов фыркнул: если колдунья рассчитывала этим произвести впечатление на него, то ошиблась. Мало ли, откуда ей стало известно о его приключениях на волоках, может, кто из варягов проболтался или вести дошли. А если она и правда что-то там углядела – в астрале или где ещё, то тоже ни о чём не говорит пока. – Я к тебе пришёл не за тем, чтобы лесть слушать, – холодно ответил Данила. – Ой, груб ты да неучтив. Кто же так с женщиной говорит у неё дома, да ещё с ведуньей? Не боишься меня? – Тебя? Не боюсь, иначе бы не заявился сюда. А что до учтивости, ты сама ко мне обратилась: ни здрасьте, ни пожалуйста. – Где это видано, чтобы хозяйка первой здоровалась! Колдунья подпёрла бока кулаками. Даниле начала надоедать эта игра: – Ну, здравствуй, черноокая, солнцеликая красавица, рад в твой дом прийти, прости, имени твоего не знаю. Молодцов как-то сам собой выделил интонацией слово «имени», отчего вышла какая-то двусмысленность, но он суть этой двусмысленности уловить сам не смог. Ведьма помолчала, загадочно улыбнулась и неожиданно серьёзно продолжила: – И тебе здравствуй, богатырь сильномогучий, странник далёкий, – и вдруг другим тоном, насмешливым: – Ладонь дай мне свою посмотреть. Данила протянул руку. Ведьма смотреть на неё не стала, а закатила глаза к потолку и принялась водить по ладони пальцем, что-то нашёптывая. Внезапно замолкла, отступила на шаг. – Ох, странен ты, ох и странен. Вроде не кромешник, а путь твой лежит не отсюда. – Я не здешний, это ты верно заметила. Мне бы узнать, как обратно вернуться. – Хм… Я могу поглядеть, откуда и куда за тобой путь-поводок тянется, время как раз подходящее. Снимай крест и садись, а я пока воды принесу. – Нет. – Что нет? – Нательный крест свой я не сниму. – Если не снимешь его, я ничего увидеть не смогу, – заявила колдунья. Данила пожал плечами: – Нет, значит нет, прощай тогда. – Погоди, меня, что ли, боишься или Веры своей стережёшься? А сам нож на поясе с наговором носишь. Нож? Данила глянул на пояс. Подарок Вакулы! Ничего себе, так кузнец, оказывается, ещё и настоящий колдун, вот это новости. – Наговор там или нет – это подарок друга. А крест свой. Я. Не. Сниму, – отчеканил он. – Другого способа нет? – Нет. – Тогда – прощай. Серебро себе оставь: может, пригодится или доброе дело какое задаром сделай. Данила уже собрался уходить. – Постой, – окликнула его ведьма, – не годится. Ты пришёл ко мне, значит, я тебе помогу. Я ж как лучше хотела, а ты свой выбор теперь сделал сам, – прозвучало это как угроза, но Молодцов не отреагировал, ждал продолжения. – Кто уйти хочет, тот в канун Праздника должен прийти на то место, из которого в наш Мир попал, и очень-очень сильно захотеть вернуться обратно. В эту ночь все двери между мирами открываются. Только как ты будешь в одиночку, без поводыря, без проводника, за Кромкой блуждать, я не знаю, – сокрушённо покачала головой ведунья. – Тут всё от твоей воли зависеть будет: может, и попадёшь домой. Может, Бог твой тебе поможет. – А я кого-нибудь могу взять… ну, с собой? – С собой?! – ведунья изумилась, наверное, как гридень, у которого попросился в бой несмышлёный отрок. – А что, можешь попробовать. Только и он очень сильно хотеть должен уйти с тобой. Но если заплутаете там… Пожалеешь, что в рабах не остался. Хозяйка избушки захохотала, громко, раскатисто. Данила не стал ждать, пока она отсмеётся, коротко бросил: – Прощай, – и собрался уходить, но его опять остановили. – Постой, друзья просили тебе амулет какой-нибудь вручить. Так вот держи, – ведунья протянула фигурку, вырезанную из дерева, по форме напоминающую птичку. – Для чего он? – Не знаю, может, пригодится. И ещё нож твой на поясе против зверя помочь способен. – Против какого? – А того, что вам на пути встретится. Вот ведь… Нострадамус без яиц. – Ладно, бывай, если твои советы и в самом деле помогут, вернусь… «А куда же тогда я вернусь?» – подумал Данила. – Ну, тогда просто, бывай. – Ага, как скажешь. Ты уж не оплошай, выбери ту, какую надо, – насмешливо бросила в спину ведьма, Молодцов совсем не понял, о чём она. Путь предстоял недалёкий, следовало выбрать: либо нанять лошадей, либо проделать оставшееся расстояние до нужной деревеньки на своих двоих. Данила честно признался, что по части верховой езды он ещё больший неумеха, чем во владении мечом, когда только пришёл наниматься охранником к Воиславу. Варяги спокойно восприняли это заявление, должно быть, привыкли к странному товарищу, а уж после его признания о том, что он пришёл из другого мира, вряд ли что-то ещё их могло удивить. Все знают, что в Йотунхейме или Нифльхейме всё не как у людей. К предстоящей пешей прогулке в двадцать с лишним километров, то есть около полупоприща, Клек и Шибрида тоже отнеслись без предубеждения. Несколько часов работы ногами по лесному тракту – и к вечеру можно прибыть к цели. Данилу это полностью устраивало, ведьма сказала, что вернуться можно будет в Праздник, до него оставалось где-то два с половиной дня. Как раз хватит времени, чтобы договориться с Кумарем, найти полянку (она наверняка находилась недалеко от деревеньки), послать за Уладой и в нужное время попробовать переместиться обратно. Клеку и Шибриде Данила не предлагал уйти с ним. Пока. Да и неизвестно, как они к этому предложению отнесутся. Улада, скорее всего, согласится, но получится ли задуманное? Хватит ли твёрдости у Молодцова рискнуть любимой девушкой? Но эти рассуждения могли подождать. Сейчас следовало собрать всё необходимое и отправиться в дорогу с варягами. – Уходишь? – спросила Улада, когда Данила собирал котомку в доме кузнеца. – Да, я ненадолго. Побудешь пока здесь, я с Вакулой договорился. – Тут у Вакулы много женщин. – Ага, – согласился Молодцов, раздумывая: у него уже имелось три добротных ножа, может, один стоит оставить для лёгкости или ножей много не бывает? – Все красивые. – Угу… – «О чём это она?» – Ты бы хотел взять какую-нибудь себе в наложницы? – Нам, христианам, больше одной жены иметь нельзя, – всё так же отвлечённо ответил Данила. – Значит, меня оставишь наложницей? – вдруг выпалила Улада. – Чего?! – Данила приник к ней. – Уладочка, ты про что? – Про то. Я видела, как ты на неё смотрел! – выкрикнула девушка, в глазах стояли слёзы. – На кого? – На мерзавку эту, Наську! А потом вы ещё разговаривали во дворе… или что ещё делали? – Уладушка, ну ты что? Данила хотел сказать, что Наська ещё ребёнок, но вовремя осёкся. Какой ребёнок, если через год замуж? – Ну ты подумай: как её можно сравнивать с тобой? Самой-то не смешно? Моя лада, чаровница моя. – А о чём вы тогда разговаривали? – О том, почему она мне помогла, я ей за это серебро подарил. А как же, если бы не она, может, мы и не встретились бы, Уладушка, моя милая. Данила поцеловал её в нежные губы, провёл языком по мокрым от слёз щекам. – Всё, больше не ревнуешь? – Я и не ревновала, – ответила Улада, крепче прижимаясь к обережнику. – Ты мужчина, будет, как ты скажешь. Скажешь быть при тебе наложницей – буду! Ты ведь мой любый. – Хватит тебе небылицы рассказывать, – усмехнулся Данила. – Улада, помнишь, я спрашивал тебя, куда ты готова пойти за мной?