— А Ева?.. — Знаете, я ждала этого вопроса, — Раечка внимательно наблюдала, как Михалыч сливает в канистру бензин. — Наверное, хотите знать, как Ева умерла?.. У Евы неожиданно поднялась температура, стали выпадать ногти и волосы, тело покрылось волдырями, затем отказали почки и сердце… Ева сгорела очень быстро! Где это видано, чтобы молодая красавица, море женского здоровья, только что родила третьего ребенка, и вдруг — вчера была здорова, а назавтра — не может встать?.. Для всех это был шок, врачи говорили, что-то с иммунной системой, какой-то сбой. Кровь перестала обновляться и всё. Лев Тимофеевич задумчиво кивал, его худощавое лицо покрылось пятнами. — Говорят, что новая жена Хазарова — сногсшибательная женщина? — откашлявшись, хрипло спросил он. — Неужели, прямо с ног сшибает?.. — Раечка мрачно улыбнулась. — Большое спасибо за бензин, — принимая канистру из рук Михалыча, поблагодарила она. — Давайте я донесу, — Лев Тимофеевич галантно отобрал канистру из Раечкиных рук. — И последний вопрос, может быть, знаете, что могла хранить у себя в квартире покойная Лиля Юльевна?.. — Да что угодно могла хранить — от оружия для самообороны до каких-нибудь ценностей, — Раечка забежала вперёд, чтобы открыть гараж. — У Лили после смерти дочери разительно изменился характер. Первое время она вздрагивала от любого заданного ей вопроса, и даже от звонка телефона… Да, кстати, у Лили хранилась не захороненная урна с чьим-то прахом. — Урна с прахом?! — переспросил Лев Тимофеевич, ставя канистру рядом с похожим на жука миниатюрным «Опелем». — Лиля сказала, что это «дарохранительница», но я-то могу отличить урну с прахом от дарохранительницы с мощами! — хмыкнула Раечка, и у Льва Тимофеевича от волнения перехватило дыхание. Он вдруг почувствовал, что из темноты гаража Раечка наблюдает за ним и, сконфузившись, заторопился уйти. — Не гони так, Михалыч, — дважды ударившись головой о крышу автомобиля, рассердился Лев Тимофеевич, когда Грибаново осталось позади. — Понатыкали тут «лежачих полицейских», — проворчал Михалыч, выезжая на трассу. На лице его блуждала улыбка Шумахера… ВИЗИТ К ПСИХОАНАЛИТИКУ Постояв на улице у офиса популярного среди телевизионных див психоаналитика в Безбожном переулке, Ирина прошла мимо, но потом всё-таки вернулась и вошла в инкрустированную медью дверь. — Вы записывались? — спросил Ирину мужчина-секретарь с манерами ворчливой старой барышни. Ирина кивнула и через несколько минут её пригласили в большую комнату с диваном и искусственными цветами в напольных керамических вазах. У окна стояла длинноносая женщина в чопорном офисном костюме в полоску. — Анжела, психоаналитик, — представилась она. — Присаживайтесь, Ирина. — Спасибо, — Ирина опустилась на мягкий, как дождливое облако, диван. — Вы телеведущая? А я телевизор не смотрю уже лет десять, — Анжела мечтательно улыбнулась, разглядывая Ирину. — Какие у вас проблемы? Плохо спите, наверное?.. — На меня свалилась грусть, Анжела! — Что-что на вас свалилось? — разглядывая Ирину, психоаналитик нервно теребила ремешок от часов на руке. — Перечислите по-порядку, пожалуйста. Через час Ирина вышла из офиса психоаналитика с непроницаемым лицом и обиженными глазами. Сунув в сумку кошелек, она огляделась. Ярко-синее небо над Безбожным переулком почему-то вдруг стало тоскливо-серым… Мимо прошел какой-то потёртый индивидуум и задел плечом сумку Ирины. Ирина нахмурилась и перевесила сумку на другое плечо. Когда в сумке зазвонил телефон, Ирина от неожиданности подскочила и не сразу поняла, что это такое?.. — Слушай, куда ты пропала? Не звонишь, не заходишь, — в трубке раздался знакомый смех Полины Байкаловой. Из нового бистро «Мексиканская кухня», где они договорились встретиться, ещё от метро смачно пахло кукурузными лепёшками, а от аромата молотого перца в воздухе все мимо проходящие синхронно чихали. Они выбрали столик неподалеку от рояля, и курящий тапёр, увидев их, мизинцем стал наигрывать регтайм Джоплина. Старый рояль, звонко кудахтал, как одинокий мужчина, и зачем-то терпел такое кощунство. — Значит, психоаналитик показалась тебе «дурой», я правильно поняла?.. — Байкалова проводила грустными глазами официанта в сомбреро и сапогах со шпорами. — Полина, она меня просто возмутила, — обескуражено пробормотала Ирина. — Я ей начала выкладывать свои проблемы, она слушала-слушала, а потом спрашивает: «Вы сумку в Париже покупали?» — Ты ей сказала, где купить эту несчастную сумку? — Байкалова вытащила сигареты и поискала глазами пепельницу. — Я встала и ушла, — призналась Ирина. — Вдобавок, на улице за мной увязался какой-то тип… — А сколько ты заплатила за консультацию? — Вообще-то, я вытащила кошелёк, но так и не открыла его, — рассмеялась Ирина. — Правильно, — Байкалова подвинула к себе солонку с каменной на вид солью. — Идёшь успокоить нервишки, а натыкаешься на форменную идиотку! А что за тип увязался за тобой?.. — На вид бродяга какой-то, — Ирина поёжилась и оглянулась на входную дверь. — Спустился за мной в метро и в одном вагоне ехал. — И глазами ел?.. Это случайно не пепельница? — Байкалова ткнула сигаретой в солонку. Сзади возник официант и поставил на стол нечто, похожее на глиняный стаканчик с отбитым краем. — Что будем есть? — Байкалова с интересом оглядела подносы с дежурными мексиканскими блюдами. — У меня аппетита нет, — пожаловалась Ирина. — На днях у телецентра меня зачем-то решил переехать какой-то горбун… Вдобавок, кошмары снятся, Яшка из другой комнаты слышал, как я во сне кричу. — Да ты что?.. — Байкалова с аппетитом ела мясо из горшочка. — А что за горбун у телецентра? Похож на того, парижского?.. — Похож, — кивнула Ирина. — Лицо такое же злое. — И одет в лиловое? — деловито спросила писательница, доставая ложкой из горшочка мясо. — Нет? Ну, значит, не он, успокойся! Мало ли горбатых в Москве? Нет, я не могу это есть — чересчур острое мясо! — Байкалова отставила пустой горшочек. — И чего они сюда напихали? А цыпленка у вас нет?.. — обратилась она к официанту. — Но почему мне встретился горбун именно после приезда из Парижа? — пробормотала Ирина. — Совпадение, — по слогам произнесла Байкалова. — А кошмары?.. Я ведь даже из-за них к психоаналитику пошла. — Ты просто себя накручиваешь, Ира, сон — это сон, а тот, кто тебя чуть не задавил — обычный московский трамвайный хам! Всё, забудь, — Байкалова с сожалением посмотрела в пустой горшочек. — И смотри по сторонам, ведь кругом тысячи машин с близорукими водителями. Ты жить хочешь?.. Ирина покачала головой. — И зачем только я ездила в этот Париж? Мало мне было моих обычных проблем, а теперь ещё каждую ночь кошмары снятся… — Почему мне никто не снится? — проворчала Байкалова. — Знаешь, я бы не отказалась увидеть во сне сюжет для небольшого романа. — Сюжет? — растерянно переспросила Ирина. — Я завтра еду с мальчишками к Хазаровым на дачу, могу предложить место в нашей машине. — Неужели ты мазохистка, Ира?.. Смотри сама, но пусть лучше твоя мама отвезёт их на эту дачу и привезет обратно! — возмутилась Байкалова. — Ты ведь до сих пор влюблена в него, я же вижу по глазам. А если у них обычное человеческое счастье? Поверь мне на слово, эта Тамара что-то для него значит, если он женился на ней… — А я постоянно корю себя, — шёпотом призналась Ирина. — Я ведь могла познакомиться с ним поближе год назад, он пытался за мной ухаживать, но мне было не до любви, а потом было уже поздно, словно распахнутая настежь дверь захлопнулась прямо на моих глазах. — Знаешь, что?.. Прекрати жалеть о прошлом, — Байкалова решительно поднялась. — Пошли быстрей, а то у меня дома кот голодный, небось, уже все обои ободрал, пока я тут прохлаждаюсь. Они расплатились и вышли из бистро под звуки регтайма Джоплина. Оживлённо разговаривая, они не обратили внимания на слепого, сидящего на асфальте у бистро с кепкой, в которую ему кидали мелочь. Слепой поднял кепку и, ловко поднявшись, оправился следом за ними. ДУРНЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ На Литовском бульваре цвели тысячи лип. «Всё-таки ночные съёмки самые выматывающие», — свернув к дому, подумала Ирина. Она прибавила шагу, аккуратно обходя глубокие лужи — ночью прошел сильный дождь. «Зачем ты хочешь поехать на эту дачу? — спросила она себя, и сама же ответила: — Но ведь он пригласил моих мальчишек! Да какая разница, поеду — не поеду?.. Может быть, не поеду». Навстречу шёл дворник, рьяно царапая метлой чистый после дождя асфальт. Под ногами что-то громко хрустнуло и Ирина бросила взгляд на землю, там среди веток валялась кость, похожая на ту, которую она нашла и снова закопала в землю на крыше замка графа Калю. Ирина наклонилась и машинально подняла её, и в ту же секунду зеленоватое свечение накрыло её с головой. — Ах!.. Мимо, поскрипывая, ехал почтовый дилижанс на деревянных колёсах в ошмётках жирной грязи. Знакомая пегая лошадь шла в упряжи и, помахивая головой, косила на Ирину большим синим глазом с густыми ресницами… Литовский бульвар куда-то исчез, Ирина стояла у стены высокого дома, от которого пахло тяжёлой сыростью. Она инстинктивно вжалась в мягкий лишайник, растущий прямо из пористых камней за спиной, и почтовый дилижанс проехал мимо, чуть не отдавив ей ногу!.. Затем дилижанс вздрогнул и остановился, открылась дверца, и из неё прямо в грязь выпрыгнул горбун в лиловом палантине, и оба — горбун и лошадь повернулись, всматриваясь в Ирину. Кто-то сильно потряс её за плечо. — Тут машины ездят, чего встала? — зло гавкнул дворник, пожилой татарин с глазами варана. — Это что у тебя? — дворник хищно протянул руку. — Это моя территория и всё, что здесь валяется принадлежит мне. — Берите, — кивнула Ирина, и кость перекочевала в его грязную лапу. — Вы не видели только что тут лошадь и карету? — уже уходя, обернулась она. — Кроме тебя лошадей тут не вижу, — цыкнул языком дворник. — И жена у меня молодая, не чета тебе! Иди-ка отсюда, и кость свою забирай, на, бери… Ирина, не оборачиваясь, дошла до своего дома и дрожащими руками открыла дверь в подъезд, бормоча: — Показалось…