— А с Марино разговаривал? — Я не готова выпускать Марино непосредственно на него. Это было бы ошибкой. Колин должен говорить со мной. Или с тобой. Ошибаешься, думаю я. Марино именно тот тип полицейского, грубоватый, деловой, с которым Колин чувствовал бы себя вполне комфортно. — На чем специализировался доктор Кларенс Джордан? — спрашиваю я, как будто ответственность за случившееся с ним уже лежит на моих плечах. — У него была весьма успешная семейная практика на Вашингтон-авеню. Таких, как Кларенс Джордан, не убивают. И таких, как его жена, тоже. — Джейми смотрит мне в глаза и понемногу потягивает из стакана. — И конечно, никто не убивает таких чудесных детишек. Люди не хотят признавать, что Лола невиновна. Здесь она что-то вроде Джека Потрошителя. — А ты выбрала довольно оригинальный способ, чтобы пригласить меня помочь тебе. Я к такому не привыкла, — наконец я расставляю точки над «i». — Тут много чего намешано. На самом деле я помогаю нам обеим. — Не вполне понимаю как. Я лишь вижу, что ты прекрасно знаешь, как работать с Марино. Или, лучше сказать, ты все еще помнишь, как с ним работать. — Тобой интересуются федералы, Кей. Против тебя ведется расследование. Это не мелочь. — Ты прекрасно знаешь, что расследование открыто исключительно для проформы. Учитывая мою должность и особенно мои связи с Министерством обороны, любые обвинения в мой адрес подлежат обязательному рассмотрению. Даже если кто-то заявит, что я — пасхальный кролик. — Не в твоих интересах, чтобы твое имя мелькало в новостях. Тем более в связи с нападением на кого-то и причинением физического вреда. Представь, ты просыпаешься и видишь в газете такой заголовок. — Надеюсь, ты не пытаешься угрожать мне. Потому что твоя последняя реплика прозвучала как будто из уст адвоката защиты. — Господи, ну что ты! Конечно нет. С какой стати мне угрожать тебе? — Думаю, это не требует объяснений. — Разумеется, я тебе не угрожаю. Наоборот, я хочу помочь. И может быть, я единственная, кто в состоянии это сделать. Что она имеет в виду? Не понимаю. Я представления не имею, чем таким Джейми Бергер может мне помочь. Но не спрашиваю. — Есть люди, симпатизирующие Доне Кинкейд. На мой взгляд, было бы куда лучше, если бы твое дело с покушением на убийство не дошло до суда. — То есть чтобы ей это сошло с рук? Не понимаю, как же это мне поможет? — Какая тебе разница, за что ее накажут, главное, чтобы наказали. — Ее будут судить не только по моему делу. У нее их еще четыре. Четыре убийства. — Наверно, именно это Джейми и имеет в виду. — Досадно, что козлом отпущения она сделала Джека Филдинга. — Джейми задумчиво смотрит на стакан с остатками скотча. — Свалить все эти садистские убийства на мертвеца, этого бодибилдера, психически неустойчивого, агрессивного медэксперта, занимавшегося противозаконными махинациями, которые наверняка возмутят присяжных… Я молчу. — Если случится худшее и дела по этим убийствам пойдут не слишком хорошо, ты окажешься в незавидном положении. Если Доне удастся сбросить убийства на Джека, у тебя, на мой профессиональный взгляд, ничего не останется. — Джейми уже говорит со мной как прокурор. — Если присяжные поверят, что убийца — Джек, тогда получается, что ты напала на ни в чем не виновную женщину, которая всего лишь завернула на твой участок, чтобы забрать свою собаку. Тебе предъявят иск, и от тебя потребуют компенсации причиненного ущерба. Все это будет и накладно, и некрасиво. — Теперь она снова адвокат защиты. — Если Джека выставят убийцей, да, действительно, хорошего будет мало, — вынуждена согласиться я. — В твоем деле нужна серебряная пуля,[16] ведь так? — Она мило, как будто мы ведем приятный разговор, улыбается. — Да. Мы всегда надеемся на серебряную пулю. Вот только я не уверена, что они существуют где-то помимо фольклора. — Вообще-то существуют, — говорит Джейми. — И нам повезло — одна такая у нас есть. 13 Она доверительно сообщает, что результаты последнего анализа улик позволяют связать Дону Кинкейд с убийствами в доме Джорданов. — Мазки и образцы тканей, взятые в доме Джорданов, включая кровь на рукоятке ножа, образцы, отмеченные в то время как неидентифицированные, совпадают, — объясняет Джейми. Я просматриваю сообщения на айфоне и не выказываю той реакции, которую она ждет. А ждет она благодарности. Облечения. Чем я могу отблагодарить тебя, Джейми? Я сделаю что угодно, ты только скажи. — Дона Кинкейд определенно была там, — категорически, словно никаких сомнений уже нет, констатирует Джейми. — Она определенно находилась в доме Джорданов во время убийств. В туалете остались ее волосы с лобка и моча. Под ногтями пятилетней Бренды остались частицы ее кожи и кровь. Бренда, должно быть, здорово ее поцарапала. Джейми берет паузу с таким расчетом, чтобы я в полной мере оценила значимость сказанного, но у меня в голове совсем другое. Ты в порядке? Где ты? — спрашивает Бентон эсэмэской. — И кто или что такое «Анна Коппер КОО»? — Мне понятен твой интерес к Кэтлин Лоулер, — говорю я, отвечая Бентону вопросительным знаком. Что он имеет в виду? Я ничего не знаю об «Анне Коппер КОО» и никогда о ней не слышала. — Сотрудничая с тобой, Кэтлин наверняка рассчитывает на сделку, — говорю я. — Может быть, надеется, что тебе удастся добиться сокращения срока или повлиять как-то на Совет по помилованию. — На сотрудничество она пошла охотно, — отвечает Джейми. — Да, ей бы очень хотелось вернуться к прежней жизни. Ради этого она сделает все. — Кэтлин знает про ДНК? Знает о том, что новые тесты указывают на ее биологическую дочь? — Нет. — Откуда такая уверенность? Лично у меня сложилось впечатление, что в тюрьме живо интересуются всем, что там творится и о чем говорится. — Я была очень осторожна. — Когда полиция арестовала Лолу Даггет вскоре после убийств, у нее нашли какие-нибудь повреждения? Их вообще искали? Царапины, ссадины, синяки? Внешний осмотр проводился? — Мне об этом ничего не известно. Но очевидные повреждения отсутствовали, и на это должны были обратить внимание, — справедливо указывает Джейми. — Бренда определенно сопротивлялась убийце и поцарапала его до крови. Если бы у Лолы не нашли никаких повреждений, полиции пришлось бы искать другое объяснение. — Если повреждений не было, вывод напрашивался бы сам собой, — соглашаюсь я. — А если ДНК биологических улик, взятых из-под ногтей Бренды, не совпадали с ДНК Лолы, то вывод был бы уже другой. Другой вывод и другая, очень большая проблема. — Да, тогда получалось бы, что Лола никого не убивала. — Или, по крайней мере, сделала это не одна. — Эти люди не желали замечать очевидное, — говорит Джейми. — Жители города хотели только одного: чтобы убийства были раскрыты. Они хотели этого ради собственного покоя и безопасности. Хотели успокоить себя тем, что закон и порядок в их милом городке восстановлены. — Увы, так оно обычно и бывает. Особенно в тех случаях, когда преступление привлекает большое внимание и вызывает сильную эмоциональную реакцию. — Там была Дона. Дона вырезала семью Джорданов. Это ее поцарапала Бренда. И это Дона сделала себе сэндвич и воспользовалась туалетом внизу, — подытоживает Джейми. — Ирония в том, что я знаю это наверняка из-за случившегося с тобой в Массачусетсе. После ареста Доны за покушение на убийство ее профиль ДНК ввели в КОДИС,[17] и когда я решила перепроверить ДНК из дела Джорданов и вошла в КОДИС, то сразу обнаружила совпадение. Шок, да. Просто невероятно. — Не такой уж и шок. — Я все еще не желаю дать Джейми то, чего она так добивается. — Кэтлин Лоулер намекнула, что Дона могла находиться в Саванне в то время, когда там убили Джорданов. В январе 2002-го, так она сказала мне сегодня в тюрьме. Можно предположить, что именно тогда они и встретились впервые. Думаешь, Кэтлин могла знать, что натворила ее дочь? — Не представляю откуда. С какой стати Дона стала бы признаваться ей в этом? Разве что хотела, чтобы ее поймали, — отвечает Джейми. — Это огромный прорыв, причем не в одном деле. Теперь мы точно знаем, что Дона Кинкейд находилась в Саванне. Должна была находиться. И пусть она продолжает лгать насчет того, что именно случилось в твоем доме 10 февраля, это уже не важно. Если раньше ей кто-то и верил, то теперь верить не будет никто. — И мне ничего не остается, как помочь тебе в твоем деле. — Помочь свершиться правосудию, Кей. Не только на одном фронте. — Когда ты получила результаты по ДНК? — Около месяца назад. — И ничего мне не сказала. Я не услышала от тебя ни слова. Хотя это не означает, что не знали другие. — О том, что ДНК связала ее с делом Джорданов, с убийствами, совершенными девять лет назад, ни Дона, ни ее адвокат пока еще не знают, — уверенно заявляет Джейми. Я же ее уверенности не разделяю. — В какую лабораторию ты обращалась? — В две разные, и одна не зависит от другой. В Атланте и Фэрфилде, Огайо. — И никто ничего не знает. — Верится с трудом. — И что, даже ФБР не знает? Повторное тестирование ДНК разрешил, надо понимать, генеральный прокурор Джорджии? — Да. — И он не знает, каков результат проверки? — И он, и другие, от кого многое зависит, понимают, как важно не допустить разглашения информации на стадии подготовки дела. А подготовка только началась, и я лишь делаю первые шаги. — В любом расследовании самая большая опасность — утечка. — Я напоминаю ей о том, чему сама Джейми не так давно не придавала особого значения. Как же она уверена в себе! Или, возможно, это даже не уверенность, а отчаяние.