— Только самый конец. Но мне хорошо известны ваши взгляды. И как вас приняли? Карлсен пожал плечами. — Боюсь, я обращался к глухим. — Все это переменится. — К сожалению, тут вы правы, — печально промолвил Карлсен. Он похлопал сенатора Гормена по плечу. — Кстати, должен вам сообщить, я только что встретился со следователем из Вашингтона. Он произвел на меня впечатление толкового парня. Пейнтер усмехнулся. Главное — произвести хорошее впечатление при первой встрече… Сенатор обвел взглядом зал. Отвернув лицо в сторону, Пейнтер затерялся в толпе. Форма допуска сенатора не позволяла ему знать о существовании «Сигмы». Для него Пейнтер был лишь следователем Министерства обороны. И все же Пейнтер предпочитал анонимность. Генерал Меткалф предостерег его, посоветовав не гладить сенатора против шерсти. Гормен отличался вспыльчивостью и нетерпением, что и демонстрировал сейчас. — Какая глупая расточительность — направлять людей в такую даль, — раздраженно проворчал сенатор. — Следствие должно полностью сосредоточить свои усилия в Мали. — Не сомневаюсь, это просто свидетельство чрезмерной дотошности. Я не вижу никаких неудобств. — Вы чересчур великодушны. С этими словами они вышли. Не выключая приемник в ухе, Пейнтер не спеша направился к выходу, продолжая подслушивать разговор. Он радовался тому, что в кои-то веки у него на руках были козыри. Криста Магнуссен сидела перед раскрытым переносным компьютером в крохотной комнатке рядом с банкетным залом. Она с любопытством изучала изображение мужчины, застывшее на экране. Поразительно красивый, с черными как смоль волосами и ярко-голубыми глазами; тело поджарое, упругое, в котором чувствовались твердые как сталь мышцы. Во время обеда Криста наблюдала за всеми, с кем общался Ивар Карлсен. Маленькая беспроводная видеокамера, установленная в углу, была направлена на переднюю часть зала. Звукового сигнала не было, однако система позволяла пропускать все изображения через программу распознавания лиц и сравнивать результат с базой данных «Гильдии». Криста ждала, пока программное обеспечение выделит в оцифрованном лице все несколько сотен характерных точек и осуществит процедуру сравнения. Через минуту на экране замигали тревожными красными символами одно-единственное слово и цифровой код, предписывающий необходимые действия. При виде этого слова Кристу прошибла холодная дрожь. «Сигма». Код также был хорошо ей известен. При обнаружении немедленно ликвидировать. Криста вывела на экран изображение, поступающее в реальном времени от видеокамеры, и прильнула к компьютеру. Черноволосый мужчина исчез. День у Антонио Гравела не задался. После окончания обеда генеральный секретарь стоял в коридоре, намереваясь подкараулить Ивара Карлсена, чтобы попытаться в последний раз уговорить взять его с собой на Шпицберген. Гравел даже готов был пойти на некоторые уступки, чтобы завоевать расположение Карлсена. Но вместо этого Карлсен наткнулся на американского сенатора. Гравел тщетно ждал, что его представят, но мерзавец, как всегда, сделал вид, что не заметил его. Карлсен и сенатор удалились, погруженные в беседу. После такого оскорбления у Гравела сдавило дыхание. Его охватила испепеляющая ярость. Резко развернувшись, он столкнулся с женщиной, поспешно выходившей из двери. На ней была длинная меховая шуба, волосы скрывал платок. Гравел налетел на нее с такой силой, что у нее с лица свалились большие солнцезащитные очки. Ловко поймав очки на лету, женщина тотчас же водрузила их на нос. — Entschuldigen Sie bitte[17],— извинился Гравел, от неожиданности и волнения переходя на родной швейцарско-немецкий, тем более что лицо женщины показалось ему смутно знакомым. Кто это может быть?.. Проигнорировав его, женщина быстро прошла мимо, заглянула в банкетный зал, затем устремилась по коридору, не обращая внимания на развевающиеся полы длинной шубы. Очевидно, она опаздывала на какую-то встречу. Гравел проследил за тем, как женщина скрылась на ближайшей лестнице. Раздраженно тряхнув головой, он направился в противоположную сторону. И вдруг он вспомнил. Вздрогнув, Гравел резко обернулся. «Невозможно». Он наверняка ошибся. В конце концов, он видел эту женщину-генетика лишь однажды, на организационном собрании, посвященном исследовательскому проекту «Виатуса» в Африке. Фамилию ее Гравел не мог вспомнить, но он был уверен, что это та самая женщина. В течение всего того собрания, умирая от скуки, он таращился на нее, мысленно раздевая, стараясь представить, как она ему отдается. Не вызывало сомнений, что сейчас он видел именно ее. Но эта женщина ведь числится погибшей, убитой во время бойни в Мали. Тогда в живых не осталось никого. Гравел продолжал стоять, уставившись в сторону лестницы. Что она делает здесь, живая и невредимая? И почему так тщательно скрывает свою внешность, прячется под платком и за зеркальными стеклами очков? Гравел прищурился, чувствуя, как в груди зреет уверенность. Определенно тут что-то происходит, что-то такое, о чем никто не должен знать, что-то связанное с «Виатусом». Много лет он тщетно пытался найти какой-нибудь компромат на Карлсена, что помогло бы ему обуздать негодяя. И вот, кажется, наконец у него появилась такая возможность. Но как наиболее эффективно использовать это преимущество? Гравел развернулся, уже продумывая свой план. Он знал, какую карту разыграть в первую очередь. Надо обратиться к человеку, который в той бойне потерял своего сына. К сенатору Гормену. Как американский сенатор отнесется к тому, что кто-то остался в живых во время того нападения, а Карлсен об этом умалчивает? Мрачно усмехнувшись, Гравел направился к себе. День вдруг начал казаться ему гораздо более светлым. 15 часов 15 минут Пейнтер шагнул в каменную арку, проходившую под крепостной стеной. Хотя было только три часа дня, в этих приполярных широтах солнце уже склонилось к самому горизонту. За аркой открывался вид на гавань. Корочка снега по-прежнему лежала на позеленевших от времени пушках, расставленных вдоль дорожки и обращенных в сторону моря, чтобы защитить город от вражеских кораблей. Однако в настоящий момент у причала стоял лишь одинокий круизный лайнер. Чайки с пронзительными криками носились в воздухе, пропитанном дизельными выхлопами. Пройдя мимо внушительной громады лайнера, Пейнтер направился дальше в город. В течение последнего часа он следил за Иваром Карлсеном, прослушивал все его разговоры. «Жучок» позволил ему узнать больше о главе «Виатуса», выяснить кое-какие подробности, которые могут оказаться полезными во время завтрашней встречи. Разговоры в основном велись об обыденных вещах, но тем не менее не вызывало сомнений, что Карлсен искренне обеспокоен проблемой голода и перенаселения. И он искал реальные и практические шаги ее решения. Определенно это было делом всей его жизни. Однако Пейнтер также подслушал весьма любопытный разговор о засухоустойчивых сортах кукурузы, выведенных «Виатусом» и частично опробованных на исследовательском полигоне в Мали. Как выяснилось, еще на прошлой неделе началась массовая отправка семян в самые разные места по всему миру, вследствие чего акции корпорации резко подорожали. И все же Карлсен был недоволен. Он пообещал, что новый отдел биогенетических исследований зерновых культур будет продолжать и дальше создавать сорта, обладающие необходимыми качествами: пшеницу, устойчивую к насекомым-вредителям, морозостойкие цитрусовые, сою, уничтожающую сорняки… Список был весьма длинным, в нем присутствовал даже рапс, масло из которого можно использовать для производства биодеградирующих пластмасс. Разговор, правда, завершился на мрачной ноте. На вопрос о том, почему его компания перенесла основной акцент своей деятельности с нефтехимии на генетически модифицированные семена, Карлсен ответил, перефразируя Киссинджера[18]: «Тот, в чьих руках нефть, контролирует все государства, но тот, в чьих руках продовольствие, контролирует все население Земли». Неужели он действительно верил в это? Вскоре после этого Карлсен сел в лимузин и уехал в исследовательский центр своей компании, расположенный на окраине Осло. Микропередатчик обладал ограниченным радиусом действия, поэтому прослушивание разговоров Карлсена на время прервалось. Что, впрочем, было и к лучшему. Слова Карлсена об отделе биогенетических исследований взбудоражили Пейнтера. Не замечая холода, он шел в тени огромного круизного лайнера, лавируя между пассажирами, толпящимися на пристани. Ему нужно было подготовиться к еще одной стороне расследования, которая сегодня вечером потребует большей скрытности. Пейнтер проталкивался сквозь толпу пассажиров, и вдруг на него налетел здоровенный мужчина в куртке. Заметив его за долю секунды до столкновения, директор «Сигмы» непроизвольно отступил в сторону. Резкая острая боль обожгла ему бок. Отпрянув назад, Пейнтер успел заметить серебристый блеск ножа, зажатого в руке мужчины. Если бы он не уклонился в самый последний момент, лезвие вонзилось бы прямо ему в живот. Но рассчитывать на подобное везение дважды не приходилось. Мужчина снова надвигался на него. Пока что никто ничего не заметил. Пейнтер сорвал с шеи какого-то ничего не подозревающего туриста фотоаппарат. Схватившись за ремешок, он размахнулся и со всей силы ударил тяжелым зеркальным «Никоном» противнику в ухо. Тот повалился на бок, а Пейнтер, шагнув ближе, захлестнул кожаным ремешком ему запястье и, дернув что есть силы, перебросил сопротивляющегося незнакомца через бедро и швырнул его на мостовую. Убийца ударился лицом об асфальт. Хрустнули ломающиеся кости вывернутой руки. Нож вывалился на землю. Под испуганные крики очевидцев происшествия Пейнтер перескочил через распростертое тело, спеша завладеть оружием. Однако прежде чем он успел схватить нож, тот вдруг дернулся, испустил резкий свист и вырвавшейся на свободу ракетой устремился по замерзшей земле. Пейнтер застыл, узнав это смертельно опасное оружие. Инжекторный нож «Уосп». В рукоятке находился баллончик со сжатым газом, что делало нож вдвойне опасным. После того как лезвие вонзалось в тело, нажатием кнопки поток холодного воздуха объемом с баскетбольный мяч по специальному каналу направлялся жертве в живот, мгновенно замораживая и разрывая внутренние органы. Одним ударом такого ножа можно было убить бурого медведя. Приведенный в действие струей вырывающегося воздуха, нож устремился к частоколу ботинок и ног. В толпе столкнулись два противоположно направленных течения. Одни бежали прочь от места происшествия; другие, наоборот, стремились подойти ближе. Кто-то крикнул: «Этот тип украл у меня фотоаппарат!» По сходне с борта лайнера на пристань устремились охранники. Другие протискивались сквозь толпу. Зажимая рукой бок, Пейнтер нырнул в бурлящее людское море. Толстая куртка и молниеносная реакция спасли ему жизнь. И все же сквозь пальцы сочилась горячая кровь. Весь бок горел огнем. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы его задержали. Однако Пейнтера беспокоили не только сотрудники службы безопасности. На бегу он оглядывал окружающую толпу. Убийца был один? Маловероятно. Натыкаясь на пассажиров и зевак, Пейнтер всматривался в лица и следил за руками. Сколько еще человек, замаскированных под туристов, скрывались в толпе, наблюдая за выходом из Акерсхуса? Пейнтер знал точно только одно. Случившееся не было обычной поножовщиной. Об этом не могло быть и речи, поскольку нападавший был вооружен ножом «Уосп». Значит, «легенда» каким-то образом раскрыта. И вокруг крепости раскинута смертельная сеть. Пейнтер понимал, что ему нужно как можно быстрее покинуть причал, удалиться от того места, где была устроена западня. Толпа вокруг редела, и наконец он выскочил в парк, прилегающий к пристани. Под ногами захрустел тонкий слой мерзлого снега, покрывающий землю. На белый снег падали ярко-алые капли. Пейнтер оставлял за собой слишком заметный след. В пятидесяти ярдах от него другой человек в куртке перепрыгнул через невысокую ограду и устремился к нему. Теперь ни о какой скрытности речь уже не шла. Не зная, есть ли у неизвестного пистолет, Пейнтер развернулся и побежал к сосновой рощице в глубине парка. Ему нужно было укрыться. Убийца шел по свежим следам на снегу. Он бежал, низко пригнувшись, сжимая в левой руке нож. Добежав до опушки рощи, замедлил шаг, не теряя из вида кровавый след, но в то же время осматриваясь вокруг. Под деревьями уже сгустились вечерние тени, и все же было еще не настолько темно, чтобы не видеть след. Со вчерашнего снегопада здесь еще никто не проходил. Лишь одна цепочка следов пересекала девственно-чистый снег. А вдоль нее тянулись капельки крови. След уходил в глубь рощи, петляя между деревьями. Несомненно, жертва опасалась пистолета и действовала от обороны. Но все это было напрасно. Убийца двинулся напрямую через рощу, вдоль извилистого следа.