– Честно говоря, я предполагала, что Тамара от него избавилась, но не думала, что таким жестоким способом! Говорите, она сбагрила птицу какому-то алкоголику? Мономах кивнул. – Удивительно еще и то, – продолжала Циммерманн, – что Капитана не продали, а ведь за него можно было выручить кругленькую сумму, птица-то редкая. Достать ее в России практически невозможно, а любителей экзотических пернатых у нас хватает! – А могли Капитана просто украсть? – Это означает, что кто-то влез либо в квартиру Аркадия Андреевича, либо в магазин – я точно не знаю, вернула ли его Тамара обратно после смерти хозяина. Ничего такого, насколько мне известно, не произошло! Сказать больше было нечего, и оба собеседника ненадолго погрузились в молчание. Мономах размышлял, стоит ли ему влезать в это дело еще глубже… Да и есть ли оно, «дело»? Ну, умер пожилой человек, а наследники избавились от его любимца – что тут удивительного? Сплошь и рядом вокруг умирают старики, и их изнеженные, зацелованные собаки и кошки в мгновение ока оказываются на улицах и в подвалах, не успев сказать даже «гав» или «мяу»! Просто в данном случае речь идет о птице… Внезапно осененный новой идеей, Мономах нарушил тишину вопросом: – Вероника Генриховна, а откуда вы узнали о пенсии, назначенной покойным работодателем? – Мне позвонил его душеприказчик и попросил приехать. В офисе он показал мне приложение к основному завещанию, которое касалось лично меня. – Значит, было завещание! – Конечно: Аркадий Андреевич отличался щепетильностью в деловых вопросах! – А зачем оно понадобилось, если у него не было родственников, кроме Тамары? Циммерманн удивленно подняла брови и задумчиво покачала головой. – Знаете, – произнесла она медленно, – теперь, когда вы спросили, я тоже нахожу это странным! Ведь Тамаре в любом случае достается все… – А если нет? Вы видели завещание? – Н-нет… – А у вас, случайно, не осталось телефона или адреса душеприказчика? – Думаю, остались. Если вы подождете, я могу принести… Скажите, Владимир Всеволодович, зачем вам все это? – Да сам не знаю, – честно ответил он. – Но разве вам не хочется выяснить правду? – Очень хочется, но… Думаю, я просто-напросто боюсь ее узнать, понимаете? А еще я чувствую себя виноватой. – Виноватой? – Ну да, ведь я, наверное, должна была что-то сделать, как-то помочь Аркадию Андреевичу? Он вот обо мне позаботился, а я… Получается, я позволила ему умереть? – Ну, мы не знаем, могли ли вы что-то сделать в той ситуации, – пробормотал Мономах, хотя на самом деле ровно так и думал: Циммерманн извиняли лишь ее пол и возраст. Если бы такое случилось с любым из друзей Мономаха, он бы носом землю рыл, но выяснил, что поизошло. – Если я смогу чем-то помочь, вы сразу звоните, – попросила она. – Вот мой номер. И, пожалуйста, держите меня в курсе! * * * Негойда ожидал Аллу в кафе, где они договорились встретиться. Она пребывала в отвратительном настроении и изо всех сил пыталась настроить себя на то, чтобы не сорваться на любовника: чертовски тяжело сдерживать эмоции, когда они так и бурлят, норовя, как сбежавшее молоко, вырваться из-под крышки, прикрывающей кастрюлю! С другой стороны, ей требовалась его помощь, поэтому встреча в середине дня была неизбежной. – Выглядишь озабоченной, – отметил Дмитрий, едва взглянув на Аллу. Он обычно замечал малейшие изменения в ее настроении и внешности, но иногда она предпочла бы, чтобы он не высказывал свои замечания вслух. – Я озабочена, – кивнула она, садясь за столик и беря в руки меню. – Я уже заказал. Ты же обычно берешь греческий салат и овощи на гриле, верно? Наверное, Алла должна радоваться, что мужчина пытается предугадывать ее желания, но именно сегодня ей требовалось что-то другое. Она хотела мяса – салаты набили оскомину, а весы не радовали уже больше недели. Вес она не набирала, но и теряла не более двухсот граммов за сутки. Они возвращались, и Алла снова честно принимала неравный бой. Сколько еще она выдержит? Вот, из-за работы пропустила две тренировки в альпинистском клубе – немудрено, что вес держится! Интересно, Мономах посещает их регулярно? В последнее время их расписания не совпадают, и это удручает ее даже больше, чем безуспешность борьбы с весом. – Спасибо, – ответила Алла, придав своему лицу, как она надеялась, благодарное выражение. – Как дела? – Мы же виделись утром! – удивился он. – С тех пор ничего не изменилось. А у тебя? – У меня – да. – Я весь превратился в слух! – Сегодня ездила встречаться с Марией Ладогиной. – Да, ты говорила. Она рассказала что-то полезное? – Ничего. – Жаль, зато теперь ясно, почему у тебя такое настроение, а то я уже начал думать, что дело во мне! – Дело не в тебе, а в том, что с Ладогиной я так и не встретилась. – Ее не оказалось дома? – Хозяева квартиры понятия не имеют, кто такая Ладогина! – Может, адрес неправильный? – Я тоже так подумала, поэтому сделала то, что нужно было сделать с самого начала, – связалась с Росреестром. – И что? – Выяснилось, что владельцами жилплощади (между прочим, размером девяносто шесть квадратных метров, плюс две лоджии!) на законных основаниях являются Олег и Ксения Сварогины. – И как давно? – Неделю. Что еще занимательней, продал им эту квартиру некий Георгий Крашенинников, который приобрел ее у Марии Ладогиной и Дарьи Субботиной. Все сделки совершились в течение двух дней! – Быстро! – хмыкнул Негойда. – Думаешь, черные риелторы поработали? – Семья, которая въехала в квартиру, приличная, с двумя детишками – сильно сомневаюсь, что они имеют к черным риелторам хоть какое-то отношение. Но что-то тут нечисто, к гадалке не ходи! Однако гораздо больше меня интересует другой вопрос: какое право имели Мария и Дарья продавать квартиру, ведь они не являлись ее собственниками? Я заказала в Росреестре все необходимые документы, буду анализировать. – Ты говорила, чтобы получить муниципальное жилье в собственность, они должны были его выкупить? – Точно. – То есть, если она перешла к другим людям, они его выкупили, а потом продали? Ерунда какая-то выходит! – Вот именно! Но самое главное, мы не смогли разыскать Ладогину, а ведь она, пожалуй, единственная, кто может рассказать о Субботиной! – А как же Кутепов, он дает показания? – У него за плечами два срока за разбой, он – стреляный воробей, голыми руками его не возьмешь. Сначала делал вид, что понятия не имеет о гибели бывшей девушки, а поняв, что номер не пройдет, потребовал адвоката. – Ты сказала, что квартира у девчонок была больше девяноста метров, так? – вдруг спросил Дмитрий. – Да, сказала. – Не крупновата для двух выпускниц детского дома? – В точку! Я выяснила норму квадратных метров на сироту в Питере, она составляет тридцать три метра. Правда, там есть оговорка: «не менее». Значит, теоретически они могли получить и больше, только вот меня поражает то, что квартира досталась им так быстро, ведь дети-сироты годами ожидают своей очереди и зачастую вовсе ее не дожидаются, так как по достижении определенного возраста им жилье от государства уже не положено, и они попадают в общую очередь, причем в самый ее конец! – А где именно хата? – Вот тут-то собака и зарыта: на Лесной улице, в потрясающей новостройке. Квартира улучшенной планировки – новые хозяева были настолько добры, что показали. – Лесная, Лесная… Это какой район, Приморский?