- На зачем вам тогда?.. - Хм. Вы отрицаете во мне романтичность? Нисс Венцель покачал головой, показывая, что он не осмеливается отрицать в графе ничего, пусть тому даже взбредет в голову назвать себя маргариткой на лугу и потребовать поливать себя два раза в день из лейки. - Может быть, я влюблен в вашу падчерицу? Ведь Люсицьена красавица, - сказал граф, и нисс Венцель утвердительно кивнул, готовый согласиться с любыми словам графа. - Этакий хрупкий подснежник на тонкой ножке, покрытый капельками невинности, который только-только начинает пробиваться вверх сквозь толщу льда, оттаивая от своего зимнего сна и радуясь каждому солнечному лучу… - нисс Венцель похлопал глазами с недоумением. - Впрочем, поэзия, как и история, явно вам не близка. Но вы же не посмеете отрицать того, что и сами с недавних пор заглядываетесь на свою падчерицу? Не удивлюсь, если вы мечтаете провертеть дырочку в стене в ее спальню или ванную комнату. Нисс Венцель покраснел как рак. - Я… я… Граф расхохотался. - Вы так красноречивы, мой дражайший будущий тесть. Но я не буду больше вдаваться в такие интимные вещи, как ваши и мои вкусовые предпочтения. Оставьте себе Катти и Долло, а я женюсь на Люсицьене. - Я дам свое согласие, - кивнул головой нисс Венцель, - но взамен я хотел бы… - Вы получите все компрометирующие вас документы в тот миг, когда наш с Люсицьеной брак будет зафиксирован нотариусом. - Я согласен. - Вот и прекрасно. Значит, с этой стороны затруднений не будет. Что касается невесты… - Но я не могу давить на Люсицьену, ваша сиятельство, - возразил нисс Венцель. – Вы же знаете, что магическая клятва при бракосочетании будет действительна только в том случае, если жених и невеста дают ее охотно и без всякого принуждения. Вне зависимости от того, по какой причине они ее дают. - Я знаю, - сухо сказал граф. - Тогда как вы добьетесь согласия девушки? Граф бросил на нисса Венцеля снисходительный взгляд. - Поверьте мне, мой дорогой тесть, я бы легко добился этого. Люсицьена влюбилась бы в меня буквально за несколько дней. Она уже находится под влиянием моего обаяния, и мне было бы нетрудно закончить начатое. Если бы… - Если бы что? - Если бы она уже не отдала своего сердца. - Кому? – искренне вознегодовал нисс Венцель. – Я не даю падчерице никакой свободы. Она находится под практически круглосуточным надзором. - Вы не только глухи, любезный, но оказывается, еще и слепы, - покачал головой граф. – Ведь надо быть воистину слепым, чтобы не заметить нежных чувств между Люсицьеной и вашим подчиненным. - Армант? Не может быть! - Не просто может быть, а уже есть. И я подозреваю, что эти чувства будет не так легко перебороть. Первая любовь всегда глубоко западает в душу. - Я немедленно вышвырну этого мерзавца из дома! – злобно прорычал нисс Венцель. – Змей! Втереться в доверие! - Уже поздно, - холодно возразил граф. – К тому же и не поможет. Насколько я успел заметить, Люсицьена относится к тому типу женщин, которые бывают тверды как в своих чувствах, так и в своих намерениях. Так что вы только подтолкнете ее к тому шагу, который будет роковым для нас. - Но что же делать? - Предоставьте это мне. Надо будет не просто удалить Арманта, но и полностью скомпрометировать его в глазах девушки. - Но как? - Вы готовы слушаться меня? - Как родного отца! - Это излишне, - поморщился граф. – Просто делайте так, как я вам скажу. Вы и вида не подадите, что догадались об их связи. - Хорошо. - Не будете отказывать Арманту от дома, даже согласитесь на их брак, если влюбленные будут вас умолять об этом. Кстати, скорее всего, это произойдет прямо сегодня. - Что-о? Вы хотите сказать, что вот прямо сейчас… - Да, именно. Прямо сейчас голубки мирно воркуют и, наверняка, доворкуются до окончательного объяснения. К тому же ревность, которую испытал в моем присутствии Армант, должна подтолкнуть юношу к решительному шагу. - Но почему же мы сидим? Надо же бежать, остановить их! - Сидеть! – рявкнул граф, и нисс Венцель испуганно рухнул назад в кресло, с которого было поднял свой зад. – Будете делать только то, что я вам говорю. - Слушаюсь. - Итак. Вы дадите свое нежное отцовское, отчимское или какое у вас там есть благословение. Постарайтесь сыграть поубедительней. Скажите, что всегда относились к Арманту как к своему сыну… И нечего делать такие злобные гримасы. Не можете держать лицо в узде, прячьте его за носовым платком. - Я постараюсь. Но зачем нужно доводить все до края? - О! Конечно, вы не понимаете. Однако, чем выше наш Армант взлетит, тем больней ему будет падать. Короче, не спрашивайте и сделайте то, о чем я вас прошу. - Как скажете, ваше сиятельство. - Потом постарайтесь под каким-нибудь предлогом отправить молодого человека домой. Дальнейшие инструкции получите чуть позднее. Следуйте им буквально. - Я буду. - Что ж. Будьте послушны, и вы сможете извлечь из нашего союза одну выгоду, тогда как если вы посмеете пойти против меня… Тут в глазах графа мелькнули искры, и нисс Венцель съежился от страха. - Я буду полностью вам лоялен, ваше сиятельство, - прошептал он. И союзники пожали руки для скрепления договора. ГЛАВА 21. Незнакомка Армант шел по набережной Климтдейла в полной эйфории. Морской бриз, доносивший шорох волн и запах водорослей, освежал его разгоряченную голову. Утопающие в гроздьях нежно-сиреневой глицинии белые особняки Климтдейла казались россыпью драгоценных жемчужин, брошенных небрежной рукой в гущу цветов. Ветки королевских стрелиций усыпали похожие на попугаев пламенно-оранжевые бутоны. Нежные камелии застенчиво драпировали свои желтые сердцевины пышными складками розовых и малиновых юбок-лепестков. В тени платанов и кипарисов под ажурными белыми зонтиками прогуливались ниссы и ниссимы, которых сопровождали ниссы в светлых костюмах. Армант с наслаждением вдыхал ароматный воздух, и казалось, что само счастье вливается ему в грудь. Чувство это было вполне оправданным, можно сказать, заслуженным и выстраданным. А ведь еще день назад Армант метался в любовной тоске и отчаянье, не зная, ответит ли ему любимая девушка взаимностью, и боясь даже подумать, какой будет реакция его непосредственного начальника на просьбу о руке Люсицьены. Однако к чести молодого человека надо сказать, что Армант готов был биться за их с Люсицьеной счастье как лев, нет, как рыцарь без страха и упрека! И к битве он готовился давно и тщательно. Заранее составленная Армантом речь включала подробное перечисление его чувств к Люсицьене и всего того, что юноша готов был сделать для счастья своей избранницы. Армант даже собирался заявить о своем отказе от приданого Люсицьены, если иначе получить согласия опекуна не получится. В своих фантазиях Армант произносил пламенную речь, где утверждал, что единственная драгоценность, о которой он мечтает, это Люсицьена. Что он готов унести девушку из особняка без всего, хоть в одной ночной рубашке. Впрочем, насчет целесообразности упоминания ночной рубашки у Арманта были сомнения. И каково же было удивление влюбленных, когда они получили немедленное и безоговорочное согласие нисса Венцеля. Армант даже испытал в некотором роде разочарование, не использовав ничего из своих домашних заготовок. Нисс Венцель действительно поразил обоих. Он оказался глубоко тронутым. Мужчина то и дело подносил к глазам платок, и его лицо страшно кривилось, видимо, в попытке не расплакаться от переполнявших его чувств. Вскоре нисс Венцель попросил Арманта удалиться, сославшись на то, что он старый человек, что его сердце может разорваться от такого объема радости и ему надо побыть одному и успокоиться. И Армант ушел, полный любви к Люсицьене и уверенности в их безоблачном будущем. И вот теперь молодой человек шел, погруженный в грезы. В мечтах ему виделся красивый домик, где каждый день милая женушка будет встречать его, усталого после работы, нежным воркованием и объятиями. Они будут проводить в своем уютном гнездышке счастливые дни. А благословенными ночами Люсицьена будет класть свою очаровательную головку на плечо… Трах! Дзынь! Армант был выдернут из своих грез самым неожиданным образом. - Боже! Ваза! Какое несчастье! – раздался хрустальный голосок, и обладатель этого голоска поднял на Арманта огромные глаза со странными фиалковыми радужками глаз. - Простите! Я, кажется, был невнимателен, - пробормотал Армант, наклоняясь за лежащей на мостовой коробкой, откуда раздался давешний «дзынь!». - Может, она не разбилась? – с грустной надеждой прошептала незнакомка, глядя, как Армант поднимает крышку. – А, нет. Разбилась вдребезги. Армант посмотрел на осколки, которые еще совсем недавно были красивой и, по всей видимости, дорогой вазой. - Боюсь, что это не склеить, - вынужден был констатировать он. Девушка заломила тонкие изящные ручки, и ее фарфоровое личико омрачилось горем. Капли влаги заблистали на длинных ресницах, а вишневые губки задрожали, как у обиженного ребенка. Разумеется, не было даже малейших сомнений в том, что Армант любил Люсицьену со всей страстью первой любви. Что вот уже полгода она была владычицей его грез и путеводной звездой в бушующем море отчаянья. Что самой главной его мечтой было жениться на любимой девушке. Однако… Однако красавицы всегда имеют право на уголок в сердце мужчины. Нет, речь не идет о предательстве или, упаси боже, измене, но все же… все же… В душе каждого мужчины хранится… м-м-м… скажем, галерея, на которую он любуется в минуты досуга, галерея, тщательно скрываемая от глаз жены, крепко запертая, часть портретов которой даже занавешена или повернута лицом к стене. Во избежание. Портрет супруги висит в гостиной, на самом видном месте, и время от времени обмахивается пипидастром. А вот та, другая коллекция, она исключительно для личного пользования, ну, или, в крайнем случае, ею можно блеснуть, тайно показав близким и преданным друзьям. И владелец этой коллекции всегда рад новым приобретениям. Так и Армант, преданно возлагая в своей душе цветы к постаменту с идолом Люсицьены, тем не менее, не считал зазорным искренне восхититься белокурым ангелом, с которым его столкнула в прямом и переносном смысле судьба.