2. Маше почему-то снится больница. Острые и резкие запахи. Бледный свет. Кафельный пол. Гулкий перестук чьих-то каблуков. Одна лампа под потолком мигает. Синие стены. Плакаты: «Профилактика гриппа», «Здоровый малыш», «Кто такой клещ!». Чешутся плечи и лодыжки. На них какие-то тёмные пятнышки. Язвы или укусы клопов. Как-то у них в квартире завелись клопы. Отчим изводил их химикатами несколько месяцев, да так и не победил до конца. Тени вокруг. Люди в белых халатах. Чувствуется грусть, неопределенность происходящего. Мама и папа думают, что всё безнадежно, — неожиданно говорит Наташа. — Они не верят, что я выживу. Так бывает. Голос звучит внутри головы, где-то за ушами. Маша физически ощущает отголоски звуков, кружащихся в сознании. Вздрагивает от неожиданности. Мысли вдруг делаются вязкими и липкими. К ним тут же приклеиваются другие мысли. Чужие. Наташа появляется у стойки регистрации. Она — призрак или что-то вроде того. Маша таращится на неё, не в силах поверить, что это сон. Слишком уж реалистично. Наташа не живая, а будто нарисованная множеством небрежных карандашных линий. Если присмотреться, то можно заметить, что линии эти дрожат и шевелятся. Словно струи воды, образующие силуэт. Нет тени. Босоногая. Волосы растрепаны. Обнаженная. Кожа покрыта крупными мурашками. Дрожит, переплетается линиями. Верное определение — сотканная из воздуха. Невероятное зрелище. Не страшное, а завораживающее. Маша, не обязательно говорить вслух — произносит Наташа внутри головы. — Просто думай. О чем? О разном. Маша видит редкие красные линии, сползающие с Наташиной головы. Эти линии похожи на змей. Глаза у малолетки чёрные, бездонные. Щеки, подбородок, шея — в крови. Тугие темные капли вытягиваются, срываются и, обретая свойственную крови тягучесть, падают на пол. Кафель в пятнах крови. В реальности Маша, конечно, радовалась тому, как чудесно вышибла из Наташи дух. А здесь вдруг пришла горечь. И когда это она успела превратиться в монстра? Когда обнаружила в себе столько черноты и грязи? Неужели можно оправдать насилие насилием? Наташа становится ближе. Перемещается неуловимо на несколько метров вперед. Теперь хорошо видно её лицо, разбухшее от синяков. Подтеки на скулах и щеках, темнота вокруг глаз. Женщина из-за стойки регистрации проходит сквозь Наташу, едва всколыхнув изгибы серо-красных линий. Линии, похожие на волосы. Маша вздрагивает. Зажмуривается, а потом открывает глаза. Рядом стоит отчим с расплывшимся от химикатов лицом. Он шепчет, выплёвывая жёлтые зубы: — Даже не думай убегать, выродок. Я всё равно тебя найду. Из Ада нет дверей. А Наташа похожа на рисунок из волос. Неправдоподобная, но в то же время реальная. Как и в любом сне. Помнишь, я говорила, что могу помочь. Теперь помощь нужна нам обеим. Так странно. Малолетка не шевелит губами. Чернота в её глазах шевелится. Это страшно и завораживающе. Маша думает об обезьянах, которые становятся жертвами змей. Отчим, не замечая нарисованную девочку, говорит: — Здесь пахнет средством для чистки унитазов. Куда ты меня засунула, а? Открой крышку, выродок. Открой и дай мне немного света. Что происходит? — Маша смотрит на малолетку, стараясь не обращать внимания на бормочущего отчима. Будет смешно, если я скажу, что это не сон, да? Смешнее некуда. Наташа перемещается на несколько метров вперед и становится так близко, что Маша может протянуть руку и дотронуться до ее руки. Она видит трещинки на губах Наташи, лиловые пятна с желтоватым отливом на ее правой щеке и сломанные ногти, болтающиеся на кончиках пальцев. Внезапно приходит жалость. Верное, но позднее чувство. Прости, я… Ты всё правильно сделала, — Наташа даже пробует улыбнуться. Капли крови срываются на пол. — Ты нашла верный способ освободить моё сознание. Я не понимала раньше, что происходит. Что-то странное в загородном доме. А теперь очень многое вижу. И могу поделиться с тобой. А это важно. Ты говоришь что-то совсем непонятное. Сама увидишь. А теперь — просыпайся! Маша открывает глаза, щурится от яркого света. За окнами зимняя серость, но лампы над головой — о, как же они светят! В голове затихающий шум волн. В дверь стучат. Даже не так — колотят. Маша поднимается на локтях в кровати, никак не может сообразить, что происходит. Где она? Это сон или реальность? Квартира, запах химикатов. Влажные простыни. Чешутся плечи и лодыжки. Она скребёт ногтями по коже и замечает капли крови, рассыпанные по постельному белью. Что за странный зуд? К горлу подкатывает горький ком, она вскакивает, бежит по коридору под яростные стуки в дверь. — Открой девочка, открой! Нам надо поговорить!.. Кто это? Незнакомый хриплый голос. Участковый? Кто-то из полиции? Родители Наташи решили заявиться? Но почему они зовут именно её, а не родителей?.. В голове обрывки Наташиных фраз. Ощущение, что мир разваливается надвое — сон и явь. Наверное, так и сходят с ума. Белая вата вместо мыслей. В туалете Машу тошнит. Она склоняется над унитазом, выплевывая кислую вязкую массу, которая течет из носа и из горла. А когда поднимает голову, видит, что Наташа стоит рядом — все тот же призрак, сшитый из серых, красных и черных линий. Синяки, ссадины, отвратительная черная рана на голове, потрескавшиеся губы. Сон! — Я не хочу тебя видеть, — бормочет Маша, стирая вязкую слюну с подбородка. — Зачем ты мне сдалась со своей помощью? Сама справлюсь! Не справишься. За тобой пришли. — Менты? Нет. Кое-кто похуже. Они почувствовали, что я здесь. Знают, как всё может сложиться. — Какая-то чушь. Не понимаю. Наташа протягивает ладонь. Слышно, как трясётся дверь. Кто-то громко говорит: — Открывай скорее, девочка. Мы поможем. Мы вытащим из твоей головы всё ужасное, что там есть. Если позволишь, мы даже сделаем тебя счастливой. — Навеки счастливой! — голос раздваивается. Слышно то ли хихиканье, то ли стоны. Непонятно. И вдруг что-то с лязгом ломается. Маша выглядывает из туалета и видит, как входная дверь вваливается внутрь, удерживаясь на нижней петле. По полу бряцает вывалившийся замок. А из лестничного пролёта тянется кто-то. Тянется что-то… Сутулое, чёрное, бесформенное. — Неужели ты думала, дверь нас остановит надолго? Думала, так всё и закончится? Скорее, пойдём за мной! Должно быть что-то нелогичное. Неправильное. Страшное! Это ведь сон. Он продолжается. Маша разворачивается и кладёт ладонь в сотканную из нитей ладонь Наташи. И сразу же пропадают звуки, а за ними — исчезает свет. Маша вдруг понимает, что её что-то обволакивает. Это нити. Они заворачивают её в кокон. Нити чужих мыслей. Те самые, вязкие, липкие. — Подожди. Нет! Маша пытается высвободиться, но уже поздно. Не сопротивляйся. Я хочу дать тебе знания, которые только что получила сама. Мы будем едины. Так получилось, что ты и я теперь связаны. Буквально, представь? Какая ирония. Я лежу в больнице, а ты — жива и здорова. Благодаря тебе я оказалась на том уровне сознания, где можно понять всё и сразу. Баба Ряба отлично поработала. И, значит, мы теперь вместе. Как в сказке. Ты будешь моими глазами, а я буду твоими мыслями. Маша кричит, но крик слышен только внутри её головы. Нити заползают в открытый рот, облепляют глаза, кокон становится плотнее, туже, ещё туже… Дверь в летнюю кухню, комнатка под лестницей, и ещё скользкие ступеньки крыльца на задний двор. Калитка. Что за калитка? Лист бумаги, на котором что-то нарисовано. Со звоном лопается лампочка в подвале. Белые червяки извиваются в большой гниющей куче. Баба Ряба. Иголки. Кричащая женщина. пленница. Но чья? Два человека, вбегающих в пустую квартиру. Они увидят трупы. Увидят разлагающееся лицо отчима. Я настоятельно рекомендую обдумать свои действия! Какой-то очень знакомый голос. Маша вздрагивает и понимает, что сон всё ещё продолжается. Только это как будто не её сон. Да и сама Маша будто теперь не Маша. Их теперь двое в одном теле. Как там звучит в любимой Наташиной песне? «Скованные одной цепью». Откуда это? Маша трясёт головой, но становится ещё хуже. Приходят иные знания. Она в кухне бабушкиного дома. (бабушкиного?)