Итак, где же эта священная Западная гора? Теперь ее называют Хуашань, или Цветочная гора, и находится она в семидесяти пяти милях к востоку от Сианя. Я позвонила доктору Се. Примерно через полчаса мы с ним в его «мерседесе» неслись сквозь ночь к Хуашань. Поезд из Сианя пришел и отбыл. Было темно, и я пребывала в уверенности, что Бертон не успел подняться на гору. В деревне Хуашань было несколько не самых лучших гостиниц. В одной из них он и остановился. Конечно, в гостинице не скажут, останавливался ли у них человек по имени Бертон Холдиманд, но доктор Се — очень настойчивый и представительный мужчина. Только в третьей дешевой гостинице, откуда начиналось восхождение на гору, мы нашли Бертона. В номере не было телефона. Доктор Се резко заговорил с регистратором. — Я сказал ему, что это мой пациент, обратившийся за помощью. Мы пройдем в номер, как только придет еще один сотрудник гостиницы, чтобы сопровождать нас. Бертон не ответил на стук в дверь. Наличные убедили сотрудника открыть. Мы очутились в крошечной комнатке, где были лишь треснутая раковина и две маленьких кровати. Было очень странно встретить Бертона в такой комнатушке без туалета — он находился в конце коридора, — комнатушке, которая никак не отвечает его требованиям гигиены. Но все оказалось намного хуже. Бертон был мертв, он лежал, свернувшись в позе эмбриона на маленькой кушетке. Если он и встречался с кем-то, ничто на это не указывало. Видел ли он Нефритовых Женщин, уходя в небытие, об этом мы тоже никогда не узнаем. Но самое жуткое — это то, что его лицо было ужасного темного сине-серого цвета. Глава 6 Кроме прислуживания Линфэй я занимался накоплением богатства. Меня так напугало откровение У Пэна о вероломстве моего отца, который продал меня, чтобы оплатить свои карточные долги, что я совершенно не заметил, что евнух поведал мне кое-что еще. Он рассказал, что его положение в императорском дворце, которое я могу унаследовать после его смерти, если окажусь достойным, дает много возможностей разбогатеть и что доступ евнухов к императору является очень ценным достоянием, которое нужно бережно использовать. Я решил, что не буду ждать смерти У Пэна, чтобы использовать свой шанс. Евнухи, пожелавшие обогатиться, могли легко осуществить свое желание по той простой причине, что в императорском дворце дела обстояли не так хорошо, как казалось. Сына Неба боготворили как мудрого и справедливого правителя. В начале царствования он наладил поставку продовольствия во всей империи, таким образом положив конец ужасному голоду. Милостивый властелин своего народа, он раздавал императорские земли простым гражданам и отменил налогообложение беднейших жителей империи. Он строго придерживался закона и порядка, сделав империю безопасным местом обитания для своих подданных, однако оставался милосердным, карая смертной казнью лишь самых злостных преступников, а потом и вовсе отменив смертную казнь. Он был покровителем искусств и одновременно очень талантливым человеком, одаренным музыкантом, искусным поэтом и каллиграфом, добился выдающихся успехов на спортивном поприще. Он был правителем-космополитом, привнеся в Чанань музыку, костюмы и традиции народов, следующих по Шелковому Пути. Однако теперь Сын Неба уделял слишком мало времени делам империи. Дело в том, что он был страстно влюблен в Первую супругу, молодую женщину из рода Ян, некую Ян Юхуань, теперь известную под именем Ян Гуйфэй. Первая супруга привезла во дворец свою семью, из которой наибольшую известность приобрели сестра и кузен Ян Гочжун, стремительно поднимавшийся по карьерной лестнице. Все чаще, поскольку Сын Неба большую часть времени проводил с Ян Гуйфэй, исполняя каждый свой и ее каприз, делами империи управляли люди, подобные Ян Гочжуну и Первому министру Ли Линь-фу, по мнению моих собратьев, крайне несимпатичному человеку. В то время как Сын Неба и Ян Гуйфэй коротали часы у императорских горячих источников за городом, другие люди незаметно прибирали власть к рукам. Опустевшее место Сына Неба занимали во дворце те из нас, кто к этому стремился. В Чанани был еще один любопытный человек. Согдиец, умудренный опытом воин с севера, некий Ань Лушань. Несмотря на свою храбрость и тактическую смекалку, проявленные им во время причинивших немало беспокойства набегов на северные границы, он не пришелся ко двору в Чанани. Это был неотесанный человек огромного роста, ненасытный во всем, однако это не помешало ему стать любимцем Сына Неба. Не знаю, возможно, императору доставляло удовольствие дразнить этого варвара. Однако варвар получил титул князя, огромное поместье в Чанани и имел постоянный доступ к императору, чему завидовали многие министры и старшие мандарины. Кажется, Ань Лушань был в чести и у семьи Ян, за исключением, возможно, Ян Гочжуна. Причиной могло быть то, что и Ань Лушань, и Ян Гочжун были крайне честолюбивы. Их столкновение казалось неизбежным, но кто мог предсказать итог этой политической битвы? Уж точно не я. Надвигалась гроза, но большинство из нас этого не чувствовали. — Аргирия, я почти уверен, — сказал доктор Се на следующее утро, когда ему удалось вызволить нас из полицейских участков в Хуашани и Сиане. — Что такое аргирия? — спросила я. — Никогда не слышала ничего подобного. — Это состояние, вызванное приемом избыточного количества серебра, — объяснил доктор Се. — Хотите сказать, что Бертон когда-то работал на серебряном руднике? — Крошечные частицы серебра, растворенные в дистиллированной воде. — Он это выпил? Вы шутите? — К сожалению, нет. Каким-то образом серебро попало в его организм. — Он мог выпить серебро специально? — в ужасе спросила я. — Некоторые верят, что это эффективный антибиотик и антибактериальное средство. Веками серебро использовали для лечения болезней. — Но, очевидно, этот антибиотик может убить. — По своему опыту могу сказать, что нет. Да, при некоторых обстоятельствах серебро окрашивает кожу, особенно ногти, а иногда глаза, как вы сами уже видели. — А есть лечение от этой аргирии? — Чтобы вернуть коже нормальный цвет? Об этом мне не известно. Мне надо будет посмотреть литературу; полагаю, некоторые уверяют, что это обратимо, но я никогда с таким не сталкивался. — Но это убило Бертона? — продолжала настаивать я. — Нам надо подождать результатов вскрытия. Возможно, все так и было, но повторюсь, я не слышал о случаях, когда прием серебра вызывал смерть. — Откуда же он мог взять это серебро? — Можно купить его через Интернет или изготовить самому. Нужна всего лишь дистиллированная вода, серебро и аккумулятор. Вот сколько всего можно узнать. — Возможно, тут все вместе. Он постоянно что-то принимал: специальные чаи, таблетки, тонизирующие средства. Может быть, их взаимодействие и привело к смерти. Он был большим поклонником традиционной китайской медицины, классических трудов Желтого императора, говорил о дисгармонии или закупорке ци и всяком таком прочем. Кажется, он много об этом знал. — Да, Бертон много говорил о традиционной китайской медицине, но ничего в ней не смыслил, — нетерпеливо отмахнулся доктор Се. — Да, возможно, он принял какое-то смертельное сочетание или просто смертельную дозу какого-либо вещества. Помните, я говорил вам, что при лечении болезней все время используются яды, но в самых минимальных количествах и под строгим контролем? Может быть, он просто принял слишком много. Также возможно, что у него уже было какое-то заболевание, и тут оно обострилось. Понимаете, организм воспринимает серебро как инвазивное вещество. — Ничего себе! — Я немного упрощаю, но организм стремится избавиться от чужеродного элемента, и одновременно с этим другая болезнь пускается на самотек и охватывает весь организм. Это может привести к смерти. — Какая же болезнь, например? — СПИД? Я не стану гадать и вам не советую. Надо подождать результатов вскрытия. Однако я совершенно уверен, что сине-серый цвет лица и груди — это аргирия. — Питьевое серебро, — произнесла я. — Помните рецепт эликсира молодости на танской шкатулке? Он содержал питьевое золото. Я подумала… Даже не знаю, что я подумала. Глупо, да? — Да, питьевое золото там действительно упоминалось, — согласился доктор Се. — Наверное, это и было то загадочное желтое вещество, суань хуан, из которого готовили этот эликсир, — так сказать, отправная точка. Многие алхимики пытались приготовить жидкое золото из других веществ. Некоторые уверяли, что им это удалось. Серебро тоже использовалось. Но вы ведь не хотите сказать, что наш коллега Бертон пытался стать Бессмертным? — Нет, но он хотел оставаться молодым и здоровым. Возможно, в наше время это как раз и означает бессмертие. — С философской точки зрения, да. В основе алхимии лежит процесс преобразования. В Европе это было превращение обычного металла в золото с помощью прима материя, отправной точки для всего процесса. Другие смотрели на это как на своего рода духовное перерождение. В китайской алхимии часто встречается идея о перерождении старого тела в молодое. Существуют рецепты приготовления веществ, которые за короткий период времени могут сделать вас легче и моложе. Примете достаточно и в прямом смысле будете парить. Станете Бессмертным. Да, в древности люди были помешаны на бессмертии: на сохранении своего тела после смерти или вечной жизни в том или ином виде, но, позвольте спросить, насколько это отличается от инъекций ботокса и пластической хирургии, липосакции и других процедур, с помощью которых мы пытаемся остановить время? — Почти не отличается, — признала я. По правде говоря, если Бертону суждено было умереть, я была рада, что все случилось именно так. Я надеялась, что он не страдал; когда я прослушала его последнее телефонное сообщение, я испугалась, что произошло нечто более ужасное. Потому что его сообщение, которое было оставлено на голосовой почте в девять утра того дня, когда мы его нашли, и которое было произнесено с испугом, который, признаю, был заразителен, гласило: «Лара! Немедленно покинь Китай! Прошу, верь мне, тебе очень опасно здесь находиться, нам обоим опасно. Не ищи серебряную шкатулку. Ты должна немедленно уехать. Завтра я возвращаюсь в Сиань. Не могу попасть на прямой рейс до Гонконга, поэтому лечу в Пекин, где совершу пересадку в международный терминал. Если придется, буду ночевать там. Первым же рейсом вылечу, куда получится. Если ты будешь в Пекине, я позвоню из аэропорта и все объясню, но, пожалуйста, не жди меня. Уезжай из страны как можно скорее. Когда мы вернемся домой, я тебе все расскажу». Последовала пауза, во время которой я услышала звук хлопнувшей по соседству двери. Прежде чем повесить трубку, Бертон произнес дрожащим голосом: — Это не шутка, Лара. Пожалуйста, послушай меня. — От этой аргирии у человека может развиться бред? — спросила я. — Нет, насколько я знаю, — ответил доктор Се. — А почему вы спрашиваете? — Бертон оставил мне сообщение, в котором говорил, что чем-то напуган. Я просто подумала, что он не в себе. — И что же он сказал? — Сказал, что здесь опасно находиться, что он собирается как можно скорее лететь в Пекин, а затем направиться в международный терминал, чтобы ждать следующего рейса. Сказал, что я должна поступить так же. Велел прекратить поиски серебряной шкатулки. — Кто знает, что происходило с его телом и в его голове? — Но вы ведь, кажется, говорили, что регистратор гостиницы сказал полиции, что у Бертона рано утром был посетитель? Джеки говорил, что Бертон собирался с кем-то встретиться. Это мог быть тот, кто ему угрожал? Возможно, даже убийца? Кого он мог знать в Хуашани? — Я не стал бы верить ни одному слову регистратора, — ответил доктор Се. — Давайте все же дождемся результатов вскрытия. Не стоит делать поспешных выводов. — Конечно. Вы правы. Огромное вам спасибо, доктор Се, что пошли со мной. Не знаю, что бы я без вас делала. Понимаю, мне не следовало так поздно звонить, но я просто не знала, к кому еще обратиться. Я вам навязалась. Если бы не вы, мне бы все еще пришлось сидеть в полицейском участке. Похоже, вас здесь действительно очень любят и уважают. — Ерунда! — отмахнулся доктор Се, словно я сказала какую-то глупость, но мне было ясно, что почти все лебезили и угодничали в его присутствии, даже отвешивали низкие поклоны, запрещенные совершенно справедливо коммунистами. — Почему бы мне вам не помочь? В конце концов, мы оба граждане Канады, а сейчас вы гостья у меня на родине. Я дал вам номера своего домашнего и мобильного телефонов, чтобы вы могли звонить в любое время. Как вы прекрасно знаете, я был на месте. Совершенно никаких неудобств. Как это ни прискорбно, но вы были правы, волнуясь насчет Бертона. Жаль, что мы не успели вовремя, чтобы спасти его, но полагаю, что на данной стадии, даже если бы он был еще жив, мы почти ничего не сумели бы сделать. — Я рад, что сумел вам помочь, — продолжал доктор Се. — И не только потому, что вы друг Дори и Джорджа, но потому, что мне было приятно находиться в вашем обществе. Должен вам сказать, что дал властям слово, что вы не покинете Китай. Скоро вы получите назад свой паспорт и сможете путешествовать по стране, но пока вам не стоит предпринимать попыток уехать. Мы с Майрой об этом позаботимся. — Не волнуйтесь, я не сбегу. У меня этого и в мыслях нет, тем более что вы были так великодушны. — Поэтому-то я без колебаний дал слово. А теперь, думаю, вам надо немного отдохнуть. — Я боюсь заснуть. Знаю, что мне приснится Бертон. Он выглядел жутко, доктор Се. — Да. Неприятное зрелище даже для привычного человека. Думаю, если мы узнаем, что Бертон умер, оттого что хотел оставаться молодым и здоровым, это будет по-настоящему трагично. — Хуже. Это просто преступно. Я смеялась над ним, над тем, что он повсюду носил с собой очиститель воздуха, вытирал в ресторанах совершенно чистые палочки для еды, дезинфицировал каждый гостиничный номер, стол в своем кабинете. Его сотрудники потешались над тем, что он не пользовался на работе туалетом, а ходил домой во время перерыва на обед. Должно быть, он страдал какой-то манией, патологической боязнью микробов. Он нуждался в помощи, а я смеялась над ним. — Большинство из нас с трудом удерживались от смеха. Мы считали Бертона просто эксцентричным, но никак не больным. — Он был помешан не только на своем здоровье. Он был помешан на этой танской шкатулке. Приехал в Сиань, чтобы постараться ее отыскать. Я уверена, что для этого он и прибыл в Хуашань. — Правда? — Уверена, хотя лично я считала это глупостью. Он искал шкатулку по всему Пекину. Считал, что если покажет торговцам антиквариатом ее фотографию, а затем раздаст всем свои визитки, кто-нибудь с ним обязательно свяжется, и он сможет выкупить вещицу. Он был убежден, что сумеет вывезти ее из страны, неважно, что она была украдена. Он намекнул, что знает, как это сделать. — К сожалению, он был прав. Но если идея Бертона казалась вам нелепой, зачем тогда вы приехали в Сиань? — Если вкратце, то я просто вышла из себя. Нет, я не ругалась с ним, но он постоянно лгал мне, и это в конце концов меня доконало. Как-то за ужином мне показалось, что нам удалось договориться. Он сказал, что купил билет на утренний рейс после того, как мы побывали в «Доме драгоценных сокровищ» и смотрели там пленку. Но он солгал. — Знаете, мне кажется, он не врал, — ответил доктор Се. — Я случайно подслушал его разговор по мобильному телефону. Его китайский был ужасен, но он просил забронировать билет на следующий день и говорил так, словно билет у него уже в кармане. — Вы хотите сказать, что он не лгал, а просто передумал? — Вполне возможно. Мне так показалось.