— Это ты у него лично спрашивал? — Нет, — насупился Марк. — На нет и суда нет, — поставил точку в диалоге я. Я улегся и снова заснул, на этот раз без всяких китайских мелодий. Капитан уступил мне баранку через шесть часов. Поменявшись несколько раз за дорогу, мы наконец-то прибыли. Глава XVI. Доктор Синь — Вот оно, наше заведение, — показал пальцем окраину города на экране телефона капитан. — Пешком топать час. — Давай так: я пойду, прогуляюсь, часа два поброжу, посмотрю, что да как, а ты машину оставь где-нибудь поближе и тоже пешком подходи к месту, но не отсвечивай, чтобы он тебя не видел. Встречаемся вот тут, — я указал на угол сквера недалеко от места встречи. Надев одежду и причиндалы, заготовленные мне в Москве Мининым, я вышел из машины. Погода была замечательная, ясная, температура градусов двадцать, легкий ветерок хорошо освежал. Я бродил в маске, капюшоне и солнцезащитных очках, узнать во мне европейца было невозможно. В руках у меня был полупустой пакет с двумя бутылками минеральной воды. Я пришел на место встречи минут на двадцать раньше. В нашем деле лучше один раз заранее, чем два раза опоздать. По новым правилам после снятия карантина во всех местах общепита в Китае на входе должны обрабатывать руки антисептиками и мерить температуру инфро-красным пистолетом-термометром. В этом заведении уныло стояла одинокая банка с антисептиком, рядом лежал тот самый прибор для измерения температуры. Дела до них никому не было, но формально все разнарядки были исполнены. Я даванул пару раз на руки бесцветной жидкостью, протер их и зашел внутрь. Осмотрелся. Проверил черный ход, о котором говорил капитан. Посетителей было мало, Синь еще не пришел. Я присел за хуже других освещенный столик в самом углу. На кухне, расположенной за стеклом, пара молодых поваров и взрослая невысокого роста, вся сморщенная, как успех перестройки Горбачева, женщина лепили баоцзы, закладывая в бамбуковую пароварку. Несмотря на то что это место называлось крупнейшим местом по приготовлению этого традиционного китайского блюда в городе, помещение было небольшим. Пар окутывал каждый уголок заведения так, что через несколько минут одежда становилась влажной. На потолке лениво и со скрипом крутили лопастями вентиляторы. Привязанные к ним свисающие многослойные красные веревки распугивали мух, которых, кстати, было немного. «Может, потому что передохли от коронавируса, а может, потому что уже угодили в томящееся на пару тесто с разной начинкой», — про себя пошутил я. В семь часов вечера в закусочную вошел мужчина в маске. Он был один. В черном костюме, мятой белой сорочке и овальных очках на переносице. Я сразу узнал Синя. Он стал тяжелее, чем в момент нашей встречи двенадцать лет назад. На голове седые волосы, но взгляд все такой же внимательный, умный. Спокойно окинув обстановку, он безошибочно остановил свой взгляд на мне. Я едва заметно кивнул ему и, поправив очки, включил встроенную в них камеру. Подойдя к столу, он, не говоря ни слова, отодвинул стул и сел. Взмахнув рукой, я подозвал официанта. Малый, только что за стеклом лепивший баоцзы, а еще чуть раньше наспех протиравший полы, принес картонку, с обеих сторон которой были названия предлагаемых деликатесов. Ткнув пальцем наугад, я попал в баоцзы из свинины, редьки и зеленого лука. Следующим движением на стол были приглашены баоцзы из кунжутных семечек с сахаром. Я кивнул в сторону гостя, предложив выбрать. Он отказался, попросив лишь зеленого чаю. Приняв заказ, молодой человек не спеша пошел за стекло, на кухню, по пути вытирая выступавший от жары, духоты и влажности пот. Уровень гигиены в заведениях, только недавно закрытых на карантин, оставался на одном уровне уже много лет, и уровень этот был, прямо скажем, невысоким. Крысы не бегали, а ведь еще десяток лет назад в Китае это было весьма распространенным явлением. Не то чтобы носились по столам, но по уголкам, по щелям шмыгали регулярно. Причем днем на глазах у посетителей, явно не прибавляя аппетита. Не прошло и минуты, как на стол водрузился наш заказ и пара стаканов зеленого чая с пузатым чайником, на носик которого местные умельцы приладили кусочек прозрачной пластиковой трубки. Цель такого нехитрого приспособления заключалась в том, чтобы вода из чайника не разливалась на скатерть, а точно попадала в чашку или стакан. Приспособление не особо работало, но китайцев это не смущало. Я взял пиалу, добавил мелко нарубленный чеснок и, налив соевого соуса, задвигал палочками. Стянув маску на бороду, один за другим я съел пять штук подряд. — Вкусно! — резюмировал я, сказывался голод. Отложив палочки, сделал пару глотков горячего зеленого чая. — Да, здесь самые вкусные баоцзы, — согласился Синь. Он улыбнулся уголками глаз, маска слегка поднялась вверх. — Здравствуйте господин Синь, — поприветствовал я Синь Фэньгуаня. — Я получил докторскую степень, зовите меня доктор Синь, — обозначил свой статус гость. В китайском этикете, который подразумевает обращение с подчеркиванием статуса, заслуг, возраста или профессиональной принадлежности, на это всегда обращается особое внимание. — Поздравляю, это большой успех, мы всегда высоко ценили ваши знания, — с искренним уважением отметил я. — Вы нас напугали своим отсутствием, мы думали, что-то случилось. — А разве ничего не случилось? — прищурил и без того узкие глаза Синь. Он вынул из внутреннего кармана костюма журнал «Science» и положил передо мной, открыв на нужной странице, указав взглядом читать. В статье говорилось, что большинство случаев коронавируса, «вывезенных» из Китая, еще не выявлены. Предлагалось предпринимать превентивные меры по борьбе с инфекцией и обратить особое внимание на китайский опыт и наиболее эффективные шаги, позволившие взять под контроль COVID-19. В частности, высоко оценивались запрет передвижений на общественном транспорте, закрытие торговых и развлекательных центров, запрет массовых мероприятий и собраний. Отмечалось, что если бы не строгость мер в Ухане и провинции Хубэй, в Китае, да и по всему миру случаев заражения было бы в разы больше, и эпидемия могла бы приобрести поистине угрожающие масштабы. — С этим более-менее ясно, меня интересует предмет нашей с вами встречи, — сказал я. Синь, как и я, стянул маску на подбородок, и мы синхронно взяли стаканы с чаем, сделав несколько глотков. — Сегодня уже весь мир знает, что Ухань — центр китайской вирусологии, но никто даже не догадывается, сколько здесь лабораторий, чем они занимаются и сколько денег на эти работы выделяется, причем не только Китаем, — Синь говорил тихо и спокойно. — Дальше… — я внимательно смотрел на Синя, пытаясь улавливать каждое слово. — Я работаю в одной из лабораторий вместе с американским профессором химии Чарльзом Либером, он из Гарварда, — как мы и предполагали с Мининым, подумал я, прерывать новоиспеченного доктора не стал. — Сфера наших интересов антидоты к вирусам, в том числе к COVID-19. Сейчас он арестован ФБР, якобы по подозрению в передаче нашей стране неких секретных сведений, хотя официально США это не подтверждают. Я не знаю, что это могут быть за сведения, потому что никаких секретов в его работе от китайского правительства не было. Нам удалось собрать внушительную картотеку штаммов боевых вирусов, например, с военной базы США в Торрехон-де-Ардосе под Мадридом, где в мае 1981 года произошла утечка одного из штаммов, тогда погибли несколько человек. — Чтобы создать вирус и победить его — необходима примерно одна и та же квалификация, — сказал я. — Военно-биологическая активность Америки сохранилась и после подписания Конвенции 1975 года. Отсутствие согласованного механизма проверок сделало ее документом формальным. В этой связи у меня вопрос: вы занимались созданием и изучением разных поражающих биологических агентов или какого-то конкретного? — Я приписан к десятому бюро МГБ, знаете такое? — поинтересовался доктор Синь, наклонившись ко мне. — Научно-техническая работа, — ответил я. — В конце 2002 года американцы атаковали нас биологическим оружием, тогда SARS нанес сильный удар по нашей экономике. Сегодня мы уже точно знаем, что его разрабатывали именно под китайцев. С того времени наши разработки в этом направлении шли очень активно. Мы создали одни из лучших лабораторий в мире, привлекли опытных ученых, воспитали поколение собственных докторов и профессоров, — я поднял ладонь, показав жестом, что хочу его прервать. — Вы занимались созданием поражающих вирусов? — повторил я вопрос. — Я же вам говорю, для того чтобы создать вакцину, нужно понимать структуру вируса, патогенность, вирулентность, условия формирования иммунного ответа, процесс элиминации… — Другими словами, вы научились раскладывать вирусы, модифицировать, создавая новые? — уточнил я. — Мне кажется, да, — неуверенно и очень тихо ответил Синь. — Что значит — кажется? — я натянул маску на лицо, закрыв рот и нос. — Над каждым этапом у нас работают несколько человек, единого журнала учета работ у меня и у моих коллег не было. Каждый сдавал только свой отчет, — китаец посмотрел по сторонам. За столами в нескольких метрах от нас сидели парень с девушкой, а еще дальше мужчина рабочего вида с удовольствием чавкал, закидывая в себя вкусные баоцзы и что-то приговаривая. — Полный журнал учета был у профессора Либерома, именно за ним меня и приставили следить. Синь уставился на меня, словно ожидая вопроса. Не дождавшись, продолжил: — Когда после начала эпидемии мне дали для анализа COVID-19, я узнал его, — китаец снова наклонился ко мне. — Кого? Либерома? — Нет, — покачал головой китаец, — вирус, — уверенно сказал он. Приехали — разгружаемся, столько тащиться черт-те куда, чтобы услышать, что Синь стал доктором и «узнал» какой-то вирус? Интересно, если напротив китайца посадить великого аналитика современности и знатока конспирологических версий Вику Моню, сколько дней подряд они с доктором проговорят про эту ересь. С другой стороны, чем дальше эта ситуация заходит, тем более реалистичным становится всякий разный бред и различные фантазии. Полгода назад, если бы нашелся провидец, который стал бы пугать самоизоляцией, рассказывая то, что переживает мир сейчас, включая закрытие границ, никто бы этому человеку не поверил. В лучшем случае его бы назвали психом. Все-таки прав был старина Цицерон, говоря, что если в историческом движении общества есть место случайности, то он идиот. — Я не понимаю вас, доктор Синь, — пожал я плечами. — Когда мы работали над вакциной, мы изучали вирус, похожий на этот, очень внимательно, но потом к нам он попал модифицированный, — пытался объяснить химик. — Он сам мутировал, или это было сделано в лаборатории? — Я боюсь говорить наверняка, нужно проверять, но скорее всего изменения внесены тем, кто знал его геном, — пояснил Синь. — Мы быстро смогли его обуздать, но зная технологию модификации… — китаец замялся. — Можно переформатировать его под биологическое оружие? — прямо спросил я. — Да, — утвердительно ответил доктор и закивал головой. — В Китае думают, что американские ученые могли разработать коронавирус с целью обрушения национальных экономик своих противников. Если ученые, неважно какой страны, владеют механизмами изменения генома вируса, то выглядит странным, что COVID-19 серьезно поразил Китай, Иран и Евросоюз, то есть соперников Америки. В Европе первая по заражениям — Италия, которая, очевидно, симпатизирует России. Получается, что COVID-19 — оружие массового поражения направленного действия, и не случайно тогда китайцы обвиняли в 2002 году США в создании вируса именно против них. — У меня ощущение, что кто-то ищет механизмы уменьшения численности населения планеты. Все эти гриппы — свиной, птичий, — атипичная пневмония, лихорадка Эбола, COVID-19, которые появились за последние семнадцать лет, — поделился мыслями доктор. — Возможно, американцы использовали наши совместные разработки в поисках вакцины для создания боевого вируса, и сделал это профессор Чарльз Либер, поэтому они его вывели из игры, чтобы все подозрения в создании боевого вируса пали на Китай. — Чтобы Китай понес ответственность за создание вируса перед всем миром? — предположил я. — Да, и целей может быть две. Первая — обвал экономики. Вторая — вызвать мировую синофобию, раздуть истерику, что китайцы, выезжая из Китая, поголовно становятся шпионами, воруют секреты и технологии, — доктор Синь занервничал, мимика оживилась, голос перестал звучать ровно. — Не волнуйтесь, продолжайте, я внимательно слушаю, — попытался успокоить доктора я. — Несколько химических лабораторий, здесь, в Ухане, финансирует американский миллиардер Джордж Сорос. — Фонд Сороса? — уточнил я. Синь молча и быстро закивал головой, широко открыв глаза. Как же так? Куда ни плюнь, везде Госдеп?! — Но как такое возможно? Это же секретные разработки, — удивился я. — Американцы с самого начала обвинили Китай в халатности, из-за которой вирус покинул пределы лаборатории. При этом они не сказали, что изучение вируса и создание вакцины — вот две главные задачи, над которыми работали в лабораториях. Вирус как будто вышел из китайской лаборатории, значит, китайцы в ответе перед всем миром, а американцы ни при чем. — А как же гарвардский профессор и финансирование проектов Соросом? Как они запоют, когда об этом начнут трубить на каждом углу? — спросил я. — Этого я не знаю, но я знаю, что влияет на мутацию вируса, — заявил китаец. Он скрутил журнал в трубочку и убрал обратно в карман, достав оттуда аккуратно сложенный лист А4. — Слушаю внимательно, — подбодрил я «Водяного».