– Наташа, сними обувь, – скомандовала Катерина Семеновна. – Ты что, не видишь, что с ног уже натекла порядочная лужа? Изволь разуться, девчонка! Но всегда послушная Наташа на этот раз даже не пошевелилась. Вместо этого она произнесла: – Я все про вас знаю! И в ее глазах зажглись понастоящему торжествующие огоньки. – Что ты знаешь, девчонка? – Все, бабушка! – холодно произнесла Наташа. – Или мне следует называть вас по имени и отчеству? Катерина Семеновна! Ведь, на самом деле, вы мне никакая и не бабушка вовсе! А так, посторонний человек! – Что?! Что ты сказала?! Да ты… Пожилая женщина внезапно задохнулась от возмущения и, жадно хватая ртом воздух, закричала: – Так это ты… Ты залезла в мою комнату! Ах ты, мерзавка! – Да, Катерина Семеновна. Это я рылась в ваших бумагах. И теперь я знаю все! Наташин голос был какимто необычайно спокойным и даже веселым. Она прошла к столу и села, насмешливо глядя на своих родителей. – Теперь я знаю, что на самом деле я – не родная ваша дочь. Что я родная лишь маме! А тебе, папа, и вам, Катерина Семеновна, я чужачка. Но если ты, папа, – и спасибо тебе за это огромное, – всегда делал все, чтобы я почувствовала себя родной и любимой, то о вас, Катерина Семеновна, я такого сказать не могу. Вы всегда были очень холодны со мной. И ясно давали мне понять, что я – внучка нелюбимая и нежеланная! – Молчи! – взвизгнула старуха. – Кто ты такая, чтобы меня осуждать?! Холодна я с ней была, видите ли! Да ты должна быть благодарна, что тебя не вышвырнули за дверь! Что ты росла в сытости, тепле и достатке! Приблудыш! – Не смейте так говорить о Наташе! Она не приблудыш! – Байстрючка! – Неправда! У нее был отец, но он умер! – Эту сказочку ты можешь рассказывать в другом месте, дорогая. А мне достоверно известно, что девку свою ты нагуляла. А потом закрутила голову моему дурачку-сыночку, так что он на тебе женился и согласился удочерить твою байстрючку! – Мама! – всколыхнулся и Олег Игоревич. – Тише! Что ты такое говоришь? Какую байстрючку?! Наташа – моя дочь. Точно такая же, как и Мила. – Мила – твоя родная кровь. Твоя и моя! А эта… Она чужачка! Неизвестно, кем был ее отец. Возможно, какойнибудь прощелыга или смерд. Да я почти уверена, что это был ничтожный тип! И почему я должна любить эту девчонку? Она мне чужая! Оскорбления так и сыпались в адрес Наташи, но девушка, как это ни странно, хранила полнейшее спокойствие. – С вами все ясно, – махнула на Катерину Семеновну рукой девушка. – Вы никогда меня не любили. Я тоже не любила вас. И покончим с этим. Сейчас вопрос в другом. Кто из вас знал о том, что мой папа на самом деле – точно такой же байстрюк, как и я? Эта фраза произвела на все семейство Путовых шоковое действие. Если бы перед ними сейчас разорвалась бомба, наверное, они и то не так бы удивились. Все сидели, окаменев, с вытянутыми лицами. Катерина Семеновна бледнела все сильнее и сильнее. И, похоже, из последних сил удерживалась, чтобы не свалиться без чувств. Наконец, Олег Игоревич подал голос: – Что ты хочешь этим сказать, дочка? – Ты знал, что твоя мать нагуляла тебя от чужого человека? Что она родила тебя вовсе не от своего законного мужа? – Что?! – Значит, не знал? – Нет. Что за чушь?! Наташа, с чего ты взяла подобную глупость? – Это не глупость, папа, – устало вздохнула Наташа. – Это чистая правда. И я узнала ее только что, сбегав в бюро переводов и переведя несколько бабушкиных писем. Конечно, пришлось заплатить за срочность, но, честное слово, дело того стоило! Правда, не совсем понятно, почему письма были написаны пофранцузски, ну да ладно! И Наташа извлекла из сумочки несколько отпечатанных на принтере листов. – Катерина Семеновна, сразу же хочу предупредить, что это всего лишь копии, – произнесла она, глядя на старуху. – Так что не трудитесь их рвать или выкинуть чтонибудь еще в том же духе. Судя по взгляду, который метнула на нее старуха, Наташа была в своих предположениях очень близка к истине. И сейчас Катерина Семеновна горячо и искренне мечтала придушить свою названную внучку. Но не могла. Свидетелей вокруг было слишком много. – Что это за переводы, Наташенька? – подала голос Татьяна Павловна. – О чем ты говоришь? И почему обвиняешь бабушку в супружеской неверности? Честное слово, у нее есть свои недостатки, но это… – Мама! У меня есть доказательства! – Какие? – Да вот эти самые письма! – И что в них? – В них какойто мужчина, судя по всему, любовник нашей морально неустойчивой бабули, спрашивает о здоровье своего единственного и ненаглядного сыночка Олежки! Или у вас, Катерина Семеновна, был еще один сыночек, и тоже – Олежка? Думаю, нет. Старуха молчала, сверля внучку ненавидящим взглядом. – Что же, – удовлетворенно кивнула головой Наташа. – Так я и думала. Мама, теперь ты понимаешь? Катерина Семеновна ничем не лучше тебя. Она даже хуже! Родила ребенка при живом муже от другого мужчины! Знаешь, как называют таких женщин? В комнате повисло тяжелое молчание. Каждый думал о своем. И, наконец, Олег Игоревич заговорил: – Так что же это, мама… Выходит, ты прижила меня от другого мужчины? Не от моего… папы? – Замолчи, Олег! – прикрикнула на него старуха. – Ты ничего не знаешь, так что не берись меня судить! Мы с твоим настоящим отцом не могли быть вместе. Времена тогда были такие… Он поминутно опасался ареста. Он был намного старше меня. И я была его единственной любовью! Он никогда не был женат прежде и никогда не женился потом. Он очень боялся, что навлечет на меня опасность. Поэтому… Поэтому я и развелась с ним. Он сам настоял на этом. Сказал, что так для меня будет безопаснее. И я вышла замуж за совсем другого мужчину. Но ребенка своего… Тебя, Олег, я родила от своего мужа. Первого – и любимого на всю жизнь! Разинув рот, все младшие Путовы слушали откровения старой женщины. – Выходит, вы родили папу от генерала Путова? – пробормотала Наташа. – От того самого генерала, который завещал вам после смерти свою квартиру? – У него было дворянское происхождение. Языки он знал, в частности французским владел в совершенстве. И всю жизнь был вынужден скрываться и таиться. Если бы его начальство узнало о его происхождении, конец мог быть только один. – А… А как же ваш второй муж? Он что, ничего не знал? – Нет, – сухо произнесла Катерина Семеновна. – Впрочем, если бы и знал, то не стал бы поднимать шум. Путов, несмотря на постоянную опасность ареста, которого он ожидал изза своего дворянского происхождения, был очень влиятельным человеком. Мой второй муж был у него в подчинении. И благодаря Путову он получил множество привилегий. Так что… Он не остался в проигрыше после совершенной им сделки! – Ничего себе! – возмутилась Наташа. – Подсунули человеку чужого ребенка – и еще гордитесь! – Молчи, девочка! Не тебе меня судить! Одна я могу судить саму себя. И я скажу: если бы у меня была вторая жизнь, то я бы провела ее вместе с генералом! Как я ошиблась, когда поддалась на его уговоры и ушла от него! Я сделала непоправимую ошибку. Ведь его дворянское происхождение так и осталось тайной за семью печатями. Никто его не арестовал, не выдал и не сослал на Колыму. Он успешно двигался по карьерной лестнице. И когда я овдовела… Да, у нас появилась возможность снова быть вместе. Но тогда пришлось бы раскрыть нашу тайну тебе, Олежек. А я этого не могла… не захотела. – Ну да. Вам было важно сохранить перед всеми свое лицо! А то что бы получилось: вы – такая вся праведная и благородная, – и вдруг выясняется, что вы хуже, чем кукушка! Вышли замуж из корыстных побуждений. Навязали своему мужу чужого ребенка. Да еще лгали всем вокруг. Всю свою жизнь лгали! Наташа выкрикнула эти оскорбления в адрес старухи, но, против ожидания, та промолчала. Видимо, какаято совесть у Катерины Семеновны все же была. И она – эта совесть – заставляла ее сейчас молчать. Но тут решила вмешаться Мариша. Слишком многое, на ее взгляд, требовало прояснения. – Выходит, Путов – это был ваш первый муж, Катерина Семеновна? – спросила она. – Отец Олега Игоревича и, как следствие, дед Милы? Так? А к Наташе эти Путовы прямого отношения не имели? Она по крови – не Путова? – Да, – сухо подтвердила Катерина Семеновна. – После развода я оставила себе фамилию первого мужа. И своего сына также записала на нее. – Ничего себе! И ваш второй муж молча проглотил это? – Он в это время получил повышение в звании, которого иначе ему пришлось бы ждать много лет, – еще суше произнесла Катерина Семеновна. – И лишних неудобных вопросов он мне не задавал. К тому же Путов устроил так, чтобы его подчиненный пореже бывал дома. – Все ясно. Удобно вы с вашим генералом устроились! Вы с сыночком в безопасности живете за чужой спиной, но время от времени принимаете у себя папу-генерала! Катерина Семеновна никак не отреагировала на это замечание. И Мариша продолжила: – Значит, Мила – это прямая наследница Путовых? – Да. – А Наташа – нет? – Нет. Она не родная дочь Олега. И она мне не внучка! Как ни странно, эти слова бальзамом пролились на сердце Наташи. Она не состоит ни в каком кровном родстве с Олегом Игоревичем! А значит, и его брат ей тоже не родня. И Валера… Валера тоже больше ей никакой не кузен и не троюродный брат, а просто друг. Очень хороший, давний и верный друг. И Наташа, сама того не замечая, погрузилась в сладкие мечты о том, какая жизнь теперь ждет ее и ее любимого Валеру. Больше им не придется ни от кого таиться и прятаться! Они могут смело заявить всем о своих чувствах. О том, что произошло с ними меньше года тому назад и все это время не давало им покоя. И возможно… возможно, теперь они смогут быть вместе. Или… Тут уж сердце у Наташи и вовсе замерло. Или даже смогут пожениться! Девушка совсем размечталась и поэтому не услышала, как Мариша спросила у Катерины Семеновны: – Поэтому своей старшей внучке вы и не пересказывали вашу семейную легенду? А вот младшую – родную – вы этими легендами буквально пичкали! Но почему именно ее, а не своего сына? – К тому времени, когда Мила родилась, власть у нас в стране изменилась. Советская эпоха осталась в прошлом. И генерал сам несколько раз говорил мне о своей мечте – возрождении былой славы и величия рода Путовых. На это он бы не пожалел даже тех фамильных драгоценностей, которые его отец спрятал в каменоломне. Теперь наступил черед Мариши ахнуть.