– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? – недоверчиво спросила я. – Залезла в свой альбом? – Ну конечно! – Я? Девочка, которая даже не может ездить в лондонском метро, не беспокоясь о том, что туннели именно в это время обрушатся? Ашвини была потрясена. – Неужели они настолько ненадежны? – Нет! С ними все в порядке, в том-то и дело. Я знаю, что это безопасно, но все равно, когда я там нахожусь, то представляю себя раздавленной обломками. – Боюсь, я не понимаю, какое это имеет отношение к тому, что нам нужно остановить Махишасуру. Я почувствовала, как мои щеки запылали от смущения. – Это объясняет, почему я не подхожу для подобного. Я даже не могу заставить свой собственный мозг делать то, что я хочу! – Может, и так. Но ты справишься, – твердо сказала Ашвини. – Как? Что я могу сделать такого, чего не можешь ты, чтобы остановить его? – Будет легче, если я покажу тебе, – сказала она, а потом усмехнулась. – Я знаю, что ты напугана, но обещаю, что все не так трудно, как ты думаешь. Это может оказаться даже весело. – Странное у тебя представление о веселье. – Ну и кто в этом виноват? – парировала она. – Ведь это ты меня сотворила. – А что насчет моей мамы? Я не могу просто взять и отправиться с тобой в другую вселенную! Что она подумает, если проснется, а меня здесь не будет? И она ни за что не отпустит меня, если я попрошу ее. – О, не беспокойся об этом, – успокоила Ашвини. – Меня заверили, что независимо от того, сколько времени ты проведешь в другой вселенной, в этом мире, не пройдет и минуты. Ты вернешься до того, как твоя мама проснется. – Кто тебя заверил? – Эмм, – уклончиво ответила воительница. – Ну, если хочешь знать, это был… Брахма. – Брахма? Создатель всего живого и мира, каким мы его знаем? – Да, тот самый, – просияла она. – Когда появилась трещина между мирами и стало ясно, что я могу воспользоваться ею, чтобы попасть сюда, он рассказал мне об альбоме и о тебе. – Ты хочешь сказать, что действительно встречалась с… – Кики, ты получишь гораздо больше ответов, если просто пойдешь со мной. Помимо ужаса (вполне объяснимого!) я чувствовала, что снова скатываюсь в знакомую спираль навязчивой необоснованной тревоги. Например, что, если я войду в альбом и никогда не вернусь, а потом, через тридцать лет, мама впервые откроет его и увидит меня там, все еще одиннадцатилетнюю, и облачко со словом «Помогите!» над моей головой? Честно говоря, я не могла поверить, что провела ночь четверга, гоняясь в корзине фиолетового велосипеда за демоном, и вот-вот собиралась запрыгнуть в свой собственный альбом для рисования и быть съеденной монстром, – и все же каким-то образом мой мозг продолжал цепляться за идею о моей убитой горем матери, обнаруживающей мое местонахождение с помощью облачка. Ну почему я такая?! Я вынула большой палец изо рта и потянулась в карман пижамы за карандашом. Это немного помогло. Ашвини положила руки мне на плечи, явно уверенная, что я вот-вот струшу. – Кики, я бы не просила тебя, если бы твое участие не было так важно. Ты нам нужна. Никто другой не может этого сделать. Она все еще не сказала, что именно мне нужно совершить. Я сжала карандаш в кулаке и заставила себя сделать глубокий медленный вдох. – Ладно, – выпалила я, прежде чем успела себя заставить передумать. – Хорошо, я пойду. – Отлично, – просияла Ашвини. Затем она толкнула меня в альбом. Я даже не успела вскрикнуть. Только что я приготовилась уткнуться лицом в бумагу, а в следующее мгновение уже стояла на четвереньках под палящим солнцем. Тут мой мозг окончательно сдался: палящее солнце? Я только что была в Лондоне, в октябре, ночью. И уже практически забыла, что такое палящее солнце. Я сделала медленный прерывистый вдох и крепко зажмурилась. Под руками я почувствовала камень, гладкий и горячий от солнца. Рядом журчала вода. Фонтан? Ручей? Я неуверенно поднялась на ноги. Кто-то находился рядом со мной. – Кики, – услышала я возбужденный голос Ашвини. – Открой глаза. Я подняла веки. Свет. Нестерпимо яркий. Я заморгала, ослепленная им, и подождала, пока глаза не привыкнут к блеску. А потом я увидела его. Мое золотое королевство. В этот момент я потеряла сознание. Глава пятая – Кики? Кики? – Это та девушка, которая должна всех нас спасти? Серьезно? – Дай ей передохнуть. Она ведь ребенок, и у нее был шок. – Я тоже ребенок. Как и ты. – Она не такая, как мы. – Не сомневаюсь. К тому же на ней нелепая одежда. – Это пижама. Она носит ее, когда спит. – Она вся в радужных единорогах. – Уходи, если не собираешься помогать. Кики? Ты меня слышишь? Я открыла глаза и тут же пожалела об этом. Все, что я смогла видеть, было ярко-голубое небо и ослепительное палящее солнце. Я закрыла лицо рукой, чтобы защитить глаза. – Что случилось? – Ты упала в обморок, – напомнила мне Ашвини. Жар прилил к моим щекам. – О. – Не волнуйся, – ласково сказала она, помогая мне сесть, – никто тебя не винит. – А я виню, – произнес другой голос. Я покосилась на его хозяина. Мальчик лет двенадцати со смуглой золотистой кожей, карими глазами, коротко подстриженными черными волосами и раздраженным выражением лица. – А что плохого в радужных единорогах? – спросила я его. – Не обращай на него внимания, – сказала Ашвини. – Это Лей. Он со всеми такой грубый. – Привет. Я Кики. – Я знаю, – ответил Лей все еще раздраженно. Можно было не сомневаться, что источником его недовольства служила я. Он повернулся к Ашвини. – Теперь мы можем войти внутрь? Пока мы снаружи, мы беззащитны. Когда я встала и впервые по-настоящему огляделась, то поняла, что он имел в виду, говоря снаружи. Мы находились не во дворе. Мы стояли на большом балконе, вымощенном камнем, с маленьким звенящим мраморным фонтаном в самом центре. Рядом с ним я увидела мой пропавший письменный стол и занавески, обугленные и мокрые. Ашвини, должно быть, вытолкнула их из реального мира в этот, чтобы весь мой дом не загорелся, а Лей, наверное, облил их водой, пока она гонялась за асурой и мной.