– Вот это уже точно навсегда, – удовлетворенно сказала девушка. Я неуверенно поднялась на ноги. Мое сердце билось так быстро, будто оно вот-вот выскочит из груди. Машины проезжали мимо по главной дороге, и где-то над нами лилась музыка из окна, но все это казалось очень далеким. Девушка подошла к тому месту, где я стояла, дрожа от холода. Или, может, это был шок. Мы уставились друг на друга. Я попыталась заговорить, но смогла выдавить только одно слово. – Ашвини? Ее улыбка стала шире. – Ну и устроила же ты переполох, правда? – сказала она. Глава четвертая Ашвини направилась вернуть велосипед туда, где его взяла. Я ковыляла за ней, не совсем веря в то, что произошло со мной этой ночью. Ашвини тайи – сестра моей прабабушки. Ашвини тайи – героиня поучительной истории. Ашвини тайи – наш семейный призрак. Вот только слово тайи теперь звучало очень странно. Его было легко произнести, когда она была мертвым предком, как и другие наши мертвые предки, но я не могла заставить себя называть ее так сейчас. Она не выглядела старой – едва ли взрослее меня! – Думала, Ашвини Каллира мертва, – сказала я. – Ашвини Каллира мертва. – Но ты же здесь. – Ага. – У тебя британский акцент. – У тебя тоже. – И, – я слышала свой голос будто со стороны, – на тебе джинсы. Я почти уверена, что индийские девушки не одевались так в те времена, когда ты была жива. Тогда вообще были джинсы? Откуда у тебя джинсы и британский акцент? Она остановилась и повернула ко мне лицо. – Ты вытащила мой образ из своей головы, – сказала Ашвини так, как будто я не понимаю очевидного. – Твоя голова думает с британским акцентом. Ты нарисовала меня в джинсах и именно такой, – она взмахнула руками сверху донизу, указывая на свои волосы, меч, черные джинсы и красную кожаную куртку. – Ты какая-то растерянная. – Но я и правда растеряна! Настоящий асура только что захватил автобус, а я разговариваю с призраком моего мертвого предка. Кто бы тут не растерялся? – Давай начнем сначала. Ты ведь знаешь, что я не твой настоящий предок, верно? И то, что Ашвини давно мертва и совсем на меня непохожа. Я сделала паузу. – Хм, ладно, думаю, я знаю это, но, кажется, это все, что я знаю. – Ты хочешь длинное объяснение или короткое? – Как насчет объяснения, которое звучит хоть немного нормально? – Ах, – печально сказала Ашвини, – тогда тебе не повезло. Я раздраженно фыркнула: – Тогда я выберу короткое. – Итак, знаешь ли ты, как тебе пришла в голову идея обо мне и как ты оживила меня в своем альбоме? – Честно говоря, я и понятия не имела, что действительно оживлю тебя. – Что ж, ты это сделала. Как и все остальное в твоем альбоме. Это все реально. Весь твой мир, твое королевство Майсур – все это живое внутри этого альбома. Что-то вроде карманной вселенной, спрятанной в нем. – Карманная вселенная? – скептически повторила я. – Не знаю, мне всего тринадцать, – пожала плечами она, оставляя велосипед перед домом, где одолжила его. Мы прошли мимо автобусной остановки (на которую я теперь никогда не смогу смотреть как прежде) и повернули обратно на улицу, где я жила. – Дело в том, – продолжала Ашвини, – что я здесь потому, что ты затащила меня в этот мир. Как и асуру, которого я уничтожила. – Но… – Асура использовал трещину между двумя вселенными, чтобы проникнуть из той версии Майсура в этот мир. Я последовала за ним, чтобы остановить его, прежде чем он сможет причинить кому-нибудь вред. Это моя работа. Я убиваю демонов. Но ты ведь уже и так знаешь это, верно? Это была твоя идея. – Но… – я снова запнулась. – Но как? Как я могла превратить рисунки в реальную жизнь? – Ты этого не сделала. – Ты только что сказала, что я это сделала. – Позволь мне перефразировать, – ответила Ашвини раздражающе весело. – Ты создала этот мир, но именно Махишасура использовал свои силы, чтобы превратить твою вымышленную вселенную в реальную, спрятанную в твоем альбоме. Это совершенно ошеломило меня, но прежде чем я смогла ответить, послышался звук, который был страшнее, чем асура. – КРИТИКА КАЛЛИРА, НЕМЕДЛЕННО ВЕРНИСЬ! Упс! Я совсем забыла о маме. Я бросила на Ашвини испуганный взгляд и побежала по улице к маме, которая стояла в дверях нашего дома, буквально пылая от ярости. – Сейчас три часа ночи, – прошипела она тихим голосом, который был намного, намного страшнее крика. – Ты же знаешь, что нельзя выходить на улицу так поздно! Что ты здесь делаешь? И почему босиком? – Привет! – весело сказала Ашвини, выскакивая из-за моего плеча. Мамины глаза сузились. – Я тебя знаю? Знакомое лицо. – Я живу через три дома отсюда, – ответила девушка, солгав так гладко, что я сама почти поверила ей. – Это я виновата, что Кики вышла на улицу. Я искала место, чтобы порепетировать роль в школьном спектакле, в котором я участвую, поэтому и пришла сюда. Кики увидела меня из окна. Я ощутила, как острый локоть ткнул меня в ребра, и, чувствуя себя ужасно виноватой и немного глупо, быстро ответила: – Да. Так и есть. – Давай проясним, Кики, – обратилась ко мне мама. – Ты выглянула в окно. В глухую ночь. Увидела девушку с мечом. И твоей реакцией на это было покинуть безопасную спальню и выйти на улицу, чтобы присоединиться к ней? – Эмм, да. – Теперь ты, – мама повернулась к Ашвини, – значит ты участвуешь в школьном спектакле, в котором, по-видимому, нужно каким-то образом использовать меч, и тебе необходимо было найти место для репетиции. И твое решение этой проблемы состояло в том, чтобы рискнуть выйти из дома посреди ночи и попрактиковаться на улице? – Совершенно верно, – прощебетала Ашвини, явно не обращая внимания на мамин тон. Мама несколько раз моргнула. – Думаю, тебе лучше пойти домой, – наконец сказала она. – Кики, возвращайся в свою спальню. Сейчас же. Лишь в тот момент, когда мама произнесла это, я вспомнила, что в последний раз, когда я была в своей спальне, мой стол, занавески и альбом для рисования были охвачены пламенем. Я помчалась вверх по лестнице. Мама закрыла входную дверь и последовала за мной. Войдя в мою комнату, она застыла. – Что случилось с твоим столом? – спросила она. Я вытаращила глаза. Пламя и дым исчезли, но вместе с ними пропали и занавески, и письменный стол. А на том месте, где он должен был стоять, прямо на ковре лежали мое слегка почерневшее одеяло и альбом для рисования. Он был точно таким, каким я видела его в последний раз. С загнутыми углами, потрескавшийся, ставший любимым за два месяца почти постоянного использования, но совершенно целый. – Я… – я не могла придумать даже наполовину правдоподобного объяснения, – я не знаю. Мама выглядела раздраженной. – Кики, я понятия не имею, что происходит, но поскольку ты внутри дома, а не за его пределами, мне уже все равно. Я слишком устала, чтобы сейчас что-то понимать, но завтра у нас будет серьезный разговор, поверь мне. И я поверила. Поверила как ни во что другое. – А до тех пор оставайся на месте. Я люблю тебя. – Я тоже тебя люблю, мама. Прости, что разбудила. Как только дверь ее спальни захлопнулась, я закрыла свою и резко обернулась, пытаясь понять, что произошло. Как могли мой стол и занавески просто исчезнуть? Как мой альбом вышел из огня совершенно невредимым? Разумеется, эти вопросы были довольно неуместными, учитывая все произошедшее, но я отчаянно нуждалась в ответах.