Но в этих ванночках никак не мог поместиться живой человек, в панике думал Мирон — взгляд лихорадочно перескакивал с одной ёмкости на другую, а разум пытался отогнать, изо всех сил помешать пониманию того, что он видел. — Что это, блядь, за фигня? — спросил он Хитокири, ощущая, как накатывает беспомощность. Чувство бесполезности сущего, если в перспективе оно может стать… вот таким. — Это и есть «Полный ноль», — сказал японец. Как всегда, бесстрастный, как всегда — чуть доброжелательный и очень, просто до тошноты, вежливый. Мозги. В ванночках плавали человеческие мозги. Два больших, испещренных извилинами полушария, желтоватый овал мозжечка, густо обвитый кровеносными сосудами гипофиз… — Что это, блядь, за хуйня? — не в силах сдержаться, вновь спросил Мирон. — Многие люди имеют неосторожность брать в долг у якудза, — пояснил Хитокири. — И настолько глупы, что этот долг не отдают… Но ломать ноги или руки — это в прошлом. Мы живём в просвещенное время… К тому же, искалеченный человек вряд ли будет работать лучше, чем здоровый, — говорил японец по прежнему бесстрастно, но в его пронзительно-зеленых глазах Мирон различил отсветы едва сдерживаемой ярости. — В Японии слишком мало места, — продолжил он, легонько стукнув кулаком по одной из стоек. Гель в ближайшей ванночке чуть дрогнул, по поверхности разбежались тягучие круги. Мирона затошнило. — И оно очень, очень дорого стоит… Гораздо дороже, чем никчёмные тела каких-то должников. — Но у них нет обратной дороги, — оторопело произнес Мирон. — Они не смогут вернуться назад, даже когда выплатят весь долг. — Они думают, что всё в порядке, — грустно усмехнулся Хитокири. — Считают, что благополучно всё выплатили. И живут своей обычной жизнью. Даже лучшей, чем прежде… — Помещать людей в псевдожизнь запрещено, — выдавил Мирон. — Даже на рудниках пояса Койпера не используют симуляторы обычной жизни. — Возможно, зря, — Хитокири уже овладел собой. Искры в глазах погасли, лицо, занавешенное густой ярко-рыжей челкой, походило на маску театра Но. — В Плюсе они могут жить бесконечно долго. И конечно же, приносить прибыль… Вытащив модуль из кейса, Мирон отыскал в стойке с эрзац-Ваннами подходящий разъём, но никак не мог решиться подключить конструкт. — Почему ты медлишь? — спросил Хитокири. — Я не уверен, что моему брату понравится то, что здесь происходит. — А разве не в этой области он работал? — Да, но… понимаешь, к такому, — Мирон кинул взгляд на ёмкость, в которой плавали полушария. — Он ТОЧНО не будет готов. Я не был готов. — Твой брат является кодом в квантовом модуле. У него даже мозгов нет. Как таковых. — Тут ты прав. К этому я тоже не был готов. Но как-то, мать его, справился. — Значит, и он справится. Тем более — так я понимаю — у нас нет другого выхода. «Мощности конструкта не смогут долго поддерживать человеческую личность» — сказал профессор Китано. — Ладно. Включаю. Мирон вставил разъём в коннектор. — Привет, аллигатор, — тут же раздался голос брата в голове. — Что-то ты долго. Он разговаривает со мной через Мелету, — понял Мирон. — Привет, крокодил, — сказал он вслух. — Соскучился? — На самом деле, для меня больше не существует такого измерения, как время, — бесстрастно заметил Платон. — Так что это была шутка. — Ну прости, что не понял. — Я на это и не надеялся. Ощутив привычную волну раздражения, которая сопутствовала любому разговору с братом, Мирон успокоился. По крайней мере, СЕЙЧАС вся его личность на месте. Во всей своей снисходительной крутизне. — Ты… Сможешь закачать себя в это место? — спросил он, ожидая пространной лекции на тему свободы личности, и как следствие — отказа использовать одно квантовое пространство с лишенными прав индивидами. — Уже начал процесс, — сказал Платон. — Интересное решение использования биоресурсов. Немного радикально, но несомненно, эргономично. — Эй, а как же твои сетования по поводу эксплуатации людей в Нирване? — Здесь, как ты мог и сам заметить, никого не эксплуатируют, — сказал Платон. — Эти люди, как я уже выяснил, живут в стопроцентной иллюзии. Причём, качественно намного превосходящей реальность. — И тебя это совсем не коробит? Ну то, что от людей оставили только мозги, а тела, возможно, спалили в каком-нибудь мусоросжигателе? — Если ты хорошенько подумаешь, то почти наверняка сможешь сообразить, что моё нынешнее существование ничем не отличается от их собственного. Разве что, я не заперт в стенках одной реальности. — Извини. Как-то вылетело из головы, что ты теперь бестелесный призрак. Наверное потому, что весь твой сарказм, до последней капли, остался при тебе. — Зато ты, мой драгоценный младший брат, за то время, что мы не виделись, проделал большие успехи в этой области. — Туше. Мирон усмехнулся. Перепалка с Платоном — такая, как в старые добрые времена — вернула ему толику душевного равновесия. — Ладно, сколько тебе понадобится времени, чтобы полностью загрузиться — уж извини, но мы, примитивные существа, живущие в трёх измерениях, всё еще вынуждены придерживаться этих рамок. — По предварительным расчетам — два с половиной часа, — ответил Платон. — Основные сложности я вижу в совмещении моего софта и того, который используют якудза. Сама компиляция займёт не так уж много времени. Если быть точнее, несколько минут. — Так ты уже в курсе, куда тебя поместили? — Я сам разрабатывал план, помнишь? — Прости еще раз. Что-то я и вправду туплю. — Ничего. На тебя и так много свалилось. Кстати… Я не успел тебя поблагодарить. — С чего это? — Мирон прекрасно помнил, насколько чуждо его брату чувство благодарности. Всё, что делают для него другие, воспринималось, как должное. — Тебе пришлось ради меня полностью изменить свою жизнь. Я ценю твою жертву. И постараюсь компенсировать. Мирон растерялся. — Знаешь, я тронут. Нет, честно… Не думал, что тебя это колышит. — Меня колышит всё, что касается тебя. Потому что я тебя люблю, аллигатор. — Я тоже тебя люблю, крокодил. Это правда. Мирон испугался, что его признание Платон воспримет, как саркастичное. — Но есть одна проблемка. — О, ну как же без этого? — Мирон разочарованно усмехнулся. — Электронный разум не способен любить? Или мне, как живому существу, нелепо признаваться в любви конструкту? — Я не успел остановить охранную программу. — Что? — Как только ты подключил меня к их сети, охранная программа послала сигнал о вторжении на головной сервер. Я не успел ничего сделать. — И… чем нам это грозит? — Сюда идёт команда зачистки. Они попытаются оценить ущерб, и если сочтут его достаточным, запустят программу самоуничтожения. Якудза — сторонники полной конфиденциальности. — Почему ты сразу не сказал?.. — Хотелось поболтать. Почувствовать тепло живой человеческой беседы. К тому же, у тебя и твоего друга достаточно времени, чтобы убраться до того, как прибудет команда зачистки. — Сколько? — Пять минут. — Но если они обнаружат конструкт — однозначно запустят самоуничтожение. — Существует определенный риск. — И что будет с тобой? — Разумеется, в этом случае меня ждет окончательная смерть.