– Вовсе не чушь! Вернитесь туда и спросите его сами. Скажите: «Я уверена, что этому имеется разумное объяснение», и он сообщит вам то же самое! Это если он вообще еще там. На его месте я уже удрала бы со всех ног. – Ну что ж, ладно, – неохотно соглашается Елена. – Но это не отменяет того, что он скучный. Вино – вот и все, о чем он способен разговаривать. Теперь мы снова на твердой почве. А у меня есть испытанные фразы, чтобы помочь на скучных свиданиях. – Знаете, на первых встречах люди редко бывают на сто процентов сами собой, – говорю я. – Они нервничают и пытаются выпендриваться. Я думаю, что с ним происходит именно это, но он удивительно подходящая для вас партия. Елена морщит нос: – Вот этот парень? Я всплескиваю руками: – Даю слово свахи! Послушайте, я не виню вас за то, что вы считаете его скучным. Я слушала разговор, и он действительно не показал себя в выгодном свете. Но доверьтесь мне, вернитесь туда, познакомьтесь с ним получше – и увидите, что он достойный человек. Он не один из ваших бывших придурков. Я ручаюсь. Елена вытаскивает тушь и начинает подкрашивать ресницы. – Очень надеюсь, что вы правы насчет этих панталон. Дверь ближайшей кабинки со стуком открывается, и оттуда выходит женщина в красных туфлях на высоком каблуке. – Фетиш на большие панталоны не так уж плох! – сообщает она. – Вы когда-нибудь пробовали втиснуться в полихлорвиниловые? Чертовски неудобно, доложу я вам! Мы дружно киваем. – Ладно, – говорит Елена. – Расскажите мне еще что-нибудь о нем, и я вернусь. – Он уже рассказывал о своем аквариуме? – Вот почему я решила их свести: они оба увлечены тропическими рыбками. Я так взволновалась, когда об этом узнала. Очень редко удается отыскать двух человек среди кип заявок в моем офисе, у которых имелось бы такое узко-нишевое хобби. Она бросает на меня удивленный взгляд: – У него есть аквариум? А он… – Елена замолкает на секунду. – А он любит тетр? – Да, абсолютно точно! Я понятия не имею, любит он тетр или нет. Я предполагаю, что это порода рыбок, хотя… это может быть и видеоигра девяностых годов. – И кроме того, Елена, когда я положила рядом ваши анкеты, я почувствовала… Удар. – Тот чувство, которое вы ощутили к Гарри? – То самое. Это моя коронная фишка. «Удар Кэйтлин». Чувство, похожее на толчок в моем животе, не столько нервное вздрагивание, сколько небольшое землетрясение. Как будто земля подо мной слегка покачнулась. Впервые я почувствовала это с Гарри. Я помню, как смотрела на него и просто знала, что он будет кем-то особенным в моей жизни. – Но это только вам решать, чувствуете ли вы к нему что-то подобное, – говорю я Елене, однако мыслями она уже не здесь – как будто я дала ей вескую причину вернуться и попытаться начать все заново. Думаю, большинство людей просто хотят гарантий, что это будет того стоить: светская беседа, первые споры, смелость отдаться в чьи-то руки, зная, что они могут в любой момент причинить боль. – Аквариум, да? Кто бы мог подумать! – бормочет она, уже выбегая из туалета. – На что только не ведутся люди! – говорит женщина в красных туфлях. Я смеюсь и выхожу вслед за Еленой. Каким-то чудом Джеймс все еще сидит за столом. Теперь все вытерто, и я вижу Бобби на кухне. Он машет мне мокрыми от вина панталонами. Я бросаю на него взгляд из серии «не будь таким жестоким». – Ты вернулась! – говорит Джеймс, когда Елена садится обратно. – Я не знал, заказать ли нам еще одну бутылку, так что взял тебе пива. Я помню, ты говорила, что любишь его. Я усаживаюсь обратно в кабинку, улыбаясь. – А что касается этих трусов… – начинает Джеймс. Представляю, как полыхают его щеки. – Этому есть простое объяснение… Он рассказывает, что его мама борется с артритом, и ей трудно справляться с большинством домашней работы. – Она больше не печет пироги, с тех пор как умер мой папа, – говорит он, пока Елена сочувственно кивает. – Я понимаю… Давай начнем все снова? Расскажи мне о своих увлечениях… ну, помимо вина, конечно. – Хорошо, – отзывается Джеймс. – Ну, ты можешь подумать, что это скучно, как и большинство женщин, но была ни была! Что мне терять? Это свидание нельзя испортить сильнее. Она смеется: – Да, действительно. Давай, рассказывай! – У меня есть собственный аквариум. Елена ахает, чересчур драматично. – Не… может… быть! У меня тоже есть аквариум! Он округляет глаза и заговорщически наклоняется вперед. – Какая у тебя любимая рыба? – Тетра! А твоя? Пожалуйста, Джеймс, скажи, что тебе нравятся тетры. Я так сильно уговариваю его мысленно, что почти не слышу его ответа. – О, я люблю тетр… но еще я по-настоящему тащусь от рыбок-клоунов. Они начинают возбужденно болтать о разных особенностях своих рыб, и Бобби, чувствуя перемену в настроении за столом, показывает мне большой палец. Я нарочито вытираю лоб, чувствуя, как парик съезжает набок. И начинаю заправлять спагетти – они уже остыли, но это не имеет значения. Томатный соус Бобби (он называет его «красным итальянским», когда думает, что я не слышу) – лучший в городе. Болтовня и смех в кабинке успокаивают меня – скоро я смогу вернуться домой. Елена просила, чтобы я оставалась здесь только первый час. Он почти прошел, но я хочу задержаться немного подольше: Джеймс подался вперед, внимательно прислушиваясь к словам Елены, и теперь она улыбается, ее лицо освещено мерцанием свечи. Я люблю купаться в этом возбуждении, в этой химии. Я бросаю на стол немного наличных и пишу Бобби коротенькую записку с благодарностью за вечер. Он сидит в углу и с восторгом рассказывает кому-то, как улицы Рима вдохновили его на создание оформления ресторана. Я не хочу его прерывать, поэтому выскальзываю, незаметно махнув Елене рукой. Снаружи толпы людей вываливаются из пабов, сжимая стаканы с пивом и хохоча. Уже появляются первые признаки Рождества: Бобби украсил главный вход электрическими гирляндами, и я вижу несколько еловых лап в окнах наверху. Какая-то парочка уютно устроилась на пороге, и от их дыхания клубится пар. Они чокаются бутылками пива и чмокают друг друга в губы. Я быстро отвожу взгляд, когда они замечают, что я смотрю на них. Очередь такси выглядит заманчиво… однако я лишь плотнее обматываю шею шарфом и иду пешком. Мой дом примерно в получасе ходьбы отсюда, но мне нравится украдкой заглядывать в окна пабов, смотреть на тех, кто внутри, и ощущать общее предвкушение праздника. Я смотрю на свое обручальное кольцо. Под светом уличных фонарей в молочном опале видны красные вкрапления. Это считается предзнаменованием неудач – иметь обручальное кольцо с опалом, но я хотела такое с самого детства. Гарри, должно быть, каким-то образом узнал об этом – возможно, от моей мамы, – и обыграл это суеверие в тот вечер, когда предложил мне войти в нашу гостиную, где и опустился на одно колено в окружении открытых зонтиков. Розовых, пятнистых, прозрачных – разбросанных по полу гостиной. Гладкий черный кот, который всегда приходил к нашей задней двери, бродил вокруг, а кольцо Гарри положил на перевернутое разбитое зеркало, которое посыпал солью. Он все продумал, даже приставил лестницу к внутренней стороне двери, под которой я прошла, не заметив[1]. «Никакой день не может быть неудачным, если я с тобой», – сказал Гарри. Я была так счастлива, что не могла перестать плакать целых два часа. Я вспоминаю Елену и Джеймса; то, как он смотрел на нее. И стараюсь сохранить этот образ в своем сердце. Я надеюсь, что в один прекрасный день они почувствуют себя такими же удачливыми и счастливыми, как и я в тот вечер. Глава 2 – Верити, что происходит? – пытаюсь я до нее докричаться. Телевизор включен на музыкальный канал, и на экране видна танцующая Уитни в фиолетовом платье. Я глотнула вина, ожидая, что сперва придется поморщиться, а затем медленно привыкать к терпкому вкусу. Но оно пошло на удивление легко. Я тянусь за бутылкой. Обычно она просто стоит возле моих ног, чтобы я могла обслужить себя сама. Но сейчас ее там нет. – Где вино? Верити выглядывает из-за двери, впуская с собою ароматы расплавленного сыра. – В холодильнике, тебе нужно долить? – Нет, просто интересно, что это такое было. – «Пино», по-моему, от «Маркс и Спаркс». Она снова скрывается в кухне, а я смотрю на ковер. Это что-то новенькое. Вырезки из модных журналов, которые она использует в своей работе – обычно разбросанные по всему полу, – теперь аккуратно сложены и отодвинуты в угол. Я протягиваю руку в щель между диванными подушками, обычно набитую шоколадными обертками. Но там ничего не шуршит. Вчера вечером Верити ясно дала понять, что мне не стоит посвящать очередной субботний вечер работе. Я должна прийти к ней на чай. «И не приходи с пустыми руками», – предупредила она. Я заявилась с бутылкой хорошего вина, но холодильник уже был заполнен. Верити устраивается рядом со мной, сжимая в руках налитую до краев чашку с нарисованным Снуппи. – Кого ты там разглядываешь? – Верити выхватывает у меня телефон. Я уже два года подписана на «Инстаграм» Полли Ли. – Ничего там не лайкай! – вскрикиваю я, пытаясь вернуть телефон назад. Она смеется: – О, я только немножко… – Не смей! Я заглядываю ей через плечо. Это вечеринка в честь пятого дня рождения дочери Полли. Она поставила в саду низкие длинные деревянные столики и накрыла их старинными чайными сервизами, и там были маленькие тортики «Французские причуды» на каждого едока – с выложенным мороженым именем ребенка. – Ты веришь, что эти пирожные вегетарианские? – Верити читает заголовки доступных постов. – И без сахара. – Я ела такие раза два… решила себя побаловать, – говорю я, погружаясь в воспоминания. – Я бы хотела раздавить штук пять о ее физиономию! – заявляет Верити. – Кто эта самодовольная сука? – Она не так плоха. Была пиарщицей на моей прежней работе. – Тебе что, сделали лоботомию? Ты их всех там не переваривала!