Побежали. Позади них сверху что-то грохотало и лязгало, звуки дробились и разносились под землёй пугающим эхом. Айка неслась по узкому коридору, где давно уже истончились и исчезли все запахи, кроме запахов земли и камня. Поворот, ещё один, теперь прямо. Луч фонарика мечется по полу и стенам, сзади бежит Керро, значит нужно мчаться во все лопатки, чтобы его не задерживать. Какая же она тихоходная! В боку колет, а ноги одеревенели и, кажется, вот-вот подогнутся. Снова поворот, спуск куда-то вниз под наклоном, опять прямо. Быстрее, быстрее… Вспомнишь тут, как драпали с кроликами, а тело было не в пример нынешнему — лёгким, послушным. — Стой, — Керро замер, прислушиваясь. — Тихо. Айя по инерции пробежала ещё несколько шагов, но, наконец, затормозила и, тяжело дыша, привалилась к стене. Хотелось сесть, однако девушка понимала, что если сядет, встать уже не сможет — коленки тряслись. — Оторвались, — сказал Керро. От этого короткого простого слова последние силы покинули Айку. Она выронила фонарик и медленно сползла по неровной стене на пол. Тело начала бить запоздалая дрожь. Последний раз так колбасило, когда прекращал действовать парализатор, но тогда мышцы словно вибрировали, потому что к ним возвращалась чувствительность. А сейчас крупную дрожь рассылал пережитый страх. Озноб расходился волнами из груди, собирался в конечностях, которые сразу начинали мелко трястись. Унять этот тремор никак не получалось. Мало того, трясучка всё усиливалась, вот застучали и зубы. Айка обхватила себя руками за плечи, но успокоиться никак не могла. — К-к-кто эт-т-то б-б-был? — спросила она. — Киборг, — пожал плечами Керро. — Продвинутая боевая модель. От человека там, наверное, только мозг и остался. Наиболее развитое направление твоей же корпорации, между прочим. — Н-н-на и-и-инопланетянина п-п-похож, — сказала девушка, стуча зубами. — К-к-керро, я и-и-идти не м-м-могу, у мен-н-ня н-н-ноги отняли-и-ись… — Я бы на твоем месте тут так просто не сидел, — мужчина даже не сдвинулся, по-прежнему всматриваясь в темноту туннеля. — Здесь плесень опасная — одежду на раз проедает и с кожи потом вывести очень дорого. А если не вывести, то за пару месяцев до костей прогрызет. Айя беспомощно завозилась, но тело не слушалось, сделавшись мягким, как пластилин. Мягким, дрожащим, безвольным и слабым-слабым. — П-п-пусть проед-д-дает, — ответила она обреченно и уткнулась лицом в колени. Керро тронул дужку очков, отключая микрофоны. — Нет здесь никакой плесени, здесь даже крыс давным-давно нет. Одеяло подстели и ложись, приходи в себя. Чисто оторвались, он за нами вниз не рискнул соваться. Рюкзак Айя раскрыла только с третьей попытки — так тряслись у неё руки. Девушка вытянула одеяло и сказала: — Вот т-ты, б-б-блин… Лишь бы п-п-поиздеваться… Г-г-гад… — Извини, рефлекторно. По краешку прошли. Она кое-как расстелила шуршащее одеяло и скорчилась на нем, пытаясь успокоиться: — Ре-ре-рефлекторно у н-н-него. А я б-б-будто не поняла, что по-по-покраешку. Ты х-х-хоть цел? Девушка закрыла пылающее лицо ледяными ладонями. Дрожь сотрясала тело, и никак не получалось с ней совладать. — Нет. Разорван на кусочки и через пять минут помру на месте. — Вот го-говорю же — гад, — сказала она, все еще клацая зубами. — А меня когда н-на улице подстрелили, я еще бежала и н-не чувствовала долго. — Если бы эта тварь стреляла, тоже бы не почувствовала. Правда бы и не убежала. Они дом навылет пробивают и никогда не промахиваются. — А р-раньше? — спросила Айя. — Я с-слышала выстрелы, думала, в тебя стреляли. — Не в меня. Не успели. «Не успели». А она, услышав автоматные очереди, уже представила его лежащим в луже крови — тут рука, там нога и голова — кровавое месиво… Испугалась. Очень. И вот сейчас накрыло отдачей — отпускал страх за Керро, страх поспешного бегства, страх встречи с киборгом, страх из-за того, что оказалась вдруг щитом между человеком и механической махиной, страх осознания — могла погибнуть прямо там, на месте. Потому что её спутник не лгал. Не лгал, Айя слышала по голосу. А значит, секунда — и их нет. Ничего больше нет. Но вдруг они вроде бы вырвались и прибежали в тот закоулок, который оказался тупиком. То есть всё-таки смерть? Потому что лучше смерть, чем опять белые стены, белые потолки, иголки, уколы, санитары… Наверное, именно от мысли, что спасение невозможно, накатила растерянная обреченность. А потом люк, лестница, бег в темноте, грохот позади. И короткое: «Оторвались» — апофеозом случившегося. «Не успели». Пуля — дура, от слепого случая уберечься невозможно. Керро, конечно, непохож на того, кого легко завалить, но всё равно не бессмертный. А представить, что его вдруг не стало — это всё равно как представить, что оказалась одна, с погоней на хвосте и переломанными ногами. Как бы смешно ни звучало — Керро был единственным по-настоящему надежным человеком из всех, кого Айя когда-либо знала. — Д-дай руку, — попросила девушка, чувствуя, что паника мало-помалу угасает, а истерика потихоньку сходит на нет. — Встать хочу. Ноги в-ватные. Керро протянул ей ладонь и рывком поднял. Рука у него была теплой, в отличие от её — ледяной, как у покойницы. Около минуты Айка стояла, вцепившись в рейдера, чтобы не упасть, и потихоньку успокаивалась. Ну, вот же он — целый и невредимый. Убивать запаришься. И она тоже целая и невредимая. Ни белых стен, ни белых потолков. Всё хорошо. — Слушай, — сказала Айя, когда смогла, наконец, стоять без поддержки и объясняться внятно. — Ты говорил, что хочешь посмотреть, чего там есть полезного в Зета-центре. А я знаю человека, который, если сходит туда, то точно вернётся. Главное ему — обратно в «Виндзор» не попасть. Можешь с этим помочь? — А как же долг перед корпорацией? — Керро наклонился, поднял фонарик и передал спутнице. — Ну, типа там «Благо «Виндзора» — превыше личного», «Предать «Виндзор» — предать самого себя» и всё такое… Девушка забрала фонарик: — Откуда в тебе столько говна? — спросила она спокойно. — Ты только что мной прикрывался и грозился взорвать. У меня чуть сердце не лопнуло, ноги до сих пор трясутся. Потом плесень эта… И вот я предлагаю помощь, которую тебе никто больше не предложит. А ты вместо того, чтобы просто сказать да или нет, издеваешься. — Ну, хочется же узнать мотив, — ответил он невозмутимо. — И просто спросить ты, конечно, не можешь? — Айя усмехнулась. «Корпоративный дух низкий», — вспомнил Керро, а вслух сказал: — Просто? Пожалуйста. Зачем тебе Зета-центр? — Хочу. Тебе. Помочь. Если ты туда полезешь, то, скорее всего, умрешь. А я, скорее всего, нет. Ты помогаешь мне. Я помогу тебе. Ну и я ведь говорила, что не хочу возвращаться в «Виндзор». Или ещё куда-то, где меня могут утилизировать по девяносто девятому меморандуму. Устраивает такой ответ? Рейдер внимательно посмотрел на девушку. — Полезешь сейчас — тоже умрёшь, потому что ничего не умеешь. Однако это поправимо. Пока твой ответ устраивает. Но легкой жизни не обещаю, тогда как тяжелую — легко. И с невозвратом «Виндзору» придется потрудиться. Впрочем, это тоже решаемо, хоть и непросто. Идём. Он подождал, пока Айка сложит одеяло и откроет рюкзачок, в недрах которого мелькнул ярко-алый фатин юбки. — Чего ты ее с собой таскаешь? — удивился Керро. — Больше не понадобится. Выкинь. Девушка на миг замерла, перестав сосредоточенно упихивать одеяло в рюкзак, и с глухим упрямством в голосе ответила: — Это — юбка. И она моя. Я её выбирала вместе с Алисой. Просто надо сложить поплотнее… Рейдер пожал плечами. Айя с удивлением заметила, что он вроде как тоже… постепенно приходит в себя после случившегося. Только, в отличие от неё, от ужаса стучавшей зубами, его напряжение выражалось в скупости движений и общей собранности. А сейчас Керро заметно расслабился, успокаиваясь. Дальше шли уже неторопливо, сворачивая то тут, то там. Каким-то непостижимым образом Керро безошибочно находил дорогу в паутине туннелей и переходов. * * * Бывший директор школы-интерната номер восемнадцать для детей работников среднего звена, мистер Аллан Эдтон, стоял в кабинете агента Ленгли и чувствовал себя жалким посмешищем. Новая одежда, в которую облачили подследственных, Ала и Джорджа, была им непривычна, а пахла так, как пахнет всё казенное: слежавшейся чистой тканью, только-только извлеченной из пластикового пакета. Нынешним утром мистера Эдтона и мистера Рика переодели в черную полевую форму сотрудников ГБР. И если на статном Джордже форма смотрелась уместно, то мистер Эдтон выглядел в ней глупо. Да и чувствовал себя точно так же. Форменные брюки казались неудобными, ботинки — слишком тяжелыми, пряжка ремня, застегнутого под нависающим брюшком, давила. Помимо новой одежды им с Джорджем выдали по пистолету (правда, без патронов) и по рюкзаку со снаряжением, после чего отправили на полигон, чтобы немного освоились. Затем дали полчаса на изучение выданного снаряжения и один магазин на пристрелку оружия под строгим присмотром военного. Потом, правда, пистолеты забрали, пообещав вернуть перед выброской. Следующей стала консультация по спецоборудованию. Консультант терпеливо объяснял двоим своим подопечным, как пользоваться картой, как крепить налобную камеру и прочее подобное. Мистер Эдтон слушал молодого крепкого мужчину и едва сдерживался, чтобы не взвыть в голос от накатывавшего отчаяния. А ещё Аллан с ужасом понимал, что проигрывает… проигрывает на фоне Джорджа, который пусть и не был профи, но всё же соображал в военном деле получше своего неумелого напарника. Случись что, шансов выжить у Джо гораздо больше, чем у его друга. Да и друга ли? Тут каждый сам за себя, наверное. И мистер Эдтон смертной завистью завидовал мистеру Рику. Потому что тот обладал именно теми знаниями, умениями и навыками, которые сейчас позарез были необходимы для выживания. Когда же экспресс-подготовка завершилась, двое конвоиров доставили подследственных во вспомогательный офис СБ компании, подняли на лифте на уже знакомый этаж и провели в уже знакомый кабинет. Правда, на этот раз кофе здесь гостям не предлагали и на уютный кожаный диван не приглашали. Собранные в путь Ал и Джо стояли напротив стола агента Ленгли, а на шаг позади них застыли бесстрастные конвоиры. Мисс Ховерс, старая знакомая обоих подследственных, скромно сидела в сторонке. — Итак, господа, — сухо сказал агент Ленгли, — ваша задача — пройти в заброшенный исследовательский центр и принести оттуда модуль памяти, который располагается на последнем этаже подземного комплекса. Мисс Ховерс, включите карту. Девушка покинула свое место, положила на стол голограммер, нажала несколько кнопок, и перед мужчинами возникла проекция местности. — Вот через этот шлюз, — агент указал на высокие ворота, — вы пройдете к зданию заброшенного комплекса и через центральный вход проникнете внутрь. Камеры не выключать, медбраслеты, передающие информацию о параметрах жизнеобеспечения, снять не пытайтесь — всё равно не получится. — Простите, сэр, — перебил говорившего Джордж. — Если комплекс заброшен, там, наверное, все разворовано? Ленгли усмехнулся и ответил: — Ничуть не бывало. Комплекс не заброшен, а заморожен. Вам перед высадкой выдадут пневматический таран, вы, мистер Рик, судя по данным личного дела, умеете им пользоваться. Взломаете дверь, войдете внутрь, а дальше будете действовать по ситуации. Повторяю, ваша задача — вынести модуль памяти. Сможете это сделать — обвинение с вас и вашего коллеги будет снято. Главное — не забывайте о поставленной цели и о том, что её выполнение принесет помилование. Думаю, это лучший стимул для обеспечения успешности операции. Мистер Эдтон, у вас есть какие-нибудь вопросы? Если да, то спрашивайте сейчас, потом будет поздно. Аллан замялся. Он не знал, что спрашивать, и был в полной растерянности, а под пристальным взглядом мисс Ховерс окончательно смешался, только промямлил: — Нет, вроде всё понятно… Про себя же он в который раз думал о другом: каким идиотом был, каким идиотом! Купился на спектакль, устроенный девчонкой! Разгадай он вовремя её актерство, может, и сумел бы выкрутиться, а теперь… Теперь непривычная новая одежда, рюкзак за плечами, пустая кобура на поясе, тяжесть высоких ботинок на ногах и паника. Глубочайшая паника. Он не умеет пользоваться пистолетом, да что там, боится его в руки брать, магазин-то вставлять научился с пятого раза. Физическая подготовка… её просто нет — одышка уже через тридцать метров легкой пробежки, да еще живот колышется, мешая двигаться и смотреть под ноги. А в этой одежде, которую положено носить людям с хорошей осанкой и крепким телом, Аллан выглядит смешным и жалким. У мисс Ховерс, вон, в глазах ехидство и взгляд ну просто людоедский. Неужели агент Ленгли не замечает, с кем имеет дело? Видимо, нет, раз обращается к ней с неким превосходством. Но Аллан-то знает, какая это актриса… знает. Видел. А вот её сноб-начальник в курсе ли? И вдруг мистера Эдтона осенило внезапное неуместное и ненужное ему прозрение. Да Ленли же её трахает! Точно! Как и почему это вдруг стало ему ясно, Ал не смог бы внятно объяснить даже под допросной химией. Но что-то неуловимое проскальзывало между этими двумя. А, может, просто включились, наконец, мозги, отошедшие от фармацевтики. Включились, заработали, и стало понятно: слишком уж быстро продвинулась мисс Ховерс по служебной лестнице, сделавшись секретарем специального представителя СБ при совете директоров, тогда как ещё вчера была в своей иерархии мелкой сошкой. Хотя… она ведь раскрыла преступный сговор, возможно, повысили за хорошую работу. Словно уловив путаные мысли подследственного, мисс Эледа сказала, обращаясь к его другу: — Мистер Рик, вы ведь понимаете, что без опыта и подготовки, мистеру Эдтону в Игре не выжить? Надеюсь на ваше благоразумие и чувство товарищества. Такими вещами поодиночке лучше не заниматься, поэтому не бросайте коллегу по несчастью. Вы оба оступились. Теперь самое время держаться вместе.