— Говори, говори, я как раз включил голографон на запись. — Понимаешь, — начала объяснять она, — когда срок твоей жизни от двухсот до двухсот пятидесяти лет — ее надо на что-то потратить. И потратить с толком. Я подумала, будет неплохо — начать с самого начала, посмотреть, как что устроено, понять людей из низшего звена, их мотивации, логику, страсти… Если бы я только знала, какая это окажется скукота! Теперь жалею, но дело сделано. А ведь папа отговаривал… Надо было послушаться. — Твоему отцу восемьдесят, верно? — Да, — кивнула девушка, наклоняя голову так, чтобы ему было удобнее поглаживать шею. — Но выглядит он, уж извини, моложе тебя. Теплые пальцы пробежали вдоль позвоночника, поднимая волну мурашек: — Ну, я не из высшего эшелона, потому проживаю обычную человеческую жизнь, — напомнил собеседник. — Не совсем обычную, не лукавь. — Ладно, не совсем обычную. Лет до ста — ста двадцати, думаю, протяну. — Если не наживешь влиятельных и опасных врагов — легко, — согласилась Эледа. — Хотя сто двадцать лет — это все-таки мало. — Мало. Однако дело, как ты понимаешь, не в деньгах, а в доступе к технологиям, которые «не для всех». То, что доступно наивысшей корпоративной элите — недоступно остальным. Эледа кивнула и мягко заметила: — Но если подняться до уровня корпоративной элиты или обзавестись нужными связями… Хотя, это сложно, конечно… — Но не невозможно? — уточнил он. — Не невозможно, — кивнула она, подумав. — Тут, как с карьерным ростом, когда идешь с самого низа — надо прикладывать усилия, чтобы чего-то добиться. Само собой повышение не свалится, даже несмотря на происхождение. Нужно всё-таки доказать, что ты заслуживаешь. Я ведь заслужила? Ладони собеседника спустились от шеи к плечам, приласкали ключицы. — Конечно, иначе бы никакого повышения не получилось, — ответил Джед. — Ну, вот. Поэтому увеличить срок жизни для тебя тоже вполне реально, — сказала девушка, прикрывая глаза. — Мисс Ховерс, — произнес Джед, разворачивая к себе ее кресло, — а вы очень понимающая собеседница… Она широко улыбнулась: — Тоже мне открытие. По-моему, вы это заметили еще при нашей первой встрече. Джед неспешно расстегивал пуговицы на её форменной блузке: — Заметил, и в очередной раз радуюсь своему везению. Эледа мягко отвела его руки от своей одежды и сказала холодно: — Агент Ленгли, вы не тем заняты в рабочее время. Собеседник в тон ей напомнил: — По-моему, начальник здесь я, а не вы. Мисс Ховерс поцокала языком, выражая явное неодобрение: — Вы, может, и начальник, но в моих должностных обязанностях пункта об интимной стороне вопроса нет. Поэтому, если хотите печеньку, придется постараться. А то у меня такое чувство, будто мы с вами в браке. Причем лет тридцать. Джед развеселился: — Вижу, вас задели мои слова относительно скуки, — сказал он. — Ещё чего. Просто я не до такой степени жаждала повышения, чтобы благодарить вас прямо на офисном столе. Кроме того, я второй день выслушиваю попрёки то в том, как ужасно выгляжу, то в том, как поскучнела. Вот и думаю, раз я такая ужасная и скучная, идите-ка вы… к миссис Лауф. Она, наверняка, женщина с огоньком. И повышения тоже жаждет. Агент Ленгли расхохотался: — Оказывается, чтобы вы показывали зубы, вас надо щипать. — Тот, кто меня ущипнет, останется без пальцев, — заверила его Эледа. — И ещё. Раз уж вы решили приударить за плохой избалованной девочкой, включите фантазию. Джед слегка прищурился: — М-да? Могу ли я чисто в превентивных целях уточнить, насколько эта избалованная девочка плоха? — Не уточняйте. Очень плоха, — отрезала Эледа. — И может стать еще хуже, если угадаете, как её испортить. — Обещаю над этим подумать, — заверил Ленгли. — Так что готовьтесь к вечеру испортиться по максимуму. * * * День выдался ненормальный. Сперва наезд (а это был именно наезд) Ирвина и Кемпа, потом Винс с его рассказом о настоящем наборе в рейдеры и последующем обучении, потом переговоры и парализатор, затем отходняк и расчлененка. А в завершение — вишенкой на торте — явное одобрение, нет, скорее, даже гордость Винсента за эту мелкую азиатку… Теперь же Хейли вовсе свалил, сказав перед уходом: — Делай, чего хочешь, только не накосорезь. Вытаскивать будет некому. Рекс горько усмехнулся. Старший его ГБР говорил, что взрослеть, мол, можно двумя способами: больно или постепенно. Интересно, он сейчас каким взрослеет? Мужики, конечно, всерьёз его не воспринимают, оно и понятно, с их опытом. Он, глядя на них, сам к себе весьма скептически относится и даже не на шутку сомневается, что рейдерство — верный выбор. Рексу по жизни не хватало гибкости. Он ходил или параллельно, или перпендикулярно, потому и отправился в военные, где всё просто и по приказу. В производственной структуре с таким характером не выжить, сожрут сразу. — Балбес бесхитростный, чего тебе там делать у этих рейдеров, а? — говорил старший, качая головой. — Упёрся же. Но Рекс, как было верно замечено, упёрся. Его не пускали туда, куда он вознамерился попасть. И не было на свете силы, которая могла бы сдвинуть его с намеченного пути. Старший махнул рукой, мол, на хрен. Дурака учить — только портить. А теперь, когда эйфория схлынула, Рекс получил-таки возможность рассуждать, наконец, трезво. И уверенность в себе сильно пошатнулась. Но поздно, поздно сокрушаться. Выбор сделан. И отступить — значит признать поражение. Не смог. Не мужик. Кишка тонка, яйца мелки и всё такое. Да и просто обидно! К тому же Ирвин и Кемп, вон, не сказать, что охеренные стратеги и гроссмейстеры. За ними просто опыт. А опыт нарабатывается. То есть дело наживное. И вот он сегодня этот опыт, бля, наращивал. В итоге так нарастил, что сам чуть не офигел в атаке. Рекс встал с тахты и подошел к окну. С серого неба медленно падал снег… на улице пусто. Чего делать-то? Сидеть тут до прихода Винса, идиот идиотом? Уж лучше идти… нарабатывать опыт дальше. Послоняться, дурь развеять. Хотя чего уж врать-то? Себе самому — зачем? При взгляде на депрессивный пейзаж сердце ёкает — становится жутко от мысли, что не знаешь дороги до точки эвакуации. Не довели. И связи с корпорацией тоже нет, как и знакомых на сто километров вокруг. Хотя… …Внизу в пустом баре халдей только руками развел: — Не знаю я, мужик, той девчонки. — Ну, такая… — Рекс пытался подобрать правильное слово, но сдался и закончил: — Из «Норы». — «Такая» из «Норы», — хохотнул бармен. — В «Норе» все «такие», парень. И через одну — Викки, Микки, Джесси, Стесси… — А связаться можно как-то? — не хотел сдаваться собеседник. — Связывайся. Не вопрос. Лови контакт. Рекс достал коммуникатор, нажал иконку «принять» и вышел в холл. Гудки тянулись долгие, а потом обволакивающий женский голос сказал: — «Нора». Что желаете? — Здрасьте, а с Викки можно поговорить? — выпалил Рекс. Женщина на том конце соединения рассмеялась: — Вот, значит, как? С Викки? А я не понравилась? В этот момент он, наконец, узнал голос, из которого исчезла томность. — Мэрилин? Нет… ты понравилась… ты очень понравилась, просто… — Просто ты — олух, — закончила женщина со смехом и спросила: — Чего звонишь-то, чудо малолетнее? Заскучал? Рекс понял, что отпираться бессмысленно, и сказал: — Да. — Так приходи. Дорогу найдёшь? — Найду, — сразу же ответил он. Собеседница опять рассмеялась, но не обидно, а как-то… ласково. — Приходи. Охране на входе скажи, что ко мне. Тебя проводят. * * * Мистер Эдтон задыхался. В боку у него кололо, рюкзак оттягивал плечи, спина была мокрая. Пот полз вдоль позвоночника и скатывался за ремень штанов. — Джо, Джо… — просипел Аллан в спину товарищу, шагавшему впереди. — Погоди… давай… передохнем…