Я сразу же ушел к себе и вернулся с саблей подполковника — откованной по заказу, на порядок лучше качеством, чем та железяка, которой пользовался Свиньин. — Прошу, Алексей Федотович, а свою палку выбросите. — Спасибо… — интендант растрогался чуть ли не до слез. — Это великолепный подарок. Даже не пойму, где ковали. Испанцы? Не похоже… — Нет, это собственное японское производство, хотя изготовлено в европейском стиле. У них встречаются отличные изделия, но редко, а общий уровень качества гораздо хуже европейского уровня. Хотя внешней отделкой они всегда славились, в этом отказать не могу. Владейте, вы достойны. Но довольно странное увлечение для… простите, для вашей профессии. — Это мое единственное настоящее увлечение, — улыбнулся Свиньин. — И я отдаюсь ему всей своей душой и кое-каких успехов достиг, хотя в реальном деле удалось применить всего раз. Но я наслышан о вас, среди личного состава прямо легенды ходят. Не дадите мне пару уроков? В голосе интенданта мелькнула едва заметная издевка. Вернее, не издевка, а просто желание слегка приспустить меня на землю. Ну что же, это вполне естественно среди мастеров клинка. Сам подобным в свое время страдал. — Почему бы и нет. Но придется подождать, пока принесут трофейные японские железяки, так как хорошее боевое оружие портить смысла нет… На прошедшем учебном поединке останавливаться никакого смысла нет. Тело Любича находилось все еще в отвратительной форме, а Свиньин подтвердил свой отличный уровень, но, черт побери, я в своей первой жизни был олимпийским чемпионом по фехтованию на сабле, а всю вторую жизнь мало того, что жил клинком, так еще жил в то время, когда клинок властвовал в мире. Так что все прошло очень прогнозировано. После того, как мы закончили, интендант приложил руку к сердцу и поклонился мне. — Александр Христианович, я всегда стараюсь быть честным и сейчас не собираюсь кривить душой. Признаюсь, я принял легенды о вас за побасенки, за что был жестоко посрамлен. Простите меня, ради бога. — Пустое, Алексей Федотович. — Но где? — Свиньин уважительно покивал головой. — Где вы достигли такого мастерства? Я знаю всех мастеров клинка в России. Причем ваш стиль… он совершенно не похож ни на что мне известное и просто невероятен! «Побывал бы ты в моей шкуре, еще не тому бы научился… — весело подумал я. — Хотя да, косяк, надо как-то объясниться. Не признаваться же, что я олимпийский чемпион из двадцать первого века…» — Я никогда не стремился к известности, Алексей Федотович. А стиль — комбинированный, его основа испанская эсгрима и ее последующее развитие — дестреза — в свое время я брал уроки у одного баска, которого чудом занесло в Россию, но больше самосовершенствовался. А в кругах фехтовальщиков не вращался. Но, пожалуй, на сегодня хватит, службу служить за нас никто не будет. Я вернулся в комнату, быстро обмылся и оделся, и спустился вниз. Первым делом отправился к гражданским, где нашел вождя айнов. — Сейчас отчаливаете, а у впадения Пеленги в Тымь, будете ждать нас. Ты здесь главный! — я показал на дубинку у пояса Като. — Кто не будет слушать, бей по голове. Понял? Не справишься — спрошу с тебя. Доведешь без потерь — награжу. Като прямо расплылся от важности и уверил, что обязательно справится. А скорее всего, он просто обрадовался, что не придется участвовать в зарубе с японцами. Закончив с вождем, я отправился в лазарет, который спешно перебазировали в лодки, а там увидел Майю в полном походном снаряжении и с винтовкой. Мадина тоже таскала на плече свою малопульку. — Вы куда собрались? — С вами, — холодно ответила девушка. — Будет бой, значит без врача не обойтись. Мадина важно кивнула, поддакивая сестре. Я про себя чертыхнулся. Вот же… — Исключено, вы отправляетесь со всеми и там будете ждать нас. — Александр Христианович! — выпалила Майя. — Не надо мне указывать что делать! — Еще как надо. Или приказать вас связать? — Что-о-о? — девушка вытаращила на меня глаза. — Да что вы себе позволяете?!! Я вам что… — она от злости запнулась. — Я что, ваша личная собственность? Мадину скандал никак не беспокоил, совсем наоборот, скорее всего, она получала от него искреннее удовольствие. Девочка отошла на пару шагов и весело скалилась. Уж не знаю, чем бы все закончилось, но миротворцем очень неожиданно выступил Яков Самуилович. — Тише, тише, молодые люди… — еврей картинно развел руками. — К чему весь этот гевалт? Я все понимаю, дело молодое, когда я ругался со своей драгоценной Хаей, об етом знала вся Молдаванка, но здеся не время и не место. Ой, вот только не надо на меня смотреть, как поп на мацу, сначала послушайте, что я вам скажу… — он приобнял Майю за плечи и что-то ласково шепча ей, увел в сторону. — Умная старика, — уважительно прокомментировал Тайто. — Я тоже такая быть, когда седая борода. — Ага-ага, — насмешливо прогудел Лука. — Седые мудя ума в башке не прибавят. — Это что ты такой сказала? — вскипел Тайто, но тут же заткнулся под моим свирепым взглядом. Яков Самуилович вернулся к нам уже без Майи. — Вот и все… — старый еврей улыбнулся. — И было за что кипишевать? Таки Майя Александровна остается, а я иду с вами. — Яков Самуилович, вам-то в вашем возрасте, куда? — Вот не надо мне здесь! — строго прикрикнул фельдшер. — Ви что хотите, чтобы моя Хая спросила у меня на небесах: ты где был старый шлемазл, когда порядочные люди резали этих косоглазых поцев? Тока дайте мне какую-нибудь ружью, не чтобы оно мне было сильно надо, но, чтобы как у всех… Когда я уже уходил из лазарета, Мадина опять сунула мне тайком записочку. Я развернул ее и опять чуть не расхохотался. Девочка писала: «Она все надела, что вы вчера дал. В зеркало смотрела, смеялась, говорила, что тебе, наверное, понравится, если увидишь. И меня одеть заставила. Фу-у-у, как неудобно, я сразу опять сняла. Но ты ей не говори, не забывай об моих ухах…» — Ах ты моя милая шпионочка… Настроение опять поправилось. Я выкурил сигару, наорал на первого попавшегося под руку зазевавшегося ополченца и отправился к уже выстроившемуся личному составу. На языке вертелась куча разной пафосной и патриотической хрени, но я решил не юродствовать и сказать то, что всегда говорил перед боем в средневековье. Пятнадцатый век или двадцатый — разницы нет, перед лицом смерти люди все одинаковые. Прошелся вдоль строя, помедлил, ухмыльнулся и процедил. — Не понял, желудки, что за кислые рожи? Вы что, хотите жить вечно? Даже не тужьтесь, все-равно не получится. Все мы сдохнем, и без разницы, чуть раньше или позже. Главное, чтобы на том свете не стыдно было посмотреть в глаза тем, кто ушел до вас. Просто идите и надерите задницы косоглазым тварям, покажите кто здесь хозяин. А потом все вместе надеремся до чертиков. Не понял? Ура, вашу мать! Над Тымово пронесся дружный яростный рев. — Ур-р-ра-а-а!!! — Так-то лучше будет. Выступаем… Глава 17 С собой взял обе трофейные пушки и оба пулемета. Конечно, расчеты не успели подготовить, но Максаков пообещал, что с наводкой справится сам, главное, чтобы снаряды подносили. Второй пулеметчик тоже нашелся — как нельзя кстати, один из солдат из группы Кошкина, прямо перед отправкой на Сахалин, успел пройти ускоренные пулеметные курсы. Понятное дело, что до настоящего пулеметчика ему как до Пекина в известной позиции, но на безрыбье и сам, того, раком станешь. Личный состав подгреб почти весь, для охраны каравана оставил только полтора десятка человек из числа ополченцев вместе с айнами. Можно сказать, пошел ва-банк. Если грохнем гарнизон Дербинского, практически весь север острова будет перед нами открытым. Правда еще остается японский батальон из Александровска, но к нам он точно не успеет. Пока японцы морем перебросят подкрепления, мы уже выйдем на оперативный простор. Ну а если грохнут нас… Тогда все плохо. Впрочем, такой вариант я тоже предусмотрел — назначил точку сбора уцелевших, чтобы начать все сначала. Одно поражение еще не повод сдаваться. Предварительной рекогносцировки не стал устраивать — не было времени. Понадеялся на слова местного ополченца — охотника из Тымово. Тот пояснил, что в четырех верстах от поселка, есть подходящее место для качественной засады. И не обманул: длинные вырубки, почти в треть версты, по обе стороны дороги, а в сотне метров справа, невысокая скальная гряда — самое то, чтобы устроить самураям качественный карачун. И самое главное, очень трудно эту самую засаду обнаружить. Добрались к обеду, я сразу отправил казачков на лошадках в дозор по нескольким направлениям, а пока остальные бойцы отдыхали после марша, а сам с командным составом принялся осматривать местность. — Михаил Константинович, какая минимальная дальность стрельбы шрапнелью, из этих японских шарманок? — Четыре кабельтовых, — быстро ответил мичман, но сразу же поправился. — Где-то четверть версты. — Н-да… — я глянул на лес. — То есть, прямой видимости у нас не получается… — И не надо, — с тенью превосходства заявил Максаков. — Значит будем работать с закрытых позиций. Скажем, из-за той скальной гряды. Главное, чтобы подали сигнал вовремя. А корректировщика я посажу на клотик… простите, на какое-нибудь высокое дерево. Корректировать стрельбу не так трудно, как может показаться с самого начала. — Ракета в качестве сигнала пойдет? — Вполне. — В таком случае, немедленно отправляйтесь искать место. Степан Потапович, выделите господину мичману необходимое количество людей. Алексей Федотович, а вы проследите, чтобы обоз загнали как можно дальше в лес. Следом пришла очередь позиций для пулеметов. Гочкис ладно, спрятать можно, но Виккерс-Максим на здоровенном колесном станке еще то одоробло. И даже кузнеца под рукой нет склепать примитивную треногу. Впрочем, и с ним справились — пристроили между валунами и закрыли воткнутыми в землю деревцами. Дальше устроил командно-штабные учения и только после них разогнал личный состав по местам. Отряд разделил на три части: первой командовал подпоручик Собакин, второй — подпоручик Кошкин, а третей, самой меньшей — унтер Серьга. На себя взял личное руководство, а Стерлигова со Свиньиным записал в командирский резерв. К слову, ни первый ни второй, командовать особо не рвались. Максаков нашел место для батареи на большой поляне, со всех сторон закрытой деревьями, почти в полуверсте от дороги. Как он оттуда стрелять собрался я категорически не понимал, но донимать вопросами моремана не стал. Вроде морячков стрелять из пушек хорошо учат, значит знает, что делает. Пока обошел все позиции, пока нарезал сектора стрельбы, пока еще раз проинструктировал личный состав, начало вечереть. Умаялся просто жуть, а проклятая мошка успела довести до белого каления. К счастью, поднялся ветерок, и летающие кровососы слегка угомонились. НП себе оборудовал на плоской вершине невысокой скалы, откуда прекрасно просматривалась дорога. Прижался спиной к еще теплому камню, но только раскурил сигару, как примчался один из казаков дозорных и сообщил, что по тракту в сторону Тымово едет на лошадке какой-то странный персонаж, при этом что-то во весь голос горланит.