Наконец, добравшись до орудий, я приподнялся над лафетом, огляделся и скомандовал отчаянно чихавшим подпоручику и айну. — Давай унитары, тащите сразу несколько, — а сам принялся резать ножом завязки на чехле. Так… вертикальная наводка, а это горизонтальная… — Сука, какого хрена? — почему-то штурвальчики отказывались крутится. Через минуту наконец сообразив в чем дело, я снял их со стопора. Короткий ствол медленно стал поворачиваться в сторону ближайшего окна. До казармы всего двадцать-двадцать пять метров, если снаряд попадет в стену, осколками накроет уже нас, а не японцев. Правда, шансов на то, что успеет взвестись взрыватель, очень мало. Впрочем, похрену… Масляно лязгнул затвор. — Ну? — я вызверился в сторону помощников. — Готово! Вроде фугас… — подпоручик ловко загнал в казенник длинный узкий снаряд, а потом зло чертыхнулся. — Черт… колпачок на взрывателе не скрутил… — Похрену! — я с лязгом захлопнул затвор. В это самый момент в обшитое стальными полосами деревянное колесо весело саданула пуля. — М-мать… — я нырнул за лафет и уже в падении дернул за спусковой шнур. Пушка подскочила словно ее ужалила оса и выплюнула длинный сноп пламени. Оглушительно бабахнуло, все вокруг заволокло сизым вонючим дымом, сквозь который расплывчато высветились языки пламени выплеснувшиеся из окон казармы. Я потряс головой, шлепнул себя ладонью по уху и злорадно заорал. — Снаряд, мать вашу! Я вам сейчас устрою икебану, петухи узкоглазые! Снаряд, сказал!!! Глава 13 Уж не знаю почему, далеко не специалист в артиллерийском деле, но снаряды взрывались. Причем уже внутри помещения. После пятого казарма разом вспыхнула. Японцы уже давно перестали отстреливаться, но сдаваться не спешили. Ну что же, пусть горят, а я еще подбавлю огоньку. Пламя очищает… — Накатывай! — осипшим голосом скомандовал я. Чертова пушчонка, после каждого выстрела отлетала назад на добрый десяток метров. Собакин и Тайто ухватились за станины и потащили его назад. Снаряд удобно устроился в казеннике, лязгнул затвор. — Пли!!! — скомандовал я сам себе и дернул за шнур. Грохота выстрела не слышал, так как почти оглох на оба уха. Из окон опять выплеснули клубы пламени. — Стойкие, сука… — сплюнул Собакин. — Жалко винтовки сгорят… С его последним словом из казармы гурьбой вывалились японские солдаты и с воплями понеслись в атаку. Треснул нестройный залп, почти половину японцев снесло, но остальные все-таки добежали к нашим позициям. Над тюрьмой понеслись хрипы, маты, вой умирающих и раненых. Солдаты и ополченцы схлестнулись с косоглазыми в рукопашной. — Твою же мать… — я спохватился и рванул к воротам, успел на ходу несколько раз пальнуть из маузера, но, когда добежал, все уже закончилось — японцев вырезали. Ни одному не удалось прорваться. Но… но, без убитых и раненых с нашей стороны не обошлось. — Черт… — я заметил, как из-под убитого солдата пытается выбраться Стерлигов и ухватив за поясной ремень стянул с него труп. — Вы как? — Живой… — капитан болезненно сморщился, потрогав рассеченную скулу. — Шустрые… — Но легкие, иха мать… — прохрипел Серьга, высмаркивая кровь из расквашенного носа. — Ишь, курвы, иха мать… Я провел взглядом по покрытому трупами тюремному двору и еще раз зло чертыхнулся. — Подпоручик, немедля организуйте зачистку Тымово и выставьте посты на дорогах к Рыковскому и Дербинскому. Затем отправьте гонца к нашим, пусть выдвигаются в поселок. И о раненых позаботьтесь. А сейчас выделите несколько бойцов в мое распоряжение. Борис Львович, прошу за мной. И направился к бараку, в котором были расположены карцера. Заскрежетал засов на первой камере. Пронзительно скрипнула железная дверь. В лицо словно молотом ударил дико спертый воздух. — Господи… — в темноте кто-то счастливо ахнул. — Наши… — Наши, наши, слава тебе Господи!!! — подхватил нестройный хор разных голосов. — Фонарь… — рявкнул я и разглядев, что в одиночку японцы засунули по меньшей мере десять человек, в бешенстве выругался. — Не богохульствуй, сын мой… — с кряхтеньем вставая с пола, строго прикрикнул щуплый человечек в драной поповской рясе. — Етить, иху мать… — Серьга удивленно развел руками. — А тебя, отче, за что запроторили? — Дык, батюшка Валериан добровольно… — немедля доложили из камеры. — Грит, со всеми своими разом на Голгофу пойду… — Замолкни! — священник погрозил сухим кулачком разговорчивому заключенному, а потом, безошибочно опознав во мне главного, строго, почти приказным томом попросил. — Распорядись, сын мой, водицы людям поднести, да еды какой-нить… Камера разом взорвалась жалобными выкриками. — Водички… — Хоть губы смочить, потрескались ить… — Хлебца бы… — Мочи уже нет… — Вона, Ванька уже отошел… — И Захарка… Стерлигов в первый раз за наше знакомство выругался матом. — Твою же мать, это неслыханно. Вешать изуверов пачками! На кол, тварей… — На кол, это очень хорошая мысль, Борис Львович, я обдумаю это момент, — серьезно пообещал я капитану, а потом приказал Серьге. — Начинай выводить всех во двор. Воды вдоволь, но кормить пока даже не думай. И держи их скопом, не давай разбредаться. Открывай следующую… Переходя от камеры к камере, я только сильней стискивал зубы, ругательства уже давно закончились. Женщины, дети, старики… Японцы хладнокровно заморили местных голодом и жаждой, счет мертвым уже шел на десятки. Половина из них подверглась страшным пыткам и издевательствам. По словам оставшихся в живых, около трети жителей Тымово вообще перекололи штыками в тайге. Каторжников, вернувшихся в тюрьму, уничтожили вместе с гражданскими, каким-то чудом уцелело всего несколько человек. А чуть позже, за бараками нашли слегка присыпанную землей братскую могилу, где лежали обезглавленные ополченцы их семьи. Суки… за убитых детей, вы позавидуете мертвым. Это я вам обещаю, граф божьей милостью… Твою мать, опять оборвало на половине воспоминания. Да и хрен с ним, слово штабс-ротмистра Любича тоже тверже камня. В одном из бараков обнаружилось с десяток солдат, столько же казаков и, вовсе уж неожиданно для меня, трое матросов с крейсера «Новик» во главе с мичманом Максаковым. Но к этим пленным, японцы отнеслись более-менее гуманно, во всяком случае голодом не морили. — Как вы попали в плен, мичман? — поинтересовался я у моряка. — Мы сняли несколько орудий с крейсера Новик, — нервно морщась, сообщил мичман. — Установили их на берегу. Вели огонь по японцам до тех пор, пока закончились снаряды, затем команда отступила, а я отправился с докладом в Корсаков. Там меня и взяли в плен. — Японцы? Они уже были там? — Нет… — мичман неожиданно покраснел. — Не японцы. А окружной начальник барон Зальца. Он как раз и передал меня японцам. Те зачем-то возили меня по Сахалину, уговаривали написать обращение к русским морякам, обещали большие деньги, кормили, даже женщин… — Максаков запнулся, — подсовывали. Да наших сволочей… ну, предателей, уговаривать подсылали. А когда наотрез отказался… пообещали расстрелять. Но не успели. — Зальца? — фамилия показалась мне знакомой. — Барон Зальца… — напомнил Стерлигов. — Он уже у нас в плену. Вместе с остальными предателями. — У вас? — кулаки моряка сжались. — У вас появилась возможность поквитаться со своим обидчиком, Александр Николаевич, — я ободряюще улыбнулся мичману. — Ваша воинская специальность? — Артиллерист. — Ну что же, пока принимайте под командование обе трофейные пушки. На лице Максакова проявилась растерянность. — А в Россию вернуться? Я же моряк… — Пока не получится, — мягко оборвал я его. — Дальше посмотрим. Не переживайте, ваш боевой путь на суше будет отражен пред вышестоящим начальством должным образом. Впрочем, можете попробовать переправиться в Россию самостоятельно, я не возражаю. — Нет! Я с вами! — быстро заявил мичман. Стерлигов ухмыльнулся в густые усы, но вовремя прикрылся кулаком.