— То-то же! — одобрила его пантомиму благосклонным кивком. А потом — подошла наша очередь. Мы показали билетик. Медленно и очень осторожно зашли за ограждения. И я тот час же чуть не упала, когда Сема покачнулся. — Хм. Все сложнее, чем я думала. Как потом оказалось, это я еще преуменьшила. Сильно. Потому что стоять Сема может и умел, но только если не делал никаких движений. Как только мы пытались двигаться — он терял равновесие, в следствие чего это же происходило со мной. Сначала я держала его за руку. Потом он начал хвататься за мою талию. Затем мне пришлось тоже придерживать его за бока. После нескольких неудачных попыток, длившихся минут пятнадцать, мы научились медленно и очень осторожно ходить. Я уже к этому времени не обращала внимание, что мы настолько близко стояли, да и не было у меня времени об этом задумываться, я была полностью поглощена трудным процессом обучения. — Ну что? Теперь попробуем покататься? — воодушевленная успехом, но одновременно и измотанная, все-таки это не так просто удерживать парня, хоть он и старался не перемещать всю свою тяжесть на меня, предложила я. Вообще, на удивление мы мало говорили. Семен сосредоточился на выполнении моих коротких команд по обучению и из него получался очень даже послушный ученик. — Ну, давай попробуем. Я показала ему как надо отталкиваться, наклонять тело, как двигаться. Потом еще раз повторила все это. Затем встала рядом, поддерживая за руку. Он попытался прокатиться, и — мы, конечно, же упали. Вернее, падать стал Сема, а я не удержав его, тут же оказалась сверху. — Ты как? — буквально в один голос, произнесли мы. И тут же засмеялись, после чего с трудом поднялись, покачнулись, вновь попробовали прокатится и спустя пять минут снова прилегли отдохнуть на льду. Только на этот раз сверху был Сема. — Не ушиблась, я тебе не придавил? — Нет, нормально все. — успокоила парня. — И знаешь, я думаю тебе надо встать. Нет, я, конечно, устала и не прочь полежать, но попа знаешь ли мерзнет. — Согреть? — его руки нахальным образом поползли по ногам, правда останавливаясь не доходя до вышеупомянутой части тела, а лишь на середине бедер. — А коньком по рукам? — Злюка, — констатировал Сема, и не давая мне ответить начал вставать. После этого мы продолжили. К нам, кстати, все-таки подъехал «инструктор», уточнял нужна ли помощь. Семен заверил, что не надо. И я про себя с облегчением вдохнула, потому что не желала подпускать еще одно новое лицо к себе. Мне Семы хватало выше крыши. Больше вместе мы не падали, только по отдельности, да и то, уже не в лежачем положении. Когда прозвучал сигнал, означающий конец сеанса, я вздохнула с облегчением. И мы медленно, но верно направились покатились к выходу, куда направились и остальные, отчего возникла очередь. Поэтому когда я резко затормозила, только потом поняла, что не стоило, ибо Семен еще такого явно не умел. Когда он сзади буквально вписался в меня, обхватывая руками за талию, я у с трудом удержалась на ногах. А восстановив дыхание, вдруг почувствовала, что отпускать меня пока не собирались, как и отстраняться или опять брать за руку. — Сёма? — Ты очень вкусно пахнешь, — на ушко шепнул он и только после этого отстранился. Я, надо сказать, смутилась. Не то, чтобы сильно, но… Да и не понятно, с чего вдруг, вроде обычные слова. — Спасибо, — в легкой растерянности пробормотала я, и потянулась все-таки к выходу, не глядя на Семена, но и не забывая тащить его за собой. * * * * * — Скажи, почему каток? — задала я вопрос, после того, как первый голод был утолен. — Это мой второй вопрос, кстати. Мы сейчас уже второй раз за сегодня были в кафе, отдыхая после такой фактически работы и восстанавливаясь с помощью салата, какого-то мясного блюда, который порекомендовал Сёма, и картошки-фри. А устали мы после катка знатно, поэтому после того, как сдали коньки, сразу направились в общепит. Сема ухмыльнулся. — Женечка, а где я еще мог бы так безнаказанно пообниматься с тобой? — У меня сейчас коньков нет, но говорят, если ботинком, да по коленке — это очень больно, — доверительно сообщила я. — А еще я знаю название и расположение каждой косточки в твоем теле, не забывай на кого учусь. — Жестокая ты, Женя, и злая. Но вообще, это правда, я, между прочим, честно отвечаю на вопрос. Ну, серьезно, если бы я попытался тебя приобнять так просто, ты бы даже не предупреждая осуществила свою угрозу. Хотя есть и другая причина, о которой уже говорил: я уравнивал нас. — Поясни получше, что ты имеешь в виду, — я зацепилась за последнюю фразу, буквально чувствуя, что она как раз-таки более правдивая, чем версия с обниманием. Но я и признавала, что безобидным, аки ангел, Семен не был, и наверняка преследовал и первую цель. Но злится на него за это не хотелось, мне было слишком сейчас лениво из-за усталости и хорошо из-за забитого желудка. — Ну, смотри. Ты не умела кататься на карте, а, значит, в чем-то тебе было неуютно, неудобно. Потом мы поменялись местами, и уже ты обладала преимуществом передо мной. И, таким образом, я как бы… как это правильней назвать не знаю, но пусть будет уже названное мной — уравнивал нас. Ставил в равные условия, если хочешь. Я хмыкнула. — Коварный ты тип. Ну, а все-таки, если бы и я не умела кататься? Как бы тогда уравнял? Просто интересно… — Так все равно, я бы был в той же ситуации, что и ты. Мы были бы в этом на равных: вдвоем в беспомощном состоянии. — Ясно. Неофициально психологом работаешь? — с мягкой усмешкой поддела парня. — Отнюдь. Просто очень хочу добиться внимания одной девушки, — лукаво улыбнулся Сема. — Ешь, Ромео, — хмыкнула я. — И веди меня уже домой, а? Измотал ты меня — дальше некуда. И это было правда. Очень уж насыщенным был сегодняшний день. Слишком много всего для меня. Этот картинг с его сумасшедшими эмоциями. Этот каток, который вымотал и был в какой-то степени хуже, потому как одно дело выполнять четкие и ясные команды кого-то, а другое — пытаться также доступно объяснять что-то другому и вкладывать во все это еще и не малую физическую нагрузку. А еще ведь были разговоры в кафе, прогулка по парку… Задумавшись, я только сейчас заметила ну прям-таки чересчур смеющийся и многозначительный взгляд и вспомнив, о чем говорила, поняла некоторую двусмысленность своей последней фразы. — Только попробуй опошлить. — Я молчу, вообще-то. — Вот и молчи. И домой отпусти, желательно. — Я и так не собирался тебя больше мучить… Сегодня. Проигнорировала «тонкий» такой намек на еще одну встречу, я уточнила, отчего-то не сомневаясь, что меня захотят проводить: — Тогда пойдем? — Да. Мы дошли до моего дома, когда Семен спросил: — Что-то не дождался я от тебя третьего вопроса… — А я от тебя — ответа насчет телефона. — Логично. Давай тогда свой вопрос, а я отвечу сразу на два. — Хорошо. Тогда скажи: поцеловать меня хочешь? Где-то сбоку подавились. Потом закашлялись. — Охренеть вопросик… — хмыкнул Семен, а потом откровенно ответил. — Хочу. — Не надо, — твердо глянула ему в глаза. — Хорошо? — Почему? — Потому что я не могу. Именно не могу это сделать. Ты для меня — все равно еще малознакомый человек. И дело тут не в принципе девушек, которые «на первом свидании не целуются». Хочешь верь, хочешь нет, но для меня поцелуй — это, конечно, не секс, но что-то тоже очень интимное. Столь же откровенно, скажем так. Семен смеяться и высмеивать такое весьма специфическое понимание поцелуев в моем исполнении не стал, как я и рассчитывала. Хотя и удивился, это было тоже видно. — Понятно. Спасибо, что сказала, — в итоге невозмутимо кивнул Семен, и я успокоилась совсем. — Пожалуйста. А сама про себя задалась вопросом, почему я это сделала. Нет, сказала-то я ему чистую правду. Но вот почему заговорили об этом, ведь редко когда о таком предупреждала парней, обычно даже проверяла полезут они сразу же целоваться или нет. И уж не потому ли, сейчас предупредила Семена, что не захотела, чтобы он заработал себе жирный такой «минус», когда полез бы ко мне?..