– Всегда хотела там побывать. При жизни не довелось, так хоть теперь на Норвегию гляну. – А это вообще где? – спросил у нее тихонько Родька. – На севере – пояснила ему девушка – Стокгольм помнишь? – Ага. Там рыбка вкусная – кивнул мой слуга – И мороженое у них славное. – Вот. А Норвегия- она еще дальше. А за ней – Исландия. – Ишь ты! А чего мы в тот раз до нее не добрались? – Так мы и в Швецию изначально не планировали ехать – всплеснула руками Жанна – Сашу туда по работе позвали. Забыл, отчего мы в Вазастане под дождем по крышам бегали и кого ловили? Ах, да. Ты и не помнишь. С чего бы? Ты в это время в теплом номере отеля газировку дул и мороженое с вкусной рыбкой трескал за обе щеки! – Я, если надо, за хозяина знаешь как? Горой! – снова завелся Родька – А вот ты, студня синюшная… Как говорилось в старинной народной сказке – на колу мочало, начинай сначала. Но если в путешествии эти бесконечные дрязги казались даже милыми, поскольку создавали иллюзию того, что я на чужбине не один, то здесь, дома, они отчего-то сразу начали меня раздражать. Все-таки прав был бородатый теоретик коммунизма – бытие определяет сознание. Я тихонько собрал рюкзак, прихватил нож, пакеты, в которых лежали подарки, привезенные родителям и продукты, купленные для Лесного Хозяина, да и покинул квартиру, на ходу доставая телефон. А спорщики этого даже не заметили, так увлеклись разбором поездки в Швецию, которая случилась год с лишним назад. Кстати, та еще вышла поездочка. Стокгольм не Нью-Йорк какой-нибудь, у него за спиной восемь веков, причем иные из них далеко не самые веселые, так что там чего только нет и кого только не встретишь. Например, ведьмы там лютые, наши по сравнению с ними сама безобидность. И хитры они очень. Впрочем, их можно понять, два века методичного истребления кого хочешь заставят пересмотреть взгляды на добро и зло, пусть даже десять поколений после этих гонок по вертикали сменится. Одна такая, по имени Нильсин, меня чуть на скалу Блокула не затащила. Тамошние ведьмы собираются на этой самой скале раз в году на свои корпоративные встречи, и рубль за сто, что она меня туда тащила точно не для того, чтобы со стонами отдаться. Добро хоть я в самый последний момент, когда мы уже на перекресток, с которого путь на Блокулу открывается, вышли, сообразил, что если сейчас ноги не сделаю, то завтрашний день пройдет уже без меня. И все остальные дни тоже. Но красивая была эта Нильсин – слов нет. Вон, сейчас ее вспомнил, и по телу аж мураши пробежали. Грудь высокая, глаза зеленые, волосы цвета пшеницы, ямочки на щеках… Уф! – Сколько? – выходя из подъезда, уточнил я сумму у диспетчера «Яндекс-такси» – Ого! Нет-нет, заказываю. Ехать-то надо. Через семь минут? Хорошо. Надо же, вчерашний таксист так и сидит на лавочке у подъезда. Когда я утром возвращался домой, как-то не глянул в ту сторону с устатку, а теперь вот, вижу – он в наличии. Упорный какой. – Шел бы ты отсюда – посоветовал я ему, присаживаясь рядом – Нет смысла в этом бесконечном сидении под моими окнами. Я не буду заниматься твоими проблемами, и звонить никому не стану. Прими это как факт, мужик. – Вода камень точит – глухо пробормотал таксист – И потом – не знаю, отчего ты меня видишь и слышишь, но живой же ты человек? – Что живой – бесспорно – я подставил лицо теплым солнечным лучам и полуприкрыл глаза – А вот насчет человека… Тут все спорно. Формально – да, а по жизни мне и самому уже неясно, кто я есть такой. – Это неважно – мужчина сдвинул призрачные брови – Все равно своего добьюсь, ясно? – Упрямство никогда никого не красило – укоризненно произнес я – Так что лучше возвращайся в Шереметьево, катайся на своей машине, критикуй нынешнего водителя. Какое-никакое, а занятие. – Девчонка, что с тобой была, сказала, что ты нормальный вроде – сообщил мне таксист – Я ей верю. Ну, а если ты на меня сердишься за то, что я себя тогда, в машине, неправильно повел, так извини. Просто неожиданно все вышло, понимаешь? На эмоциях к тебе полез, обрадовался, что наконец-то хоть один живой меня услышал. – Девчонке, что со мной ходит, надо язык укоротить, чтобы лишнего не болтала – я поднялся со скамейки, увидев подъезжающую серебристую «Киа» – Особенно тем, кто не входит в число родных и близких. Таксист вскочил, явно нацелившись составить мне компанию в поездке, я тут же погрозил ему пальцем, как бы говоря – не стоит этого делать. – Опять обезножишь? – уточнил мужчина и криво улыбнулся – Да? – Если попытаешься увязаться следом – обязательно – подтвердил я – Или чего похуже сделаю. Поверь, это не так сложно. – Ничего – таксист снова уселся на скамейку – Я тебя тут подожду. Время у меня есть. – Валяй – разрешил я – Только имей в виду, местные обитатели очень не любят, когда рядом с их домом нежить ошивается. И я сейчас не о жильцах речь веду. – Да уж понятно – хмыкнул мужчина – Уже пробовал в подъезд зайти, мне все объяснили. На пальцах. Забавный он. Упертый, конечно, чрезмерно, что мне всегда в людях казалось не столько достоинством, сколько недостатком, но зато с несомненным стержнем внутри. И вроде не дурак. Ладно, пусть еще недельку посидит, помаринуется, попокладистей станет, а там поглядим, как с ним быть. Может, и приставлю его к какому полезному для себя делу. Поставлю предел в три-четыре десятка поручений, выполненных не за страх, а за совесть, а после отпущу его в небеса. Ну, или чего он там хочет? Позвоню тому, кому нужно. Или той. Так или иначе штат слуг увеличивать придется. Жить-то на что-то надо, верно? Зелья, конечно, это прекрасно, но очень уж нестабильны на них заработки, то густо, то пусто. Вывод – раньше или позже мне придется принимать заказы на свои услуги. Да и лишний соглядатай мне не помешает. Обеспокоил меня немного Вавила Силыч своим рассказом про оборотня, что ко мне в квартиру хотел попасть. Да и дворничиха кому-то доложила о моем приезде. Нет, я догадываюсь, откуда ноги растут, конечно. Либо Вагнеры, либо Ряжская. Первые, скажем честно, жадны без меры, вторая любит выжимать пользу из всего, чего только можно. И из всех. До такой степени любит, что даже инстинкт самосохранения не всегда срабатывает. Зря я все же тогда, два года назад, ее напоследок хорошенько не пуганул, одними словами обошелся. Следовало бы, для пущего ума, но я тогда был куда мягче, добрее и доверчивее чем сейчас. Плюс из страны стремился свалить побыстрее, небезосновательно опасаясь уголовного преследования за совершенные правонарушения. Как-никак человека заживо в печке сжег. Шутка ли? Ну да, все в один голос твердили, что переживать не о чем, но слова – это лишь слова, потому спокойно я вздохнул лишь тогда, когда самолет, уносящий меня из столицы, набрал высоту. А ведь еще есть ведьмы со своими раскладами, в которых, возможно, для меня уже отведено место. Булавочка свою миссию выполнила, а ее создательница, излечившись от жуткой головной боли, наверняка доложила старшей, что некто Смолин вернулся в город. Понятно, что я далеко не самая ключевая фигура в бесконечной московской ночной шахматной партии, разыгрываемой самыми разными людьми и нелюдями, но опытный гроссмейстер, вроде приснопамятной Марфы, и пешку может пристроить на доске так, что ее за короля примут. А есть ведь еще и другие игроки, те, которых я не знаю. Вот только я не желаю быть одной из фигур в чужой игре. И сам ни с кем играть не желаю, мне это ни к чему. Я просто хочу жить спокойно, вот и все. Жаль только, многие с таким подходом к делу не согласятся, потому придется отстаивать свою позицию неприятными и жесткими методами. Хоть и не хочется. Может, именно потому мои предшественники предпочитали селиться невесть где, на дальних выселках, вроде Лозовки, в которую даже случайно забрести нельзя или среди тайги? Да и современники особо стараются не светиться. Дэн, насколько я помню, в основном в Гоа околачивается, Славы по полям бродят, добиваясь рекордных урожаев, а Олег… А Олег – он раздолбай, потому никому особо неинтересен. Кстати. Надо бы ему позвонить что ли? За всеми этими мыслями я даже и не заметил, как мы добрались до родительской дачи. Наверное, стоило бы сказать, как сжалось мое сердце при виде нашего фамильного приземистого домика, как я словно бы услышал свой смех, несущийся откуда-то из далекого далека, которое зовется детством, как незваная и нежданная слеза скатилась по щеке, при виде мамы, выбежавшей из ворот мне навстречу и раскинувшей руки, подобно чайке… Наверное, стоило бы. Но я не люблю врать без нужды, не вижу в этом смысла. Потому и не стану рассказывать о том, чего не было. Да и с чего бы всему этому случиться? Родители и до отъезда меня чаще слышали, чем видели, так что для них ничего существенно не изменилось. – Саш, ну чего ты не сказал, что все-таки приедешь? – укоризненно произнесла мама, глядя на меня – А? По дороге заскочил бы на рынок, что на той стороне трассы, купил бы два мешка мульчи, я бы ее под кустарники подсыпала. Отца-то твоего не допросишься сесть за руль и съездить. – Проси, не проси, а мне все одно нельзя – с достоинством ответил батя и шумно дыхнул на нее – Правилами дорожного движения запрещено. А я законы чту! – Вот, уже успел – с негодованием топнула ногой мама – И главное когда? Все время же на виду! Приятно, что хоть что-то в этом мире не меняется. В том числе и закладки бати, которые надежно спрятаны в разных уголках нашего участка, причем так, чтобы мама на них даже случайно не наткнулась. А вообще ему за эти два года крепко досталось, я погляжу. От того ландшафтного решения, что я помню, почти ничего и не осталось, только деревья стоят на старых местах, хозяйственные постройки и дом. А все остальное поменяло места, даже часть кустарников. И ведь не лень ей? – Кушать будешь? – поинтересовалась у меня мама – Или сразу за работу примешься? – Так ведь подарки – я тряхнул пакетами, которые держал в руках – С ними как? – Они не убегут, в отличии от выходных и светового дня. Так что переодевайся, бери лопату и помоги отцу. – Добро пожаловать домой, сын – хмыкнул батя – Поди, соскучился по дачному труду-то в заграницах? Будь на его месте кто другой – наслал бы на этого остряка кого-то из сестер-Лихоманок. Вот прямо сегодня и наслал бы. – Не то слово – в тон ему ответил я – Там, на чужбине лопата и грядки ко мне во снах приходили, как символ малой Родины. Смех смехом, но в лес я выбрался только вечером, тогда, когда солнце уже потихоньку начало цеплять верхушки деревьев. Ну да, весной темнеет медленно, это не осень, но все равно по свету среди деревьев бродить куда приятнее. Да и злого, только-только народившегося на свет комара, меньше. – Батюшка лесной хозяин, поклон тебе – чуть углубившись в лес и оглядевшись вокруг, негромко произнес я, а следом за тем, в соответствии со сказанным, поклонился- Вот, приехал к родителям в гости, и, само собой, решил к тебе зайти, чтобы все честь по чести было. Подарки принес, ты уж прими их, не побрезгуй. И я выложил на пенек кругляш хлеба, коробку с сахаром и три пакета конфет. Незамысловаты все же вкусы лесовиков, незатейливы. Хотя, может, именно так и нужно жить, не привыкая к разносолам и отдавая преимущество самой простой еде. Жизнь по-разному поворачивается, сегодня у тебя пир горой, а завтра, глядишь, последний хрен без соли доедаешь. Лесной хозяин в такой ситуации перемену участи даже не заметит, а вот мне туго придется. Привык к хорошему, разбаловался. – А чего ж, не побрезгую – лесовик выбрался из орешника, что рос в двух шагах от меня – Особливо если дары от сердца поднесены, как сейчас. Здоров, ведьмак. Давненько не заглядывал ко мне. – Так в отъезде был – пояснил я – За тридевять земель уезжал. Вроде я ему даже про это говорил при последней встрече? Или нет? Впрочем, какая разница. – Да на кой оно тебе понадобилось? – лесовик уселся на пень, отломил горбушку от краюхи и начал ее жевать – Там, чай, не лучше, чем тут? – Не лучше – я присел у раскидистого дуба на изумрудно-зеленую молодую травку – Там по-другому. Все по-другому. Настолько, что не всегда и поймешь, что к чему. Но дома – лучше. – То-то и оно – прочавкал Лесной Хозяин – Родной куст и зайцу дорог. А что, леса там есть? – Есть. Но мне они не глянулись. Больно там все прилизано, размерено, продумано. Каждое деревце пронумеровано, каждая травинка на учет поставлена. Грибы только со специальным разрешением собирать можно. Лишний сорвал – все, плати штраф в казну. Не лес, а выставка. Жизни в них нет. Не все такие, конечно, но многие. – Эва как – проникся лесовик – Видать, сурьезные там Хозяева, коли так дело поставлено. – Нет в них Хозяев – огорошил его я – По крайней мере мне они не показались, хоть и звал. Да и что им там делать, коли люди лучше их управляются? – Не бывает так, чтобы Хозяев не имелось в лесу, реке да в поле – недоверчиво почесал левое ухо лесовик – Сроду о таком не слыхал. Хотя… Иноземье же. Другие порядки, другие правила. – Дома лучше – я оперся спиной о ствол дуба и уставился вверх, туда, где сквозь молодую листву пробивались последние лучи заходящего солнца – Здесь все настоящее, такое, каким и должно быть. – На-ко вот, хлебни – лесовик спрыгнул с пня и подошел ко мне, протягивая помятую флягу, которая, скорее всего, генерала Брусилова помнила. А то и Скобелева – Ты до жизни жадный, я погляжу, а эта влага тебе силенок добавит. Есть тут у меня одна полянка, на ней в старинные времена берегиня отдохнуть прилегла. Летела, понимаешь, откуда-то куда-то, да и завернула на пару часов соснуть. Должно, устала от хлопот. Вот на том самом месте, что она спала, береза после выросла, да так до сих пор там и стоит. Не берет ее ничто, даром что с той поры невесть сколько времени прошло. Ну, а я, как весна наступает и деревья от зимнего сна очухиваются, всегда пару фляжек сока себе с той березы сцеживаю. Так и отец мой делал, и дед, и прадед. Сила в нем немалая, парень. Земная сила, та, которую никто не переборет. Берегинь тысячи лет никто в глаза не видывал, а то, что они после себя земле, воде да лесу оставили, по сей день живо. От подобного предложения только дурак отказаться мог. Ясно же, что подобный дар есть знак того, что Лесной Хозяин во мне друга увидел и за равного себе принял, а это очень и очень хорошо. Кто знает, как дела повернутся завтра? Жизнь непредсказуема. Может получиться так, что мне снова придется спешно уносить ноги из Москвы и где-то отсиживаться. И вот тогда надежнее схрона чем лес, в котором хозяйничает вот такой вот забавный старичок, не найдешь. Ну да, тогда еще, позапрошлой весной, он обещал меня в случае чего прикрыть, но все относительно. Одно дело, когда по обещанию кому-то услугу оказываешь, и совсем другое, когда делаешь то же самое, но только от души, потому что самому то в радость. Опять же травы и коренья, из числа тех, что в руки сроду добром не дадутся, по его приказу сами ко мне в сумку полезут. Потому взял я фляжку и сделал из нее хороший глоток. Так вот что такое «пить жизнь полной чашей»! Сто раз слышал это выражение, но никогда бы не подумал, что оно не пословица и не метафоричное построение, что под этой красивой фразой имеется реальная основа. В той влаге, что сейчас проскользнула по горлу в пищевод было все – закаты, рассветы, невозможная свежесть послегрозового воздуха после грозы, марево утренних туманов, жар июльского полдня… Все! И еще – осознание того, что жизнь во всем своем многообразии невозможно прекрасна. Настолько, что это нереально описать словами. – Ага, проняло – захихикал лесовик, с интересом наблюдавший за моим лицом – Что, побежал огонь по жилочкам? – Побежал, батя – выдохнул я – Не то слово как! Но – хорошооо!