Оказавшись с невестой наедине, д’Арси снова переменил личину. На смену утонченности аристократа явилась механистическая деловитость. Сперва он снял перчатки и бросил их на пол. Потом принялся расстегивать пуговицы жилета, что всякий раз сопровождалось едва слышным тошнотворным щелчком. Нет, Скарлетт не могла этого стерпеть. Видя, как отец истязает Хулиана, она наконец-то поняла, что тот пытался ей сказать, когда они вдвоем шли по туннелю. С детства она привыкла винить себя в том, как несладко приходилось Телле, ведь это она, Скарлетт, навлекала на сестру отцовский гнев своими проступками. Но теперь ей стало ясно: виноват был только сам губернатор Дранья. Никакой ее проступок не оправдывал его жестокости. А сейчас Скарлетт и вовсе ничем не провинилась. Целуя Хулиана, она чувствовала, что все делает правильно. Два человека добровольно открыли друг для друга наиболее нежные и уязвимые частички себя самих. Это было то, чего Скарлетт хотела и чего заслуживала. Никто не имел права решать за нее. Да, отец всегда обращался с ней как с вещью, но она вещью не была и купле-продаже не подлежала. Скарлетт привыкла жить, думая, будто у нее нет выбора, и только теперь она начинала выходить из этого заблуждения. Выбор у нее был, но не всегда легкий, и зачастую принятие решения требовало смелости. Раздался новый щелчок. Теперь граф расстегивал пуговицы рубашки. Он глядел на Скарлетт, давая понять, что следом за его одеждой на пол полетит ее мокрое платье, и тогда условия сделки действительно будут выполнены. – Прохладно, не правда ли? – произнесла Скарлетт и, взяв кочергу, поворошила поленья в камине. Когда пламя несколько раз лизнуло металл, он приобрел красно-оранжевый цвет – цвет отваги. Граф твердой рукой взял свою невесту за плечо: – Довольно. Огонь уже разгорелся. Скарлетт резко развернулась, направив конец кочерги ему в лицо: – Не прикасайтесь ко мне! – Дорогая! – Вместо желанного испуга на его лице появилось лишь легкое удивление. – Если боишься, мы не будем торопиться, только положи это, пока не покалечилась. – Не беспокойтесь, я не покалечусь, – ответила Скарлетт, поднося раскаленную кочергу к ярко-зеленому глазу д’Арси. – Но вот вам может не повезти. Не двигайтесь и не дышите, если не хотите получить шрам через все лицо, как у Хулиана. Граф на секунду задержал дыхание, но голос его оставался ровным. – Полагаю, ты не понимаешь, что творишь, моя дорогая. – Прекратите так меня называть! Я не ваша и все прекрасно понимаю. Забирайтесь на кровать. – Она взмахнула кочергой, которая с каждой секундой остывала. Скарлетт задумала привязать жениха к кровати, но теперь видела, что ничего не выйдет. Стоит ей опустить свое оружие, как он мигом на нее набросится. А она, при всей своей напускной храбрости, не знала, хватит ли у нее духу, чтобы исполнить собственную угрозу. – Ты взволнована, это понятно, – спокойно произнес граф. – Но если перестанешь делать глупости, я все забуду и не причиню тебе вреда. Вред… Защита… Защитный эликсир! Скарлетт совершенно позабыла о склянке, которую приобрела в одном из шатров возле Кастильо Мальдито. Пузырек остался в кармане ее волшебного платья. Нужно было только открыть шкаф. – На кровать! К столбу! – приказала Скарлетт, пятясь. Едва она отвернулась, граф спрыгнул с постели, но было поздно: дверцы шкафа уже распахнулись и на пол шумно упал Хулиан. Сердце Скарлетт сжалось при виде его посеревшего окровавленного лица. – Что он здесь делает?! – воскликнул граф, на мгновение замерев. Воспользовавшись замешательством жениха, Скарлетт схватила эликсир. Нужно было сперва обезвредить д’Арси, чтобы потом помочь Хулиану. Она быстро сорвала с пузырька колпачок и выплеснула на графа содержимое. Запахло маргаритками и мочой. – Что это? – пробормотал д’Арси, задыхаясь и отплевываясь. Он попытался схватить Скарлетт, но шлепнулся на колени. Эликсир быстро делал свое дело: движения графа уже стали не более ловкими, чем барахтанье младенца, которому вздумалось поймать птичку. – Ты совершаешь ошибку! – не унимался он, бессильно извиваясь на полу. Скарлетт бросилась к Хулиану. – Именно этого и хочет Легендо… – Губы графа становились вялыми, как и все его тело. – Губернатор рассказал мне историю… твоей бабушки. Я не знаю, кто этот человек, – д’Арси скосил помутневший глаз на Хулиана, – но он играет магистру на руку. Легендо заманил тебя сюда специально, чтобы расстроить свадьбу и разрушить твою жизнь. – А по-моему, он оказал мне услугу, – ответила Скарлетт и помогла Хулиану подняться. Его веки дрогнули. Глаза раскрылись. А граф, расточая последние силы, пролепетал: – Не радуйся прежде времени. Легендо никому не оказывает услуг. 31 – Ты можешь идти? – спросила Скарлетт. – А что, по-твоему, я сейчас делаю? – ответил Хулиан шутливым тоном, но рана, протянувшаяся через всю щеку, вовсе не выглядела забавно. Скарлетт обхватила моряка обеими руками, помогая ему удержать равновесие. – Малиновая, не беспокойся обо мне. Нам пора вызволять твою сестру. – Сперва нужно рану зашить. Рваный разрез, протянувшийся до самого глаза, обещал превратиться в шрам. Скарлетт знала, что Хулиан все равно останется красивым, и все же ей стало дурно при воспоминании о том, каким уязвимым он казался, когда выпал из шкафа. – Ты преувеличиваешь опасность. Твой отец меня едва поцарапал. Наверняка он даже удовольствия не получает, пока не доведет жертву до обморока. – Но ты потерял сознание, пока там сидел. – Теперь я в порядке. На мне все быстро заживает, – ответил Хулиан и в доказательство своих слов слегка отстранился от Скарлетт. Они спустились на нижний этаж. Свет сочился из-под дверей комнат и загорался в настенных лампах. Все замерло в ожидании еще одной коварной ночи. Особо азартные игроки спали прямо на полу, чтобы не потерять ни секунды, когда солнце сядет и двери отворятся. – И все-таки тебе надо наложить повязку, – прошептала Скарлетт. – Нет, нужна всего лишь капелька спирта. Хулиан переступил через спящих и вошел в таверну. Прислушиваясь к его нетвердым шагам по стеклянному полу, Скарлетт чувствовала, что ему до сих пор не по себе. За буфетной стойкой он взял бутылку виски и вылил половину себе на лицо. – Вот видишь. – Хулиан поморщился и тряхнул головой, отчего на пол упало несколько капель. – Ничего страшного. Разрез в самом деле оказался не таким глубоким, как Скарлетт боялась, и все-таки ее не покидало тревожное ощущение. В суматохе всего случившегося она потеряла счет времени. Вероятно, до сумерек, открывающих последнюю ночь игры, оставалось часа два. Победить! Скарлетт должна была победить. Найти сестру, пока этого не сделал кто-то другой. Попадись Донателла в руки отцу, он обрушит на нее всю тяжесть своего гнева, после того как, проснувшись, узнает о новом бегстве старшей дочери. Нет, он не просто убьет Теллу, он замучает ее. – Там, в комнате, я забыла взглянуть на розы, – сказала Скарлетт. Хулиан поставил бутылку на полку, сделав напоследок большой глоток. – Ты ведь сама говорила, что они здесь на каждом шагу. Розы и впрямь алели повсюду. Тем труднее было отыскать среди них бутоны, которые служили не просто украшением. Скарлетт встречала на своем пути сотни цветов, и сотни цветов увядали прежде, чем она могла их найти. В записке с указаниями говорилось, что ради пятого ключа необходимо отважиться на риск. Риск… Прыжок в неизвестность… Какое отношение он имеет к розам? Их слишком много, а времени слишком мало. – Малиновая, только не падай. – У меня этого и в мыслях нет, – подняв глаза, ответила Скарлетт, хоть ей и показалось, что, если бы Хулиан не привлек ее к себе, она бы в самом деле упала – на пол, а потом еще ниже и еще… Он разомкнул ее губы своими, и в те секунды, пока длился поцелуй, она могла думать только о нем и чувствовать только его вкус – вкус полуночного ветра, бархатистого каштана и светлой синевы. Эти цвета всегда внушали Скарлетт ощущение покоя и надежности. – Все будет хорошо, – пробормотал Хулиан, целуя ее в лоб. Ей опять показалось, что почва уходит из-под ног, но на сей раз не от страха. Напротив, никогда еще она не чувствовала себя настолько защищенной. Губы Хулиана касались ее виска, а руки обнимали стан – но так, словно он хотел не овладеть ею, а защитить. Не позволить упасть. Уж он бы не бросил ее с балкона, как однажды, во сне, это сделал Легендо. Внезапно вспомнив слова из записки, Скарлетт подняла голову: – Хулиан? – Что? – Я должна кое о чем тебя спросить. Это касается твоей сестры. – Хулиан замер. Она поспешила добавить: – Я бы не задала такого вопроса, не будь он очень важен. Возможно, твой ответ поможет найти Теллу. – Спрашивай, – сказал он. Взгляд его стал непроницаем, но голос не утратил мягкости. – О чем угодно. – Я слышала о смерти твоей сестры, но слухи противоречат друг другу. Как она умерла на самом деле? Хулиан сделал глубокий вдох. Очевидно, ему тяжело было говорить, но он все же ответил: – Когда Легендо отверг Розу, она спрыгнула с балкона и разбилась. С балкона. Не из окна, как Скарлетт подслушала во сне. Понятно, почему Хулиан показался ей взволнованным, когда увидел множество балконов перед началом игры. Это были пятьдесят жестоких напоминаний о его утрате. «Легендо – истинное чудовище, – подумала Скарлетт, – и, если я правильно разгадала его замысел, он хочет, чтобы в этом году история повторилась либо со мной, либо с Теллой. Спрыгнула с балкона! Вот уж в самом деле прыжок в неизвестность! Неужели, чтобы спасти сестру, мне придется отважиться на такой страшный риск?» Решив пока молчать об этой своей догадке, Скарлетт рассказала Хулиану свой сон, в котором ее постигла участь Розы, и заключила: – Думаю, последняя подсказка спрятана на каком-то из балконов. Хулиан провел рукой по волосам: – Но их же так много…