Образцов постучал кончиком ручки по столу. Громко, чтобы заглушить крики других участников совещания. — Внимание, товарищи! — голос у него громкий и гулкий. Как в трубе. — Давайте соблюдать регламент. Напоминаю. Мы здесь уже сидим с утра. И до сих пор не утвердили ни один пункт. Это точно. Мы потеряли уйму времени. Уже три часа дня. У меня все сроки полетели к чертям. Ради совещания я пропустил занятия в универе, тренировку в спортзале с учениками и встречу с дядей. А конца-края заседания не видно. У меня на носу встреча с оперативниками КГБ. Только вчера я находился в участке. Меня оттуда вытащил Воловников. — Ты не мог найти другое время, чтобы тебя задержала наша доблестная милиция? — слегка раздраженно спросил он. Мы вышли из участка милиции. — У меня дел по горло. А тут ты пропал. Пришлось звонить, проверять, искать тебя. Я пожал плечами. С вжиком затянул «молнию» на куртке. В Москве холодно. пасмурная. — Обычно никогда вопросов не возникало. Да я и с документами всегда хожу. А вот сегодня забыл. И сразу же пристали. Воловников еще раз посмотрел на меня. Оценивающе. — А тебе поездка пошла на пользу. Загорел, посвежел. Ишь ты. Познакомился с кубинками? Мы стояли на крыльце участка. На стоянку подъехал милицейский желтый «УАЗ» с синей полосой. Из здания вышли два милиционера. Воловников стоял прямо по центру крыльца. Чтобы обойти его, милиционерам пришлось дать крюк. Они недовольно покосились на него. Но промолчали. Почуяли сотрудника госбезопасности. — Всякое было, — я не стал отнекиваться. Мы сошли с крыльца к синему «Москвичу». Воловников сел за руль. Завел двигатель. Но с места не трогался. — Завтра у вас организационное совещание, — сказал он и включил «дворники», чтобы смыть налет мокрой грязи с лобового стекла. — Утверждение устава, выбор председателя, принятие всяких правил. Ну, ты знаешь. Так вот, я хочу, чтобы ты вошел в состав руководства. О нет, только не это. — Зачем мне это? — тут же спросил я. — Это не мое. Я хочу заниматься спортом. У меня еще полно времени. Вот лет через десять, пожалуйста. Милости просим. Воловников покачал головой. Включил заднюю передачу и сдал назад. Выехал со стоянки. — Нам нужен свой человек среди высшего состава. Тебя нельзя игнорировать. Твое мнение слишком ценное, чтобы его не учитывать. Он так и не отстал от меня. Мы спорили всю дорогу. — Это не подлежит обсуждению, — сказал куратор, когда мы подъехали к общаге. — Ты должен быть в руководстве. Ты не понимаешь. Мы смотрим далеко вперед. Карате, как бокс и борьба, это кузница будущих агрессивных спортсменов. Они нам понадобятся. В армии, в милиции, в нашей структуре. Мы хотели бы заранее познакомиться с перспективными молодыми людьми. Я ухмыльнулся. «Москвич» стоял у обочины, фыркая двигателем. — Лучше скажите прямо. Вы хотите заранее найти объекты для вербовки. Воловников тонко улыбнулся в ответ. Не разжимая губ. — Это тоже одно из направлений. Но главное, мы хотим иметь в руководстве своего человека. Ясно. Тут бесполезно спорить. — Ладно, посмотрим, как все завтра пройдет, — я пожал Воловникову руку. — Спасибо, что вытащили. Вышел и отправился в общагу. Тренировка вышла очень длинная. Такая длинная, что я замерз. И вот сегодня я с десяти утра на гребаном заседании. Есть представители от регионов и союзных республик. Срочно прилетели, как только узнали, что проекту дан зеленый свет. Вроде все готово. Давно уже написаны проекты документов. Вплоть до приказов о назначении. Но почти сразу пошли ожесточенные споры. Началось еще на стадии присвоения названия. Образцов, как председатель, огласил давно согласованный вариант: «Федерация карате СССР». Поскольку создавали сразу две федерации, всесоюзную и московскую, организаторы предложили два пакета документов. Об утверждении устава «Федерации карате СССР» и «Федерации карате г. Москва». Но Семенов, глава школы «Труд», спросил: — А почему бы не назвать «Всесоюзная федерация борьбы карате»? Семенов не так давно в нашем виде спорта. Пришел как раз из вольной борьбы. Еще не до конца освоился. Вот и тащит свои понятия. — Вы с ума сошли, Вячеслав Иванович? — Лавров посмотрел на Семенова, как на еретика. — Какая еще борьба? Семенов потряс листком с распоряжением ЦК КПСС «О создании Комиссии по развитию борьбы каратэ-до при Госкомспорте СССР». Я уже читал этот опус. В нем допущена масса ошибок. Например, карате упорно называли «борьба каратэ-до». Но главное сделано. Этот листок — первый ком. Должен превратиться в лавину. — А вот такая. Что написано в распоряжении? Так и надо называть. А то потом будут придираться. Воробьев, тренер школы «Феномен», возмутился: — Да мало ли что там написано? Видно же, что написали не специалисты. А если назовут балетом, тоже так прикажете назвать? И пошло-поехало. Так и сидели, лаялись. Без обеда, без перерыва. Сейчас, во второй половине дня, все уже усталые. Тогда Образцов предложил обсудить спорные вопросы в рабочем порядке. Это хитроумная бюрократическая уловка. Решить все проблемы потом. Наедине со спорщиками. Все утрясти. Только после этого снова вынести на обсуждение. — Но один вопрос надо решить сейчас, — заметил он. — Переходим к пункту девять повестки. Обсуждение кандидатур для участия в чемпионате мира. Вы все знаете списки претендентов. Есть возражения по списку? Я оглядел собравшихся. Около двух десятков человек. Все сидят за длинным полированным столом в центре кабинета. Крепкие подтянутые мужчины. Сразу видно, что спортсмены. Моя фамилия уже есть в списке. Так же, как и фамилия Щепкина в качестве моего тренера. Будет ли кто-то возражать? Лавров поднял руку. Ну, конечно. Как же без тебя? Мои старые враги. Клуб «Белый лотос». — Да, я возражаю, — заметил он. — В списке есть Ермолов и Щепкин. А вы предлагаете ввести их в руководящий состав. Это же прямой конфликт интересов. Как члены федерации могут участвовать в чемпионате? Снова поднялся шум и гвалт. Я поймал вопросительный взгляд Образцова. Кивнул ему. Ладно, тоже рассмотрим отдельно. Образцов снова постучал ручкой по столу. — Хорошо, этот вопрос тоже рассмотрим в рабочем порядке. Совещание закончилось через полчаса. Следующее назначили через три дня. Но уже сейчас понятно, чем закончится. Лавров настаивал на отборочном турнире. Утверждал, что в этом году турниры еще не проводили. Большинство участников совещания согласились. Я с облегчением вышел из здания Спорткомитета. Чтобы прийти в себя после душного кабинета, прошелся по Лужнецкой набережной. Здесь и находилось здание комитета. Я вдыхал морозный воздух и смотрел на скованную льдом Москву-реку. Ладно. Все равно пробьюсь на чемпионат. Не мытьем, так катанием. Они не посмеют оставить меня. Решил так и отправился в спортзал. Я как раз успевал к встрече с оперативниками. Прибыл через полчаса. Успел вовремя. Мои занятия с оперативниками никто не отменял. Только разрешили совмещать с другими учениками в один день. Главное, чтобы никто не видел. Состав группы с Нового года поменялся. Почти полностью. Из пятнадцати человек остались только трое. Но сегодня пришли четырнадцать сотрудников. Все, как на подбор, рослые и крепкие, с короткой стрижкой и большими круглыми головами. Двое здоровяков с кулаками размером с арбуз. Все незнакомые. — Приветствую, кубинец, — прогудел один, когда зашел в зал. Выше меня на две головы. Плечи тоже широченные, в дверь не проходит. — Я наслышан про твои подвиги на Кубе. Сможешь повторить? Я посмотрел на смутьяна. Глаза холодные, маленькие и неподвижные. Одет в камуфляж, просторные зеленые штаны и футболку. На запястье длинный извилистый шрам. Он явно из задир. Из тех, кто любит устроить заварушку. Самый трудный ученик в классе. Как был в школе таким. Так и остался. И еще он хочет устроить мне проверку. На прочность, так сказать. Ну что же, хорошо. Это даже полезно. Как раз, покажу новичкам, на что я способен. — Тебя как зовут? — спросил я. Здоровяк оглянулся на других учеников. Усмехнулся. Потому что увидел, что они тоже ухмыляются. — Я Слон, — ответил он гулко. Своим голосом напомнил мне Бурного. — Хочешь, придавлю хоботом? Вот зараза. Другие ученики продолжали ухмыляться. Я вздохнул и указал в сторону ринга. — Ну что же, Слон, пошли. Покажешь, что умеешь.