— Чепуха, — промычала я с отчаянием, и Женька со мной согласилась. — Значит, так, — заявила она. — Двигай на работу, а я в редакцию, попробую узнать что-нибудь об этой аварии. Все утро я по большей части пялилась в стену перед собой. Денис и тот обратил на это внимание. — Неважно себя чувствуешь? — спросил он. — Да… приболела. — Тогда, может, пойдешь домой? — Нет, я в порядке, сейчас соберусь с силами и начну работать по-настоящему. Но собраться с силами так и не удалось, то есть они потребовались мне для других дел. После обеда позвонила Женька, мне пришлось отпроситься у Дениса, и я рванула в кафе «Милена», где она ждала меня. Кафе располагалось в нескольких шагах от офиса Аверина, правда, из окна, возле которого мы с Женькой сидели, офис не просматривался. — Ну? — спросила я, мысленно готовясь к самому худшему. — Авария произошла примерно в 5.20 утра. Аверин ехал на своем «мерсе» на очень приличной скорости, возле объездной за каким-то чертом поднялся на мост, а он, как известно, не достроен, и Аверин свалился с очень приличной высоты на бетонные плиты. «Мерс» взорвался, и от его хозяина остались головешки. Свидетелей аварии нет: утро, движение небольшое… — Женька вздохнула и отвела взгляд: — Аварии случаются каждый день, иногда они скверно заканчиваются. — Не мудри, — покачала я головой. — Аверина убили во вторник, а сегодня инсценировали аварию. — Ты сама-то в это веришь? — скривилась Женька. — Я верю своим глазам. Он лежал на полу с ножом в спине. Я не психопатка и не страдаю галлюцинациями, и о вряд ли была шутка. А после весьма подозрительной аварии я абсолютно уверена в том, что все так и было. — Думаешь, аварию инсценировали, чтобы запутать следствие? — Какое следствие? — усмехнулась я. — Я ведь до сих пор не заявила в милицию. — Постой, — нахмурилась Женька. — Есть авария, и есть труп. А ты являешься и говоришь, что труп был трупом еще три дня назад. Что менты должны о тебе подумать? — Не знаю, но Аверин вовсе не разбился, его убили. — Ну и что? — вдруг зашипела Женька, наклоняясь ко мне. — Может, и убили. Он бизнесмен, врагов у них немало, а мы, если пойдем в ментовку, только наживем неприятности. — Что ж тогда делать? — Ничего. Конечно, свинство с его стороны умереть, так и не успев выполнить свое обещание, но другого спонсора можно найти, а вот здоровье — вряд ли. — Что-то ты не то говоришь, я не здоровье имею в виду, а милицию. Аверин убит, а не погиб, как считают в его конторе, милиции об этом неизвестно, и убийцу искать не будут… — А нам что с того? — нахмурилась Женька. — Говорю, здоровье дороже. Бизнесменов сейчас стреляют пачками, нас не трогают, и слава богу. — Послушай, можешь считать меня какой угодно дурой, но я хочу знать, то есть… я не могу не думать об этом деле. Труп с ножом в спине, авария… Черт возьми, да я свихнусь, изо дня в день размышляя об этом. — Ясно, — вздохнула Женька. — Мне это знакомо. Бывает, услышишь какую-то фамилию и думаешь, думаешь, пока не вспомнишь, откуда ее знаешь. Вот что, менты никуда не денутся, а мы с тобой проведем журналистское расследование. Если Аверин разбился, значит, труп тебе привиделся, и ты идешь к психиатру, а если нет… будем думать. Предложение мне не очень понравилось, но своего У меня не было, и пришлось согласиться. Мы расплатились" покинули кафе и зашагали к офису Аверина. Женька нацепила на майку карточку спецкора «Комсомольской правды» и меня снабдила такой же. Подружка в самом деле сотрудничала с «Комсомольской правдой», конечно, не с той, что в Москве. В нашем городе «толстушка» выходит с приложением в четыре листа с новостями губернии. Так что мы с чистой совестью вошли в офис, поздоровались и объяснили, что нам надо. Прессу смерть Аверина, как видно, не взволновала, впрочем, так же, как милицию. Оттуда позвонили в офис, сообщили о трагедии, на этом все и кончилось. Сотрудники пребывали в растерянности, слонялись из кабинета в кабинет, выглядели пришибленными и явно не знали, что теперь делать. В общем, наше появление пришлось весьма кстати. Мы отправились к секретарше. Девушка сидела в комнате рядом с кабинетом Аверина и горько плакала. Нам вроде бы обрадовалась. Женька устроилась за столом, сварила кофе, напоила меня и девушку, которую звали Наташей, и принялась задавать вопросы, причем не как репортер, а как сыщик. Оттого, наверное, первый вопрос прозвучал на редкость оригинально: — Когда вы видели своего шефа в последний раз? — Во вторник, — не задумываясь, ответила Наташа. — В среду он уже уехал, а вернуться должен был сегодня. — А в среду он что, не заезжал в офис? — Нет. Он уехал прямо из дома. — А о своей поездке сообщил вам накануне? — Да… то есть нет. — Девушка на секунду смешалась, а потом со вздохом произнесла: — Честно говоря, я не помню, говорил ли он во вторник что-нибудь о поездке в Москву… но он часто туда ездил. — И всегда на несколько дней? — Нет. Обычно в тот же вечер возвращался, но иногда и на несколько дней. — Но ведь ему, наверное, понадобились бы для поезда какие-то бумаги, он должен был предупредить вас… — Какие бумаги, — пожала плечами Наташа, — все бумаги в бухгалтерии… а я так… что-нибудь напечатать, отнести, кофе сварить. Если честно, он мог целый день ни разу не позвать меня. Общались по телефону. Я тут как на коммутаторе: звонит кто, я спрашиваю и соединяю или горю, что Ярослав Сергеевич занят. Вот и все. — Понятно, — кивнула Женька. — А кому в таком случае Ярослав Сергеевич сказал, что поедет в Москву? — Он Пашу предупредил, то есть Павла Васильевича, он здесь, в соседнем кабинете. А Павел Васильевич пришел утром и сказал: «Аверина не будет, в Москву уехал» — А он всегда предупреждал этого Пашу? — Ну… — Девушка явно была в недоумении. — Обычно все знали, он же не скрывал свои поездки в Москву ездил часто… — А как все об этом узнавали? — не унималась Женька. Девушка нахмурилась: — Он просто говорил, и все… — А во вторник вы ничего подобного не помните? Она пожала плечами. Женька вздохнула, прикидывая что еще спросить, и начала вкрадчиво: — А во вторник в котором часу он ушел с работы? — В шесть. Нет, в пять минут седьмого. Я еще здесь была, он заглянул, сказал: «До свидания, Наташенька» — и ушел. — А вы? — Я тоже ушла. Сразу же. Шефа нет, а мне чего сидеть? — А вернуться он не собирался? — Зачем? — Вот уж не знаю, — не выдержала Женька. — Могли у него возникнуть срочные дела в офисе? Наташа пожала плечами: — Понятия не имею. Я же ушла следом за ним. — А вот если бы, к примеру, он решил вернуться поздно вечером, когда все сотрудники уже разошлись, он смог бы попасть в офис? — Конечно. У него же есть ключи. — А кто включает в офисе сигнализацию? — Не знаю, наверное, кто уходит последним, из бухгалтерии кто-нибудь. — Вопрос о сигнализации Наташу насторожил, она подозрительно посмотрела на Женьку, потом на меня. Я ответила самым честным своим взглядом и любимой улыбкой: застенчивой и даже немного робкой. Наташе улыбка понравилась, и девушка успокоилась. Женька посидела, подумала, но больше не смогла придумать никаких вопросов, потому сказала: — А с Павлом Васильевичем мы можем поговорить? — Наверное, если он не занят. Идемте, я вас провожу. Павел Васильевич оказался симпатичным парнем лет двадцати пяти; в джинсах и футболке он выглядел чрезвычайно демократично, хоть и сидел в собственном кабинете. — Павел Васильевич, вот из газеты хотят с вами поговорить, — скороговоркой пробормотала Наташа. — Прошу, — кивнул он на стулья и посмотрел с любопытством. Мы ему понравились, это стало ясно. Павел Васильевич наградил нас широкой улыбкой; вообще особой скорби по хозяину в нем не чувствовалось, впрочем, может, он просто оптимист. Наташа вышла, а Женька приступила к допросу. Мне вновь досталась роль молчаливого свидетеля, чему я, признаться, не огорчилась. Умных вопросов задавать не умею, и следователь из меня никудышный. — Павел Васильевич, вы уверены, что гибель вашего шефа — результат несчастного случая? — начала подружка. — У вас есть повод думать, что это убийство? — Он явно заинтересовался. — Повода нет, — вроде бы огорчилась Женька. — Просто Аверин достаточно известный в городе человек, руководил крупной фирмой, наверняка у него были враги? — Насколько я знаю, у шефа не возникало никаких серьезных проблем. Хотя враги, конечно, были. Я думаю, разбираться во всем этом должна милиция, а не мы с вами. — Журналисты народ любопытный, — заявила Женька с широчайшей улыбкой. — Нас ведь хлебом не корми, вынь да положь сенсацию. — У меня в запасе ни одной, — пожал плечами Павел.