- А… вы что здесь делаете? – спрашиваю, затыкая дырку в стене очередной тряпкой. Похоже, халатом. - А я иду, а из квартиры крик. На помощь зовут. А дверь-то открыта. Ну, я… помочь, - и ее взгляд спускается вниз. На мой член в пене, с кровоподтеками на ногах. Быстро прижимаю халат к паху и получаю мощный удар напором воды прямо в бок. 30. Юля 30. Юля - Нет, погоди, - Лана давится от смеха, закрывая рот ладонью. – Прямо там побрила?! И как оно? Колючее, наверное? - Да нет, - пожимаю плечами. – Оно большое только. Но не колючее. - А ты про что? Я про волосы. - Аааа, - смотрю на ржущую подругу. – Волосы, вот, мне вообще не запомнились. - А что запомнилось? – с интересом спрашивает Лана. - Ой, все, - зажмуриваюсь. – Я теперь, мне кажется, до конца жизни это не забуду! - Ну, расскажи! Интересно же! - Да что там интересного?! Висит там… колбаса… Ой нет! Все! У меня травма! Резко встаю и выбегаю из-за стола. После того, как я сбежала от Дениса, сразу же кинулась в деканат. Ну, что такое? Почему мои однокурсники на морковке, а я до сих пор тут?! Как мне им в глаза смотреть по возвращении? Вот, именно на это я и давила. Мне надо было как можно быстрее исчезнуть. Испариться. Улететь на Луну. Ну, или на крайний случай – уехать из города. В общем, всеми правдами и неправдами я выбила-таки себе место на поле с морковкой. Быстро собрала вещи и уже через пару часов тряслась в автобусе за пределы Москвы. Но постоянно в окно оглядывалась. Вдруг этот маньяк решит меня преследовать? Я старалась не думать о том, что произошло. На самом деле, я прекрасно понимала, что произошел какой-то писец. Я, получается, нанесла ему телесные повреждения? А еще и сидела и ругала себя, что поддалась сама не знаю чему и переспала. С ним. С первым встречным. Не то, что бы я жалела о девственности. Нет. Но было немного обидно. Обида особенно усиливалась, когда я вспоминала эту самодовольную улыбку и дебильные предложения. Нет, ну, наверное, он был прав. Я же легла с ним в постель. Почему он должен был вести себя иначе? Закрывала глаза и душила слезы. Вот еще. Плакать из-за какого козла! Пусть катится подальше. Надеюсь, после бритвы он отстанет. Поймет, что это опасно для жизни. В деревне меня подселили к девочкам с курса. Ланка там же была. Она – моя самая близкая подруга, а поделиться с кем-то хотелось. Ну, я и рассказала ей. И вот тогда-то и расплакалась. - Ну, не расстраивайся ты так, - гладила меня по спине подруга. – У всех когда-то первый раз бывает. Считай это опытом. Тебе хоть понравилось? - Нет, - соврала я. Потому что не хотела верить, что мне могло это понравиться. Не могло. Не с ним. - Эх, вот, и Ленка рассказывала, что не понравилось ей. И чего тогда столько разговоров об этом? Я молчала. Мне было стыдно. Нет, не потому что я не призналась подруге. А потому что стыдилась своих ощущений. Ведь так не должно быть… Честно признаться, я дня два боялась выходить из домика, в который нас поселили. Мне все время казалось, что этот бритый маньяк где-то рядом. А потом я успокоилась. Прошла неделя. На морковке мне нравилось. Здесь было весело и хорошо. Почти все хорошо. Кроме Некрасова. Он тоже приперся сюда. И каждый вечер приходил к нам в комнату! Сидел, что-то рассказывал. Вот и сегодня он здесь. Я лежу на кровати и втыкаю в телефон. Не обращаю на Некрасова никакого внимания. А он вдруг встает из-за стола и подходит к моей кровати. Плюхается на нее без разрешения. - Пчелкина, а ты чего в клуб не ходишь? – скалится, откидываясь на мои ноги. - Вадим, встань с кровати. Я на ней сплю, а ты в одежде. - Да, брось. Полевые условия, - ржет он. – Да я и чистый! Ты чего? Только что после душа! Я никак не реагирую. - Пчелкина, - он наклоняется и просовывает башку между мной и телефоном, - пошли в клуб сегодня? Танцы. Местный колорит. Весело. У нас и выпить есть. - Спасибо, но откажусь. Спать хочу, - отодвигаюсь от него. – Вот, прямо сейчас спать хочу. Уйди с кровати, - чуть толкаю его. - Эх, Пчелкина, - усмехается он. – Скучная ты, что пиздец! Красивая, а скучная. Это из-за отсутствия секса в твоей серой жизни! Еще один! Я ничего не отвечаю. Просто смотрю на него, а потом тяну одеяло и отпинываю от себя тело Некрасова. И отворачиваюсь к стенке. Делаю вид, что засыпаю. - Дурочка, - он, наконец, встает с моей кровати. – Такое счастье упускаешь, - и хмыкает. Уходит. Вот придурок. Только портит все мне. На следующее утро я выхожу из домика с твердым намерением присоединиться к уже убежавшим на поля девчонкам. - Пчелкина! – окрикивает меня бригадир. Мрачный суровый мужик в бушлате и резиновых сапогах. Всегда. Независимо от погоды. – Давай сюда! – машет мне, что-то разглядывая в папке, которая находится у него в руках. - Да, Сергей Сергеич! Я тут! – встаю перед ним. - Давай в хранилище дуй! – угрюмо произносит он, не отрывая взгляда от бумаг. - Зачем? Бригадир смотрит на меня. - Работа есть. Задание. Нам кукурузу кормовую привезли. Надо ее обработать. - Как? – непонимающе смотрю на него. - Початки от волосьев почистить. - Что? – хмурюсь. – Какие еще початки. - Что за вопросы, Пчелкина? – вижу, что он начинает раздражаться. Он вообще нервный. Терпеть не может, когда с ним спорят. Но, блин! Должна же я выяснить! – Ты кукурузу видела когда-нибудь? - Конечно. - А что за вопросы тогда? Есть початок. А есть рыльце. В народе называют волосами кукурузными. Коровы ими давятся. Нельзя давать с волосами. Понимаешь? - Коров? Понимаю, - киваю я. – Тоже не люблю с волосами есть. - Ну, раз понимаешь, тогда справишься. Твоя задача – почистить початки от рыльца, то бишь от волос. - Руками? - Можешь зубами. - Но я думала, что это машина какая-нибудь специальная делает… Руками это же… долго… - А куда тебе спешить?