Вижу Шарэза, он беспощадно отсекает руки нападающим тварям. Явир, изломавшись в спине, как ветка, лежит на камне, голова спрятана под водой. Кажется, что просто что-то ищет. Но я знаю правду – он мертв. – Нам отца не вытащить, Ария… – говорит мрачно Федерико и снова трясет меня. С трудом поднимаюсь и хватаю Федерико за ворот куртки. Перед глазами мгла и кровь, бесконечность изрубленных тел. А в голове колоколом бьют его слова. – Где он? – хриплю и прижимаю руку к груди. – Даже не думай, – парень тащит меня от берега. – Папа бессмертный, в отличие от нас! Сбрасываю его руку и хватаю за грудки. Трясу и задыхаюсь от ужаса: – Где?! Где. Твой. Отец?! – чеканю слова, а голос срывается. – Говори, Федерико, иначе я за себя не отвечаю! Удавлю. Осколок жжется в груди, бьется, растекается силой по венам, бурлит, готовый разорвать меня на части. Я сдавлено охаю, потому что ощущаю себя переполненным слсудом. Стенки вот-вот треснут под напором чужеродной силы. Федерико отводит глаза и смотрит в глубину озера. – Ты ему не поможешь. Отец не умеет плавать. Вздрагиваю. Смотрю на черную гладь, а внутри все переворачивается и леденеет. Горит в костре синего осколка, прорвавшего кожу и пустившего корни в сердцевину моей сути. Не умеет плавать… Значит, он будет умирать там. Снова и снова, и снова. Бесконечное количество смертей, которым нет конца. И никакого освобождения. Вечная, чудовищная агония. «Выпусти!» Сгибаюсь пополам, прижимаю руку к груди и вскрикиваю от боли, стоит только коснуться голубоватой капли над сердцем. Чужая сила во мне беснуется и раздирает кости, крошит мысли, все мои чувства. Я должна что-то сделать, иначе вспыхну, как спичка. Умру прямо здесь. Я должна вытащить Энзо. Я обещала. До самого конца, разве не так? До финального шага. До последнего вздоха. Отталкиваю Федерико, когда он снова тянет меня за руку. Бреду к кромке воды, слышу, как под сапогами чавкает влажный песок, кровь, и трещат кости тысяч таких же искателей, как и я сама. Перешагиваю тела русалок, разрубленных саблями, почти касаюсь носками черной воды. «Выпусти!» Синее пламя рвется из моей груди, врезается в воду, ревет раненным зверем. Оно выворачивает меня, забирает с собой все воспоминания, опустошает меня, превращая в стеклянную колбу где нет ничего, кроме силы и ярости. Озеро вздрагивает, идет рябью. Первые мелкие капли поднимаются в воздух. Скручиваются тугими лентами, тянут за собой более крупные и так до бесконечности. Выше! Еще! Все, до последнего глотка! Воздушный поток, разрезанный синими зигзагами вытягивает воду озера, как гной из раны. Отдайте мне его. Энзо – мой. Федерико что-то кричит, бежит по чавкающему дну озера, синие завитки касаются его взмокшей от крови куртки, вплетаются в волосы. Парень мчится дальше-дальше, глубже-глубже, пока не замирает в окружении черных живых водорослей. Тела русалок отлетают от потоков магии и разламываются на части, оставляя после себя вспышки темных звезд. И я, наконец, вижу пятно куртки любимого. Отдайте! Сила в груди воет, ликующе рвется в небо диким пламенем. И карта дрожит в руке. Она жадно глотает энергию и, захлебываясь в ней, наливается тяжестью, как тряпка, впитавшая воду. А через мгновение медальон замирает холодным камнем, будто не плавил ладонь всего мгновение назад. Небо кружится над головой, клонится в сторону, раскалывается надвое. Падаю. Бесконечно падаю. Опустошенная. Ненужная. Оболочка человека. – Девочка! – голос Скадэ гремит над головой, а я не могу дышать. В груди холодно и пусто. – Девочка, не смей, слышишь?! Девочка! Главное, что я его не бросила. Не бросила умирать… Глава 32. Энзарио Невероятно тяжело понимать, что слова «люблю тебя, пират» будут последними, что я услышу. Они станут прокручиваться в голове, как заезженная пластинка. Они будут заставлять чувствовать себя пустым и бесполезным. Я безумно виноват перед ними. Перед Арией, что сломал ей жизнь своим появлением и желанием добиться желанной цели. Перед Весалией и Миридой за попытку пожить, как все, любить, как все. Перед Федерико и Савьей, за то, что не смогу теперь им помочь. Нужно было оборвать этот порочный круг еще тогда. Когда все началось. Вода для меня – настоящая тюрьма. Тело не держится на поверхности. Я всегда глыбой иду на дно. Сколько ни учился, не получалось. Я плавал по морям, пересекал океаны на корабле, от континента к континенту, и знал, что хожу по краю. Знал, что ловушка когда-нибудь захлопнется. Но не так… Жестоко. Темень внезапно раскрывается с шелестом и хрустом костей, и на меня проливается теплая синь. Тащит по мокрому песку и переворачивает несколько раз. Кто-то поднимает под мышки и волочит меня в пустоту. Откашлявшись, приподнимаю голову и не могу разобрать, кто передо мной, и что происходит. Сотни прожитых смертей делают меня до жути слабым. – Па… Ария… – Федерико падает рядом. – Она вытащила тебя, но… Стискиваю зубы. Лучше бы я умирал бесконечно, чем слышать это. – Молчи, – рычу и приподнимаюсь. Я на берегу, а передо мной в воздухе застывают воды озера. Я не в силах поверить в то, что вижу. Какое бы волшебство не вытянуло меня со дна, но оно тает, и водяные струи падают вниз. А через минуту обрушиваются с грохотом, на тела тех русалок, что так и остались внизу. В бесконечной черноте. Вижу Арию, распластанную на покрасневшем от крови песке, и в сердце что-то оглушительно щелкает. Тащу ноги вперед и падаю на колени перед девушкой. – Ария… – личико белоснежное, губы в крови, глаза умиротворенно закрыты. Прижимаю ее к себе и не могу услышать стук сердца: мое слишком громко тарабанит под ребрами. Задерживаю дыхание. – Ишис, прошу тебя, – и маленькое сердце откликается глухими ударами под ладонью. – Жива… Сын коротко и сбивчиво рассказывает, что произошло. Один моряк пал, и я в очередной раз не пожалел, что не запомнил его имени. Так не больно терять своих. Скадэ держится молодцом, хотя сильно повредил колено, теперь будет хромать. Федерико повзрослел за эти несколько часов, а шрам на лбу останется навсегда. Пока Ария не пришла в себя, решаем похоронить павшего. Второй моряк стоит у выкопанной ямы и мрачно смотрит в одну точку. Друг? Товарищ? Мне тоже больно, но я не покажу этого. Я – чертов бессмертный капитан без души! Минуты тянутся бесконечно долго. Я то и дело поглядываю на девушку, но она не приходит в себя. И этот странный осколок, похожий на стекло, что въелся над сердцем, пугает до ужаса. Намертво врос. Не сдвинуть ни на дюйм. Холодный, как кожа Арии. Даже не представляю, что это и зачем оно калечит ее. И от бесконечных вопросов меня мутит и качает. Она никогда не казалась мне такой хрупкой, как сейчас. Такой тонкой, невесомой, беззащитной. Я должен был пойти следом! Я должен был ее остановить. И что бы это решило? Тебе нужно это сокровище или нет? И не забывай, Энзарио, ее жизнь тоже может от него зависеть. Как и жизнь твоего сына. Ты не забыл, зачем пришел сюда? Погибшего опускаем в яму вместе с оружием. Скадэ едва стоит на ногах, но все равно помогает закопать тело, как положено. Слышу тихий кашель, и меня будто подбрасывает. Падаю возле Арии и дышу через раз, смотрю в синие глаза, глажу по голове, а у меня на языке только проклятья и крики. Тонкая белая рука касается щеки, и Ария плачет. Навзрыд, протяжно. – Смогла, – шепчет она. – Смогла. Не бросила… – Моя фурия, – утыкаюсь лбом в ее лоб и улыбаюсь. – Накажу тебя… Ох, накажу… – и я понимаю, что не представляю, как идти дальше. Как пересечь море и добраться до каждой точки на карте. Если первая такая опасная, что ждет нас дальше? Глава 33. Ария Вернулись мы на Искру в молчании. Шарэз будто постарел на несколько лет. Осунулся, смотрел на меня и пытался не показать слез. Явир был ему хорошим другом. Последним другом. На корабле все знали, что нет сказочника лучше Явира, никто не поет песни так же, как он. Скадэ тихонько нашептывал мне его историю, а я смотрела в дно лодки и впитывала, впитывала, впитывала. Я увозила в душе кусочек этого человека. Я буду помнить.