– Скажу подать завтрак, – ворчит пират и выходит, пряча взгляд. Смотрит куда-то в пол, рубашку так и не надел, в кулаке зажимает. – Будет шторм, Ария, – сообщает Энзо напоследок. Дверь со скрипом закрывается, и замок щелкает. Ладно. Просто отпусти ситуацию, Ария. Позволь ей течь свободно, как воде. Влага ускользает из рук, если пытаться сдавить ее силой. Посмотри, что будет дальше. От завтрака я бы не отказалась. Голод после этого странного купания зверский проснулся, ничего не могу с собой поделать. Расхаживаю из конца в конец каюты и поглядываю на Бикуля. Вспоминаю о сделке и хватаюсь за эту мысль, как за соломинку, чтобы не утонуть в страхе перед предстоящим штормом. Я дико боюсь гнева моря. Плаваю с пятнадцати, а пересилить себя так и не смогла. Впадаю в ступор, и все тут. Беру медальон со стола и осматриваюсь по сторонам. Ничего острого. Можно, конечно, обыскать шкафы, но Энзо и так достаточно в бешенстве. Лучше быть паинькой, а то еще передумает насчет Бикуля. Или насчет меня. В голове не укладывается, что он, будучи бессмертным, столько мне позволял. Почему просто не взял то, что хотел? Я не могла причинить ему вред. Что ему стоило? Пират же. – Потому что он не берет силой, – бормочу под нос и густо краснею. Сама себе не верю в этот момент, но разве я не права? Сколько у Энзо было возможностей? Сотни. Если не больше. Бикуль тычется носом мне в бедро и тихо мяукает. – Прости дружище, – треплю кота по зеленой шее, – не уберегла. Прикусываю губу до болезненного укола и металлического привкуса и подношу медальон ко рту. Несколько тяжелых капель падают на резную крышку, и карта растягивается на столе во всем своем золотом великолепии. Ищу глазами плед и с удовольствием в него заворачиваюсь. От вязанных нитей приятно пахнет морской солью и кипарисом. Распускаю волосы, чтобы лучше просохли. Потом все равно заплету. С такими лохмами неудобно совершенно. Тяжелые кудри падают на плечи и закрывают спину, а я встаю на стул и замираю над картой. Даже не замечаю кровь, медленно засыхающую на подбородке. Есть только я и золотое полотно. И мое будущее где-то там. Не замечаю ход времени и не слышу, как дверь открывается. Реагирую только на глухой рык Бикуля. – Убери собачку! – бросает с порога Энзо. Несет поднос с едой в одной руке, в другой завернутый куль из холщовой ткани. Он ступает осторожно, но уже не шатается, хотя еще морщится от движений. – Бикуль, не тронь! – рявкаю и спрыгиваю на пол. Поднимаю руку, заставляя Энзо замереть на месте и становлюсь на колени рядом с котом. – Друг, – указываю на пирата, – друзей есть нельзя. Бикуль тихо рычит и пытается отвернуться, но я хватаю его за шкирку и смотрю в желтые горящие глаза. – Друзей есть нельзя. Ты понял? Ответом мне было тихое недовольное рычание и тяжелый вздох. Поднимаю взгляд на пирата и понимаю, что тону, не в силах отвернуться. Энзо рассматривает меня из-под ресниц, и его лицо совершенно ничего не выражает. – Он больше не тронет. Я обещаю. – Еще раз гаркнет, я его в каюту не пущу, – Энзо внезапно улыбается одними губами. Натянуто и угрожающе. Бросает взгляд на стол и приподнимает удивленно бровь, но не комментирует. Идет дальше. Снова в глаза смотрит, а затем соскальзывает вниз: по губам, плечам и замирает на бедрах. – Нашла что-то интересное? – показывает на стол. Ставит поднос на стульчик, а сам идет к кровати. – Извини, не смог ничего лучше найти в закромах. Надеюсь, тебе подойдет размер. Он почему-то нервно сглатывает, только потом кладет куль и почти шарахается от него. – И поешь. Понимаю, что дверь он не закрыл намерено, и собирается уйти. Или сбежать. Не хочу его останавливать, хотя при малейшей мысли о шторме содрогаюсь всем телом. Стыдно. Мне стыдно признаваться в этом страхе, но боюсь, что сердце разорвется, если останусь одна. Может, попросить не уходить? Знаю, что он будет насмехаться, если попрошу. Как-то не думала о беде и море, пока картой занималась, а тут… Энзо бы не отказал. Почему-то у меня нет сомнений. Поязвил бы, конечно, но не ушел. Но сейчас лучше разойтись в стороны. Остыть. Перетерплю, не хрустальная. Даже если небо над головой расколется пополам. Энзо выходит на палубу и, закрывая дверь, бросает на меня горячий взгляд. – Я вернусь до начала шторма, – говорит он тихо. – Но могу и в другом месте переждать, если ты хочешь остаться одна, Ария. Вздрагиваю и смотрю на него во все глаза. Пират мысли что ли читает? Ловлю его взгляд и внутри что-то трещит, будто кто-то рвет руками свежие стежки. Больно и жарко, невыносимо душно смотреть вот так. А Энзо прибивает меня к полу. Смотрит с вызовом. Что я решу? Осмелюсь ли остаться с ним снова? Выберу ли одиночество? И если выберу, что будет дальше? Отчего-то меня это и правда волнует. До дрожи в коленках. На Ласточке я никогда не была одна, а здесь будто в клетке заперта и некому сказать, что боишься до одури, что скулы сводит от мысли об одиночестве посреди бушующего влажного холода и скрипа досок. И в каюте сейчас холодно, а что будет дальше? Бикуль еще побольше моего этого всего треска и грохота боится. Друг друга не спасем от ужаса. – Не хочу, – отворачиваюсь и цепляюсь за куль одеревеневшими пальцами, будто мне жизненно необходимо узнать, что внутри. – Возвращайся, Энзо. Пожалуйста. Он не отвечает. Просто закрывает дверь, бросая меня в холодную дрожь грохотом. Щелчок замка ввинчивается в уши, как наказание за дерзость и выходки. Сама виновата. Сжимаюсь в комок и прикладываю руку к груди. Сердце испуганно колотится, стоит только скрипнуть доске или зашелестеть ветру. Энзо только из мертвых вернулся, едва ходит, а все равно. Еду принес, об одежде не забыл. Даже не злится особо, не кричит и не насмехается. Лучше бы наорал. Лучше бы ненавидел открыто, чем так. В полном молчании. Он не должен быть таким. Другой бы уже в бараний рог скрутил, будь у меня хоть тысячу раз повод вести себя так, как вела. Убил бы и просто кровь под боком держал, чтобы карту открывать. Или трахнул бы в трюме да команде отдал. Делов-то? Всего лишь девка, никто ему совершенно. Чужая. Враг, что пытался горло перерезать. Не нужна живой, можно и без этого обойтись. Магия на что вообще? Уверена, что нужное заклинание сохранить кровь нашлось бы. – Сломать и уничтожить, – говорил мне отец, – вот как это происходит, когда ты в плену. Когда некуда бежать и ты – марионетка. Подрезать ей нитки можно одним движением. Раз! И нет человека. Марионетку можно взять силой. Но нет. Здесь все совсем не так… Сжимаю кулаки до хруста и думаю, что извинюсь. Клянусь чернилами каракатиц, попрошу у Энзо прощения! Это дико, невообразимо, но я задолжала пирату. Хотя бы за хорошее отношение. Это не отменяет его грехов, нет. Но… Отец даже не пытался уплыть. Не дал команду разворачиваться, не бежал. Будто решил с судьбой встретиться. Может, заранее знал? Бред, конечно, но все же… И убил его кто-то другой. На нем ведь, и правда, не было следов, а значит мой враг еще не найден. Или пошел на дно вместе с кораблем если это был кто-то из команды. Нельзя отбрасывать такую возможность, но звучит немыслимо. Закусываю губу и смотрю на куль. В горле растет комок нерастраченных рыданий, но я не стану. Достаточно сырости вокруг. Смотрю на карту, и голову ведет от усталости и вечных вопросов. Достаточно. Столько поколений охраняли ее. Может, давно пора было просто найти клад? Сбросить бремя. Оно разъедает и приводит к потоплению чужих домов. С ужасом думаю, что эта карта может перейти и моему ребенку. Когда-нибудь. Нет! Не хочу ему такой судьбы. – Прости, папа, но я отыщу сокровище. Я должна знать, почему так сложилось, почему моя жизнь повернулась именно так. Никаких больше страшных баек о несчастьях и горе. Хочу реальных ответов.