Глава 11. Ария Лиана выскальзывает из раны, и я невольно зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Энзо лежит неподвижно, явно не дышит, а у меня в груди поднимается самая настоящая буря. Первой тусклой реакцией была глупая радость. Пират мертв! Я свободна! – Ага, да. Свободна. Вся палуба в твоем распоряжении, можно резвиться, – бормочу под нос. Свободна я бы была, стой мы в порту. И то, если бы удалось выбраться с корабля. Да и я, вообще-то, передумала бежать, а тут… Лихорадочно вытираю выступившую испарину и бросаю на друга убийственный взгляд. – Бикуль, что ты наделал?! – шиплю на кота, а тот виновато опускает голову и толкается лбом в мой локоть. Хозяйку защищал. Устал сидеть в трюме и пошел искать. Как завороженная возвращаю взгляд к ране Энзо и удивленно моргаю. Кровь остановилась, хотя дырища такая, что под пиратом должна была образоваться внушительная лужа. – Бикуль, помоги! – приказываю резко и пытаюсь приподнять пирата, чтобы перевернуть его на спину. – Жопа кракена, да сколько же ты весишь?! Приподняв рубашку, я устраиваюсь на его бедрах и двумя быстрыми движениями расстегиваю оставшиеся пуговицы. Распахиваю ткань и наклоняюсь вперед, чтобы лучше рассмотреть рану. – И правда крови нет больше, – говорю тихо, и поворачиваюсь к Бикулю. – Дверь! Никто не должен войти! Пока кот врастает в стены, превращаясь в один большой зеленый ковер, я задерживаю дыхание и боюсь моргать. Капелька крови на смуглой коже вздрагивает и начинает медленно двигаться к ране. – Какого черта?! Но Энзо не дышит, не шевелится. На губах замирает расслабленная улыбка. Наклоняюсь ниже, чтобы послушать бьется ли сердце. Тихо. Ни толчка. Пират мертв, и на ощупь, как теплый воск под пальцами. Бездушный. Разорванные ткани продолжают медленно затягиваться. Они прячут окровавленные волокна грудной клетки, накрывают мощные ребра кожей. Я веду пальцами по сросшимся местам и не понимаю, что происходит. В ладони внезапно и резко что-то ударяется. Раз… Замолкает. Два-три… Снова тишина… Легкая дрожь идет по телу мужчины, и сердце запускается: тук-тук, тук-тук. Бьется, как часы, будто Энзо и не умирал. Я ошарашено убираю ладони, а пират тяжело приподнимает веки. Тяжело сглатываю и зажмуриваюсь, будто это все мне снится. Открываю глаза и все еще вижу Энзо. Он наблюдает за мной из-под полуопущенных век. – Не может. Этого. Быть. Прижимаюсь ухом к его груди и вслушиваюсь так напряженно, что начинает гудеть голова. Вдруг ощущения меня обманули. Мало ли почему глаза у мертвых открываются! Но нет. Никакой ошибки. Под щекой мерно стучит сердце, всего минуту назад проткнутое лианой Бикуля. Нервно ерзаю и поднимаюсь чуть выше. Упираюсь руками в пол у головы Энзо и наклоняюсь к его уху. – Эй! – я на грани обморока, руки предательски дрожат. – Ты живой? – А ты обрадовалась? – хрипло отвечает пират и слегка вздрагивает. Кривится от боли и не сильно сжимает руки на моих бедрах. Говорит слабо, но в голосе километры ярости. – Убью… Разорву эту тварь. Вздрагиваю от леденящего холода, полыхнувшего в глубине его зрачков. Смотрю в сторону двери и облизываю губы. Живой. Это просто невозможно. Невозможно! Рана медленно затягивается, исчезают даже шрамы, и скоро пират встанет. Бикулю не жить. Задавит. По глазам вижу, что не пожалеет! И тут меня будто кто-то горящей палкой по голове ударил. Смотрю на Энзо, а в животе сворачивается тугой клубок ярости. – Так ты… – шиплю, как змея, стискивая в кулаках края его рубашки. – Ты все это время не мог умереть?! Да я…да ты! И ты мне позволил вызвать тебя на дуэль!? И борьба эта вся! И цирк этот, который устроил здесь! Ты знал, что я не смогу тебе навредить, и все равно! Последние слова выкрикиваю ему в лицо и дрожу всем телом, будто из огня да в ледяную воду бросили. Он стонет от боли, закатывает глаза от новой волны дрожи. А когда успокаивается, мне кажется, что в болотисто-золотых радужках ярче загорается гнев. – Поигрались и довольно. Бессмертие никак не дает право всяким кустистым тварям, – Энзо откашливается, – вырывать мое сердце. Дай только на ноги встану, – он говорит тихо, будто метает стежки вышивки, и сильнее вдавливает ладони в мои ноги. – Я твою комнатную зверушку на мелкие щепки голыми руками порву, и потом уху сварю на его огне. Не умеешь убивать – сам умрешь. В голове проносятся сотни мыслей в секунду. Сразу же отбрасываю план нового убийства. Встану, и пират может вскочить следом. Больно ему или нет, а он куда сильнее. Мало ли, на что он способен…после смерти. Вырубит, как пить дать, а когда очнусь от Бикуля ничего не останется. Кот будет сопротивляться, но Энзо натравит на него своих людей, и что тогда? Неминуемая смерть. На глаза наворачиваются горячие слезы. Они жгут, а я ненавижу себя за это горькое отчаянье. Не вижу выхода, ничего не понимаю. Обхватываю лицо Энзо дрожащими руками и смотрю в глаза, а там буря, настоящие торнадо, что может разорвать меня в клочья. Спасти друга. Нужно спасти друга! Он все, что осталось от моей семьи. Я не могу допустить, только не так! Я не хочу больше терять. Довольно! – Энзо, – губы дрожат, а на щеки мужчины падает несколько тяжелых соленых капель. – Пожалуйста. Прошу, умоляю, не губи! – всхлипываю, и мир перед глазами мутнеет. – Он мой друг, он просто меня защищал. Я не знала, слышишь? Не знала, что пойдет меня искать. Не успела остановить! Если хочешь наказать кого-то, то накажи меня. Я все, что захочешь, сделаю, слышишь?! Слова больше не скажу, с картой помогу. Все, что угодно. Все, чего захочешь, только не убивай! Прижимаюсь лбом к его лбу и чувствую, как пират под моими руками горит, как напрягаются мышцы под рубашкой. – Не убивай, – шепчу ему в губы и целую, скользя ладонями по черным волосам. Энзо ослабляет тиски и скользит руками вверх. Обнаженная кожа горит и плавится от его прикосновений. Зажимает затылок и вплетает пальцы в волосы. Целует, будто жизнь пьет. Яростно. Глубоко. Заставляя задыхаться. Отрывается на миг и шепчет: – С тебя желание. Теперь уж точно. Пусть живет твоя зверушка, но только не попадается мне на глаза. А еще раз полезет драться – лапы отрублю, – Энзо крепко вцепляется в подбородок и долго смотрит в глаза. – Продолжим, или ты меня выпустишь их своих жарких объятий? – и снова смешок вдогонку. – Пообещай! – требую, и руки скользят по его груди вниз, пальцы цепляются за ткань. – Пообещай, что не тронешь его. Слово пирата. Или как там вы это делаете? Прикладываете руку к сердцу и клянетесь потрохами медузы? – Если ты продолжишь меня гладить так шаловливо, я приложу руки совсем к другому месту, – улыбка накось, а Энзо, как зачарованный, смотрит на мою грудь. – Ария, не доводи до греха. Слазь. Чувствую, как краска разливается не только по щекам, но и огнем обжигает шею, катится удушливой волной вниз до самого живота. Поднимаюсь и одергиваю рубашку. Смотрю в сторону двери и недовольно качаю головой. – Бикуль! Ручку замотай! А то кто-то обязательно вломится. Поворачиваюсь к Энзо, а он уже сидит и потирает рукой грудь. Морщится от боли и тихо шипит, стоит только коснуться места, где его пронзила зеленая плеть. – Помочь встать? – протягиваю ему руку, хотя совсем не уверена, что смогу поднять его в одиночку. – Хороший защитник, – Энзо качает головой и показывает на Бикуля. – Я не ожидал. Уже бы к праотцам полетел, если бы не маленькая особенность. Он поднимает голову и все-таки берет мою руку. Подтягивается и с трудом встает на ноги. Его качает, будто корабль во время шторма. Мы потихоньку идем к кровати, куда Энзо падает лицом вниз и тянет меня за собой. – Красотулька, ты поешь и тоже спать ложись. А… – он смачно зевает и закрывает веки. – Ария… Тихо вздыхаю и откидываю с его лба прядь волос, стираю испарину со лба. – Ну и что мне со всем этим делать? – бурчу под нос. Поворачиваюсь к столу и смотрю на остывшее пюре. Прижимаю руку к бунтующему животу. Нужно поесть иначе я вообще завтрашний день не переживу. – Ну, хоть жрачка пока бесплатная. Глава 12. Энзарио Пробуждение после смерти всегда тяжелое. Будто с бодуна. Я едва разлепляю веки и размыкаю пересохшие губы. В груди невидимый кол стоит: сердце грохает о ребра и причиняет боль. Первое, что бросается в глаза: изгиб молочного плеча и алая россыпь волос на белоснежной подушке. Ария кутается в кружевной плед на краю кровати – подальше от меня – и дрожит от холода. Да, ночи на корабле всегда зябкие, особенно перед штормом. Буря будет. Я знаю это по характерному скрипу досок со всех сторон и клокочущей тишине – будто мир замер и перестал отсчитывать время.