— Выключите весь свет! Тотчас исчезли все фонари. Служащие Тихоокеанской железной дороги — люди опытные и, кроме того, мужественные и не лишенные здравого смысла. Они подумали, что этот призыв, наверное, имеет под собой основание, и мгновенно ему последовали. — Дьявольщина! — раздался голос из кабины локомотива. — Какого черта вы закрыли фонарь? Кто вы такой и что все это значит? — Какая разница, кто я, — сказал зверобой, — но там, дальше, обосновались индейцы, и сдается мне, что они разобрали путь. — Проклятье! Снова эти краснокожие собаки! Как нам вас благодарить, приятель? В темноте кто-то спрыгнул на землю, пожал Дику руку и отдал приказ открывать вагоны. Буквально через минуту охотники были окружены толпой и поразились весьма значительному числу людей, выпрыгивающих из купе, чтобы узнать причину неожиданной остановки. Вкратце Хаммердал обрисовал ситуацию и произвел большое впечатление на собравшихся пассажиров и персонал поезда. — За последние полгода это уже третий случай, — сказал машинист, — они нападают на поезда и грабят их именно на этом участке, и всякий раз это оказывается делом рук проклятых огаллала, — это один из родов племени сиу, дикость и враждебность которых можно смягчить только пулей. Но на этот раз они ошиблись и получат все, что заработали. Сразу всю сумму! Они думают, что этот поезд полон товара, как и предыдущие, а охраны всего пять или шесть человек. Но к счастью, мы на этот раз загрузили пару сотен рабочих, которые едут строить мосты и тоннели в горах, а это храбрые люди и почти у всех при себе оружие, так что дело будет не таким уж трудным и, я думаю, доставит нам удовольствие. Он поднялся на паровоз и спустил лишний пар, который с резким шипением вырвался из клапанов и наполнил окружающее пространство белым туманом. Затем он спустился обратно, чтобы оценить имеющиеся в его распоряжении силы, и сказал: — Для начала скажите мне, приятель, как ваше имя? Должен же я знать, кого мы должны благодарить за столь важное предупреждение. — Пока я жив, мое имя Хаммердал, сэр, Дик Хаммердал. — Отлично, а как зовут его? — Это все равно, сэр, как его зовут, но, поскольку у него по чистой случайности все-таки есть имя, думаю, что я никого не обижу, если оно вам станет известно. Он себя именует Пит Холберс, и это парень, на которого можно положиться. — А остальные, вот он и тот, у лошадей? — Эти двое — немцы из Германии; их имена — Генрих Мертенс и — вот чертово имя! — Петер Вольф. Не говорите эти два слова сразу, сэр, вы сломаете себе челюсть. — Well, — захохотал машинист, — не у каждого такой чувствительный язык, как у вас, мистер Хаммердал! — Хаммердал? Дик Хаммердал? — послышался вдруг глубокий, сильный голос, и сквозь толпу пробился какой-то мужчина. — Welcome, дружище! Думал встретить вас в убежище, и вот на тебе. Никак не ожидал! Что вас привело сюда? — Какая вам разница, Полковник, однако у меня при себе есть малость пороха, свинца и табаку. Здесь Длинный Пит, мы с ним сидели у мастера Винклаи, ирландца, и там, кстати, прихватили с собой двух немцев, которые хотели бы видеть Дедли-Гана, то есть вас. — Дедли-Ган! — воскликнул машинист, подойдя поближе к неизвестному. — Так это в самом деле вы, сэр? — Да, меня зовут и так! — последовал короткий и простой ответ. Говоривший был мужчина среднего роста, однако очень широк в плечах; на нем была обычная одежда зверобоя. Толпившиеся вокруг, услышав это имя, несколько отступили назад. — Отлично, сэр, значит, с нами как раз тот, кому мы смело можем передать командование. Вы согласны взять на себя дело? — Если джентльмены не имеют ничего против, тогда почему нет? Ответом ему был гул общего одобрения. Этому известному охотнику, о котором все слышали, но едва ли кто знал в лицо кроме тех немногих, кого он собрал вокруг себя, спокойно можно было передать руководство предстоящей операцией. — Естественно, они все согласны. Итак, мы ждем ваших приказаний, и пусть они последуют как можно быстрее! У нас нет времени; не стоит заставлять этих краснокожих мошенников ждать нас слишком долго, — решил инженер. — Well, сэр, я только хотел бы сказать пару слов этому человеку! Дик Хаммердал, кто еще с вами из убежища? — Никого, Полковник! Остальные — кто дома, а кто в горах. — Но с вами должен быть кто-то еще, Дик, ведь, насколько я вас знаю, вы не ушли бы просто так от краснокожих, не оставив кого-нибудь присмотреть за ними. — Какое это имеет значение, как я оттуда ушел, однако если вы принимаете Дика Хаммердала за идиота, который забыл оставить соглядатая, то вы в нем смертельно ошиблись, Полковник! Там остался один, и такой, что лучше не найти, — это Виннету, апач. Он увидел и предупредил нас там внизу, у ирландца, а потом пошел по следу огаллала и снова на нас наткнулся. — Виннету, апач? — спросил машинист, в то время как по толпе прошел гул одобрения. — Боже, сегодня день встреч! Он один стоит целой компании охотников, и, если он на нашей стороне, это означает, что негодяи надолго запомнят эту ночь. Где он? — Он залег как раз рядом с индейцами, с левой стороны от рельсов. Я думаю, там все в порядке, иначе он был бы уже здесь, чтобы нас предупредить. — Хорошо, — произнес Дедли-Ган, — теперь я скажу вам свое мнение: мы разделимся на два отряда, которые пойдут на сближение с индейцами по двум сторонам от железной дороги. Один отряд поведу я, другой… давайте вы, сэр? — Само собой! — сказал инженер. — Собственно, я не имею права покидать свой пост, но, с другой стороны, пара здоровых рук вам не помешает, а мой кочегар в состоянии присмотреть за машиной в мое отсутствие. Мне, конечно, не усидеть здесь, когда я услышу пальбу. Значит, я иду с вами! — И, повернувшись к персоналу, он продолжил: — Вы остаетесь у вагонов и будьте внимательны, иногда не знаешь, что может случиться. Том! — Сэр! — ответил кочегар. — Ты знаешь, как обращаться с машиной. Чтобы нам не терять времени, как только ты увидишь условный знак, поведешь поезд вперед. Но двигайся медленно, так медленно и осторожно, как только сможешь, — путь может быть поврежден! Что касается того, чтобы я вел второй отряд… Мистер Дедли-Ган, я не думаю, что подхожу для этого. Я буду драться, но я не вестмен и опыта в таких делах у меня нет. Думаю, будет лучше, если вы найдете кого-нибудь другого. — Хорошо, сэр. Я не слишком охотно отпускаю вас, но здесь есть человек, который сделает свою половину дела так же хорошо, как я — свою, поэтому вы можете спокойно доверить ему людей. Дик Хаммердал, а вы что думаете по этому поводу? — Полагаю, Полковник, что вы неспособны на неверные действия. — Надеюсь! Хотите взять под начало половину людей? — Хм, если люди за мной последуют, то я охотно поползу впереди! Порох у меня сухой и пуль в достатке. Думаю, мое ружье сумеет сказать пару ласковых слов краснокожим. Однако лошади, Полковник, должны остаться здесь — их посторожит Мертенс. — Мне это не по душе, — возразил немец, — я иду с вами. — Что вам по душе, а что нет — не время разбираться; но раз вы не хотите оставаться, так это может сделать другой, Петер Вольф, — к черту такие кривоногие имена! Однако последний тоже отказался и лошадей поручили вниманию одного рабочего, из тех, что не имели при себе оружия. Ударные силы были поделены. Дедли-Ган и Дик Хаммердал встали во главе отрядов; поезд остался стоять там где стоял, мужчины двинулись вперед. Через несколько минут над местностью воцарилась тишина, не нарушаемая никакими звуками. Все говорило о том, что мир и покой таят в себе приближающийся миг кровавого сражения. Первый и довольно длинный отрезок пути прошли обычным шагом, не нагибаясь; однако, приблизившись к месту предполагаемой схватки, все легли на землю и поползли один за другим, отталкиваясь руками и ногами и заходя с двух сторон к месту, где засел противник. — Уфф! — кто-то тихо сказал над ухом Дедли-Гана. — Всадники огненного коня могли бы остаться здесь и подождать, пока Виннету уйдет вперед и вернется! — Виннету? — Дедли-Ган даже немного привстал. — Разве мой красный брат забыл, как выглядит его белый друг? Виннету всмотрелся и, несмотря на темноту, узнав его, прошептал: — Дедли-Ган! Благословен Большой Дух, показавший сегодня апачу твое лицо; пусть он благословит твою руку, чтобы она убила своих врагов! Мой брат скакал на огненном коне? — Да. Золото, которое он нашел благодаря апачам, он продал на востоке и теперь едет обратно, чтобы найти еще. Зачем мой мудрый" брат хотел уйти и потом вернуться? — Душа ночи черна, а дух вечера темен и угрюм; Виннету не смог узнать брата, лежащего на земле. Однако он видел человека, который стоит там, на холме, и ждет, когда придет поезд. Апач уйдет, чтобы закрыть глаза огаллала, потом он вернется! — В следующее мгновение он исчез. Несмотря на темноту ночи, на близлежащем холме можно было различить фигуру человека, которая даже для тренированного глаза зверобоя представлялась смутным и неясным пятном на фоне усыпанного звездами неба. Очевидно, огаллала выставили дозорного, чтобы он вовремя увидел свет приближающегося поезда. Белому человеку было бы весьма трудно, а скорее, даже невозможно подобраться к нему незамеченным; Дедли-Ган, однако, хорошо знал, как отлично апач умеет ползать, и поэтому он понимал, что огаллала скоро исчезнет. Прижавшись к насыпи, он ни на мгновение не упускал его из вида. И в самом деле, прошло лишь несколько минут, как вдруг около дозорного мгновенно выросла какая-то фигура и оба, сцепившись, покатились по земле. Нож апача сделал свое дело. Прошло довольно много времени, прежде чем он вернулся; никем не замеченный, прополз он вокруг всего лагеря индейцев и теперь мог доложить Дедли-Гану о результатах рекогносцировки. Огаллала сняли с пути несколько рельсов и положили их вместе со шпалами и стволами деревьев поперек дороги. Поезд вместе с пассажирами ждала страшная судьба, налети он на преграду. Краснокожие, сохраняя полную тишину, лежали немного в стороне от сооруженного ими препятствия, поодаль стояли их лошади. Присутствие этих животных не позволяло незаметно приблизиться к индейцам, поскольку лошади прерий по своей чуткости ни в чем не уступают собакам и ржанием оповещают хозяина о приближении любого живого существа. — Кто их ведет? — спросил Дедли-Ган. — Матто-Си, Медвежья Лапа. Виннету имел с ним дело, в свое время он мог убить его. — Матто-Си? Это храбрейший из сиу; он ничего не боится и может доставить нам много хлопот! Он силен как медведь и хитер как лис; наверняка он не взял всех своих людей с собой — я думаю, что изрядную долю он оставил в прериях. Умный воин иначе не поступит. — Уфф! — Глубоким вздохом Виннету дал знать о своем согласии со сказанным. — Мой красный брат мог бы взять половину моих людей и поискать резервы Матто-Си. Виннету последовал указанию, в то время как Дедли-Ган, осторожно перебравшись через рельсы, подполз к Дику Хаммердалу и сказал ему: — Еще триста ярдов, Дик, и вы прямехонько упретесь в индейцев. Я разделил моих людей и послал половину вместе с Виннету в прерии, чтобы… — Послали вы их туда или нет — это все равно, — шепотом прервал его Дик, — однако для чего вы это сделали, Полковник? — Огаллала ведет Матто-Си… — Медвежья Лапа? О Боги! Это значит, что перед нами самая храбрая часть племени, и я думаю, что где-то не слишком далеко в прерии он держит свой резерв. — Я того же мнения. Я послал Виннету, чтобы он отсек этот резерв, а с остальными попробую добраться до их лошадей. Если нам удастся их захватить или рассеять по прерии, тогда краснокожие пропали. — Well, well, Полковник. Дик Хаммердал и его пушка тоже не останутся в стороне. Мы набьем поезд скальпами! — Итак, вы со своими ждете, пока не раздастся первый выстрел, тогда индейцы поймут, что мы за их спинами, и бросятся к вам, и тут-то вы их и накроете. Однако ждите, Дик, пусть они подойдут к вам поближе, когда вы сможете хорошо их видеть, каждого человека, чтобы ни одна ваша пуля не пролетела мимо цели! — Не беспокойтесь, Полковник! Дик Хаммердал хорошо знает, что он должен делать. Будьте только осторожны с лошадьми, мустанг индейца чует белого человека за десять миль! Дедли-Ган исчез в темноте, а толстый траппер пополз вдоль цепи своих людей, чтобы объяснить им, как надо действовать.