— Все, — сказал он, — в следующую среду едем. Бате все бумаги одобрили, билет на руках, вызов тоже. Уже чемоданы собрали. Едем. Вот, пришел проставиться. — Витя кивнул на подоконник. Там стояла бутылка шампанского и пакет с какой-то закуской. — Ну ты даешь, Виктор! — рассмеялся Валерик. — У нас даже посуды нет, из чего пить будем! Витя многозначительно шмыгнул носом и достал из пакета три стакана. — Во, нормально! — удивился Валерик. — В самый раз сейчас по бокалу принять, а то мы все утро за твоими обидчиками гоняемся! — Поймали? — без особого интереса спросил Витёк. — Некоторых, — не стал вдаваться в детали Валерик. — Я вот вам что хочу сказать, парни, — с грустью в голосе произнес Витя, — вы аккуратнее здесь. Если за бабки башку подставлять, то ну его нахрен, не стоит оно того! В общем, давайте за то, чтобы у вас все здесь благополучно срослось! Шампанское полилось в граненые стаканы, из пакета появились бананы (зеленые и безвкусные), сыр и порезанная колбаса. Мы чокнулись. — Давай, Витёк! — сказал я растроганно. — Чтобы и у тебя все сложилось там в Америке. Не забывай старый своих корешей! — Осваивайся там за полгодика, — подхватил Валерик, — а потом мы с тобой такой совместный бизнес замутим! И снова было шампанское, и еще тост, но Витя все равно был мрачен, не брало его сегодня шампанское, ничего не брало. Он категорически отказался от своей доли, заявил, что, дескать, вам здесь нужнее, а у них и так все нормально, и вообще, по американским меркам это копейки, ни о чем. Мы быстро прикончили бутылку, и Витёк засобирался, сказал, что дела и что увидимся еще. Засобирались и мы. У нас тоже были дела. Глава 6 В парк Дружбы мы приехали, как и было запланировано — к восьми вечера, в том же составе, как были на автовокзале утром. Таксиста оставили ждать у трамвайной остановки, неподалеку, а сами направились в сторону парка. В Дружбе было людно и шумно — здесь собиралась вся окрестная не очень благополучная молодежь. На танцплощадке гремел «Блю систем» и толпа парней и девушек, от пятнадцати и выше, танцевали. Почему-то все танцующие, кроме сильно пьяных, имели очень серьезный, напряженный и сосредоточенный вид, словно были заняты каким-то важным и ответственным делом, никакой расслабухой и близко не пахло. Те, кто не принимал участия в танцах, компаниями разбрелись по парку — общались, курили, выпивали, били кому-то физиономии, без особого фанатизма, скорее потому, что так положено. Само собой, никаких дружинников и, тем более, милиции в пределах прямой видимости не наблюдалось. — Ну чего, восемь вечера, что-то я не вижу никого, — сказал Серега, когда мы остановились у входа в парк, где и была назначена встреча. Вид у него был скучающий, кажется, что он совсем не беспокоился. Чего не скажешь обо мне. Адреналин зашкаливал и норовил политься изо всех отверстий. Мы в меньшинстве на условной вражеской территории. — Короче, ждем десять минут и валим, — сказал Валерик. — А потом этих чертей поймаем где-нибудь, еще и за балабольство накажем. Лично я бы предпочел, чтобы встреча высоких сторон не состоялась, и мы отправились бы по домам. Потому что если действительно выскочит разгоряченная водкой и жаждой крови толпа молодых пацанов… «ПМ», который у Сереги сейчас за поясом по рубашкой, может и не спасти. Моим надеждам, впрочем, сбыться было не суждено. Нас заметили. Пацан лет пятнадцати рассмотрел нас и метнулся вглубь парка. И вот уже к нам идет развеселая ватага, человек в двадцать. Многие из них, конечно, сильно выпивши, но на ногах держатся. — Че, пришли⁈ — выкрикнул кто-то из толпы, очевидно из бывших сегодня утром на автовокзале. — Ну все, щас будем убивать! — Ты сначала отдай, что должен, а потом убивай, — спокойно сказал Валерик. Толпа стояла перед нами. Злая, потная, дышащая водочными и табачными парами. Зато в Советском Союзе преступность была меньше, пронеслось у меня в голове. Сейчас эта преступность, маленькая, нам и навешает. Но толпа почему-то не нападала. Скорее всего, мы просто разрушили их стереотипы, явившись в абсолютном меньшинстве и разговаривая при этом с позиции силы. Похоже, мы вели себе неправильно, совершенно не так, как полагается в подобных ситуациях. И толпа растерялась. Даже не то чтобы растерялась, скорее — слегка зависла. Из толпы вышел парень лет двадцати, в полосатых штанах и цветастой рубашке. — Че ты гонишь? Кто тебе должен? — с вызовом обратился он к Валерику. — Те, кто здесь на восемь с нами встретиться добазарились, — сказал Серега. — Должны две кассеты к видаку. Ну или четыреста колов, как вариант. А ты чего, дружище, за них рассчитаться, что ли, хочешь? Или все вы, — Серега повысил голос, — решили коллективно скинуться? Так давайте, мы не против. Или че, по-другому будем решать? Кажется, толпа зависла еще больше. За подобную наглость полагалось бить до потери сознания, но… — Че-то я вас не знаю никого, — сказал парень в полосатых штанах, и в голосе его звучало недоумение, а не агрессия. — Центровые, что ли? Я Леша Сувор, меня тут все знают. А вы кто такие? — Ну пошли отойдем тет-а-тет побазарим, — сказал Игорь, — че мы тут будем митинговать, ментов привлекать только. Леша Сувор, похоже, не понял, что такое «тет-а-тет», но предложение не привлекать внимание ему понравилось. — Ну пошли побазарим, — согласился он и махнул рукой. — Отбой, пацаны. Толпа, кроме нескольких старших пацанов, которые явно были близкими друзьями Леши Сувора, разошлась. А мы, компанией человек в десять, отошли от входа в парк в сторону, к бетонному забору. — А вы отчаянные парни, не зассали прийти, — сделал нам комплимент Леша Сувор. — Впятером, могли бы сейчас там, — он махнул рукой в сторону входа, — в отключке валяться. Уважаю, че. — Это кто бы еще валялся, — сказал Серега снисходительно, — сюда посмотри. — Он слегка приподнял рубаху. — Ствол, — усмехнулся Сувор. — Чего, стал бы в пацанов шмалять из-за пары кассет? — Полезли бы — стал бы, — пожал плечами Серега. — Так чего, по делу базарить будем или нет? — А чего по делу, — усмехнулся Сувор. — Кассеты пацаны в первый же день пробухали. Да и бабок у них нет. Так, Боцман? Один из парней утвердительно кивнул. Похоже, что он был из автовокзальной тусовки. — И вообще, — продолжил Сувор, — нормальным пацанам в падлу друг на друга кидаться из-за двух кассет. — Раз бабок нет, значит будут должны, — сказал Валерик. — Нам чужого не нужно, — добавил я, — но своего мы не отдадим. Человек, у которого вы кассеты отняли, сказал вам, что с людьми общается? — обратился я к Боцману. — Не помню, — сказал тот угрюмо. — Сейчас кого ни останови, все кем-то прикрываются. Че ж теперь, не отобрать ни у кого ничего? — Пацан это был из нашего видеосалона, — сказал я. — А общаемся мы с Магаданом и Швилей. И с Сашей Щербатым были в хороших отношениях. Если есть сомнения, то можем хоть сейчас проехать и поинтересоваться. — Саня хороший парень был, — сказал Сувор без особой грусти. — Жаль его. А че за видеосалон? — В ДК медиков, — сказал я. — А-а-а… — задумчиво протянул Сувор. — Ну чего-то слышал про вас. Так, а что ты предлагаешь? Я же говорю, бабок у них нет. Так-то вообще вы правы, я слова не скажу. Но предлагаю пойти навстречу пацанам. Может завтра все так повернется, что вы к нам обратитесь. И тогда мы вам навстречу пойдем. Добазарились, че? Мы переглянулись. — Добазарились, — сказал Валерик. — Но должок за вами, если что. Высокие договаривающиеся стороны пожали друг другу руки и разошлись относительно довольные. Сам я был очень доволен. — Лучше уж так, — вздохнул Игорь, — а то правда стрелять кого-то пришлось бы. — Худой мир лучше доброй ссоры, — согласился я. — Вообще, да, — усмехнулся Валерик. — И волки сыты, и овцы целы. За Витю мы уже с них спросили. А кассеты… хрен с ними. Будут должны встречную услугу, если что. — Ну вы даете! — Ожидающий нас таксист был сильно недоволен. — Я уж уезжать хотел! Чего так долго-то⁈ — Дела, отец… — сказал Серега. — Ожидание будет оплачено, — добавил Валерик, похлопав себя по карману. Мы поехали по домам, в целом инцидент был исчерпан. А во вторник я последний раз встретился с Витей. Он был тих и задумчив. — Так странно, — говорил он с удивлением, — вроде бы головой я все понимаю. Все понимаю! Что здесь мрак, развал и безнадега. Очереди. Перестройка эта. Что народ с ума сходит. Головой я это понимаю, и понимаю, что надо уезжать. Но уезжать не хочу. Вот как так⁈ Не разорваться же надвое, в самом деле⁈ Я же понимаю, что там все другое, вообще все. К этому-то я привык, к нашему… А там сколько привыкать? — Привыкнешь, — сказал я успокаивающе. — Восемнадцать лет, вся жизнь впереди. Люди вон на старости лет в Израиль едут и ничего, счастливы. — Знать бы прикуп, — вздохнул Витя, — если бы знать, что будет у нас здесь нормальная жизнь, перспектива… — Если ты об этом беспокоишься, — сказал я с грустной усмешкой, — то езжай спокойно и не морочь себе голову. Нормальная жизнь нам только снится… — Если бы не отец… — мрачно сказал Витя. Мы помолчали немного. — А я помню… Мелко-мягкий! — сказал он внезапно. — «Микрософт», да, — улыбнулся я. — И спрашивать нельзя, откуда знаешь⁈ — Спрашивать можно, — пожал я плечами, — только ж я не отвечу. Или совру чего. — Тогда расскажи еще! — потребовал Витя. — Что еще мне нужно знать?