— Видел, — сказал я. — Пять человек посменно работает, — сказал Орловский мрачно. — По пятьсот в месяц каждому. Парни хорошие, боевые, мы стараемся бывших афганцев подтягивать. Не пьют, за работу держатся, но все равно текучка. Понимаешь? Я кивнул. Чего уж тут непонятного. — Юрку порезали на прошлой неделе. Сейчас в больнице. Виталику месяц назад голову проломили. Не пустил компанию, а там оказались ребята злопамятные и опасные — подкараулили и проломили. И вообще, иногда заходят — люди как люди. А подвыпьют, так за ножи хватаются! — Короче, безопасность простого кабака, который три копейки приносит — мы вытягиваем, — сказал усатый. — И то с потерями. — Договорились бы с блатными, — сказал Серега благодушно. Усатый и Орловский рассмеялись. — С ними договоришься… — сказал Орловский. — Это же болото, трясина — туда только попади, засосет! И если с ними за кабак договориться, то они и в другие дела полезут, сто процентов. И с кем договариваться? Сегодня один, завтра другой, сами друг с другом не ладят… Короче, вы поняли. Если безопасность простого кабака еле-еле вытягиваем, то банк просто не потянем. Я слушал Орловского и смотрел по сторонам. Все столики заняты, везде сидят приличные, хорошо одетые люди, много красивых женщин — здесь царит успех, здесь деньги и возможности… И все это посреди всеобщего распада и убожества. Мне стало как-то нехорошо. От этих ломящихся столов, белых рубашек и строгих костюмов. Просто до тошноты… Захотелось на улицу, вдохнуть теплого летнего вечернего воздуха, а потом домой… Спать! Ого-го, да вы, я вижу, ваше благородие, нарезались, с удивлением подумал я. А вслух почему-то сказал: — Девяностые наступили… Только никто еще не заметил. Все сидящие за столом с недоумением уставились на меня. Однако что-то я язык контролировать перестаю. Плохой признак. — Я о том, что ребята в будущее смотрят, сегодняшним днем не живут, — громко объяснил я. — А чего? С банком классная идея. Офигенная. Лично мне нравится. Орловский и усатый просияли. — Короче, парни, — сказал Орловский, понижая голос до громкого шепота, — в учредители пойдете? Сами мы такой проект не вытянем. А все вместе можем потянуть. Сами видите, тема интересная… — Тема интересная! — подхватил усатый. — Все крупные директора к нам сбегутся, вся региональная промышленность! — С регистрацией проблем не будет? — спросил я. Орловский рубанул воздух рукой, явно давая понять, что с регистрацией проблем не будет. — Вот у него, — Орловский кивнул на усатого, — родной дядя. В Москве, в Госбанке чин. Рыжкова знает лично. Усатый кивнул. — Там зампред госбанка должен разрешение подписывать. Подпишет. Обидно же, парни! Такой дядя на такой должности и без всякого толку. Сечете? — Сечем, — сказал я задумчиво. Хотелось на воздух и спать. — А скажи, Саша, такую вещь… Вот прямо сейчас у вас конфликтов ни с кем нет? — Ни с кем, — твердо сказал Орловский. — Со всеми ровно. — Мы подумаем, — сказал я ничего не выражающим голосом. — Думайте, парни, — сказал усатый, — но только не очень долго. Сами понимаете, еще вчера все нужно было делать! — Сколько там уставной фонд должен быть? — спросил я. — Да, херня! — махнул рукой Орловский. — Пол-лимона всего. Не о чем говорить! — Пятьсот штук?!! — Серега закашлялся, кажется, услышанная сумма произвела на него впечатление. Орловский посмотрел на него с удивлением. — Ну да, пятьсот. А че? Их вообще нужно в течение года показать, так что по этому поводу париться нечего. Я отвечаю — за неделю соберем! А то и за три дня. И химкомбинат, и ликеро-водочный, и мясокомбинат — все к нам пойдут! — А спецы? — спросил я. — Дебет с кредитом кто будет сводить? Это же вам, парни, не отчетно-выборные собрания… — А чего спецы? — улыбнулся усатый. — Только свистнем, толпа набежит. У них зарплата двести рэ — так мы дадим по штуке ключевым и вспомогательным по пятьсот, вот и все. — А от нас, получается, безопасность нужна? — спросил Серега задумчиво. Орловский усмехнулся и разлил остатки коньяка по бокалам. — Ну че вы, парни, как маленькие, в самом деле? Разве я не знаю, кто у Алексея отец? Или как вы на химкомбинат зашли? Как с краснознаменской бандой, Быком и Седым разобрались? И что целый съезд у вас был в ДК медиков, весь город говорил. Мы сами не с луны свалились, не последние люди. У меня батя — депутат облсовета и замдиректора. А мать — в потребсоюзе. У Юрика, — Орловский кивнул на усатого, — батя в «конторе». Вы поймите — если мы все вместе будем, то возможности появятся… — Любые! — подсказал усатый Юра. — Возможности будут такие, какие сами захотим. — Будем думать, — сказал я осторожно. Пламенная речь Орловского, признаюсь, произвела на меня некоторое впечатление. — Но вы бы, парни, хотя бы какую-то основу накидали на бумаге… Минимальный бизнес-план, чтобы самим хоть немного понимать, как оно будет… Орловский пьяно улыбнулся. — Если бы вы знали, парни, сколько нами написано бессмысленных и бесполезных бумаг… — Лех, ты серьезно про банк? — спросил Валерик, когда мы ехали на такси по домам. — Вполне, — сказал я устало, — тема перспективная. Они боятся, что их с большими бабками прихватят злые люди… И правильно боятся. Безопасность мы сможем обеспечить? Хотя бы на первых порах? — Сможем, — сказал Серега. — Наши спортсмены уже конкретно так оперились. Никого не боятся, шпану гоняют. Половина барахолки им платит, мне Матвей на днях рассказывал. За охрану, типа. Им попробуй не заплати… Андрей с Матвеем всем заправляют. Если что — полсотни человек за час соберем, были бы бабки. — Ну вот, — сказал я, — под это дело можно и в соучредители въехать. Так-то они все верно говорят, частные банки нужны, особенно госпредприятиям. — Я в этой финансовой хреновине не понимаю ничего, — сказал Серега. — То ли дело у нас на заводе — сырье засыпал, продукт получил, бабки подбил… Лучше и придумать нельзя. — Ты чего, Леха, правда думаешь, что эти деляги нас к большим деньгам подпустят? — спросил Валерик. — Если безопасностью мы будем заниматься, то куда они денутся с подводной лодки? —ответил я вопросом на вопрос. — Скользкие типы, — сказал Серега, — не понравились они мне. Одним словом, в разведку бы я с ними не пошел! — В разведку и не нужно, — сказал я. — А вот выгоду поиметь вполне возможно… В итоге, мы торжественно договорились подумать обо всем, когда немного протрезвеем. На следующий день я подбиваю нашу бухгалтерию. Месяц нашей деятельности на химкомбинате принес почти семьдесят тысяч рублей. Очень приличная сумма для вчерашнего мелкого спекулянта псевдоамериканскими часами и сигаретами, думаю я. Также, в активе две машины, о чем еще полгода назад и мечтать не могли. Деньги лежат в двух коробках из-под обуви. Большей частью, двадцатипятирублевки. Сотенных и полтинников мало. Денег больше пятидесяти тысяч, и каждый день приходят и приходят новые. Я звоню в кафе «Уют», Якову Наумовичу. — Але… — спрашивает всегда недовольный, слегка дребезжащий голос. — Вы на месте, Яков Наумович? — вежливо интересуюсь я. Яков Наумович взрывается наигранным недовольством. Конечно, он на месте, куда он может деться, он простой пенсионер, не дипломат и не депутат! — Есть дело! — говорю я загадочно. Яков Наумович саркастичен. Он очень удивлен, что у современных молодых людей — законченных бездельников — вдруг появляется какое-то дело! И если у меня есть дело, то почему бы мне не заняться им прямо сейчас, вместо того, чтобы отвлекать пожилого человека, у которого почки и желчный пузырь? Я еду в кафе «Уют». На дверях вывеска «Переучет», но я спокойно захожу, киваю официанту, и тот проводит меня в мозговой центр империи Евгения Михайловича Лисинского — в подсобку. В подсобке Яков Наумович, как всегда, страдает над бутылкой минеральной воды. Он меланхоличен и настроен пофилософствовать. — Это у вас-то дело? — иронично спрашивает он меня. Я с улыбкой киваю. — У меня! Яков Наумович небрежным жестом указывает на свободный стул и обреченным тоном говорит: — Рассказывайте! Я начинаю рассказывать. — Дело в том, Яков Наумович, — говорю я, — что у меня и моих друзей скопилось… как бы это правильно сказать… скопился некоторый излишек резаной бумаги от Госбанка СССР. И мы хотели бы… Вы понимаете? Яков Наумович тяжело вздыхает. — В наше время лучше хранить сбережения в туалетной бумаге, — говорит он сварливо, — от этого намного больше пользы. — Не могли бы вы как-то помочь нашей проблеме? — вкрадчиво спрашиваю я. — Нас интересуют, так сказать, альтернативные способы хранения средств. Яков Наумович молчит. Он молчит долго, и, кажется, начинает слегка дремать. Я кашляю так, что он вздрагивает. — Если вы не знали, — говорит он, — альтернативные способы хранения средств не приветствуются законодательством СССР. Почему бы вам просто не открыть счет в сберегательной кассе?