Я устало пожимаю плечами. — Можем ничего не делать и ни во что не вмешиваться. Пусть идет как идет. Погибнет сколько-то там тысяч, да и хрен с ними. — Ты не понимаешь! — отчаянно шепчет она. — Так ничего не получится, ничего! Оно защищено, очень сильно защищено! Как… я не знаю! Как сокровища Эрмитажа! — Что — оно? — удивляюсь я. — Будущее, дурак! — ее отчаяние достигает апогея. Я долго молчу. — Есть книга одного писателя американского, — говорю я. — Там про психбольницу. И один парень, косящий под психа, взбунтовался против системы. И решил разбить пуленепробиваемое стекло, с помощью одной тяжелой штуки, пульта управления. Он попробовал ее поднять, но не смог, хотя был очень сильным парнем. Штука была реально тяжелая. А все психи смотрели, как он это делает и держали пари, получится у него или не получится. И вот, у него ничего не вышло. И в конце этот парень посмотрел на психов с презрением и сказал: «Ну, я хотя бы попытался». Он попытался. И я тоже попытаюсь, пусть даже ничего не получится, пусть вес заведомо больше того, что я в силах поднять. Я попытаюсь спасти кого-нибудь, и будь что будет. Она обреченно вздыхает и, ничего не говоря, выходит из машины. А я еще долго сижу и думаю, на кой черт мне все это нужно. Голова пухла от всего происходящего. И еще, я остро завидовал Евгению Михайловичу, который, не мудрствуя лукаво, свалил в закат, то есть — в Прибалтику… — А чего мы, собственно, хотим? — Этот риторический вопрос задал Валерик на одном из первых наших офисных совещаний. — Нет, я понимаю, — поправился он, — заработали бабок, хорошо заработали! Каждый день капает — страшно сказать сколько! Завтра капнет, и послезавтра, и еще какое-то время… Но дальше-то что? Вот в чем вопрос! — Ну как же! — рассмеялся Серега. — Пятилетку в четыре года выполним. Похвальная грамота придет из обкома, как ударникам капиталистического труда! А чего ты хотел-то, Валер? На заводе работяги пашут, от зарплаты и до зарплаты тянутся, но таких вопросов — а дальше что? — никто не задает. Потому что все хорошо знают — дальше максимум в мастера-бригадиры, но не факт, потом пенсия, в потом кладбище. — Про доску почета позабыл, — сказал я. — Точно! — просиял Серега. — Не боись, Валерка! Заработаем первый миллион — сделаем доску почета! Свою, личную — «Лучшие люди кооператива 'Астра». И твою физиономию туда зафигачим — чин-чинарем! — Ну я не знаю, — сказал Валерик неуверенно. Похоже, он действительно не понимал, что с ним происходит. — Лично мне как-то хочется перспективу видеть. Самореализоваться, что ли… Не все же из-за денег одних… — На завод тебе нужно, — язвительно сказал Серега. — На месяц-другой, на перевоспитание. Поработаешь, а в свободное время — художественная самодеятельность! Или в ДНД — ловить антиобщественный элемент. Реализовывайся в какую хочешь сторону, все пути открыты! — А вы заметили такую штуку, — сказал я задумчиво, — завод у нас воспринимается как наказание. — Во! Точно! — откликнулся Серега. — И колхоз еще. — И ПТУ, — добавил я. — Чего родители детям говорят? Будешь херово учиться — пойдешь в ПТУ. А оттуда на завод, рабочим. Типа — что может быть хуже? Казалось бы, рабоче-крестьянское государство, а участь рабочего и крестьянина считается недостойной… — Ты подсунь своему бате тезисы, — усмехнулся Серега. — Пусть сделает доклад по проблеме повышения престижа рабочих специальностей! — А вот в одном Валерка прав, — продолжил я, — перспективы у нас туманные. Все очень шатко и нестабильно. Серега пожал плечами. — Мне нормально. По мне так лучше нестабильная штука в день, чем стабильные двести пятьдесят в месяц. Говорю вам — вы пацаны молодые, не нюхали той стабильности, а мне вот довелось! Все, поеду на завод, сейчас Илья приедет за товаром и нестабильные бабки привезет! Серега ушел, а мы с Валериком остались — пили чай и молчали, каждый думал о своем. — Вот как классно Серега в тему вписался, — нарушил молчание Валерик. — Прирожденный делец, кто бы мог подумать… — Прирожденным был Витя, — возразил я, — а Сереге просто антураж нравится — кабаки, девочки, деньги. Машина вот хоть и кооперативная, но считай что своя, понадобилась — сел и поехал… — А ты сам чего думаешь? — спросил Валерик. — Какие перспективы? — Нельзя останавливаться, — сказал я, — нужно наращивать обороты. Про Алису читал, которая в Стране Чудес? — Мультик смотрел, — хмыкнул Валерик. — Там умные вещи, в книге… Чтобы оставаться на месте нужно бежать изо всех сил. А чтобы попасть куда-то, нужно бежать в два раза быстрее. Как про нас писано… — Про нас? — Ну, не конкретно про нас, — сказал я, — про коммерсантов. Есть одна мысль… Нужно будет съездить в «Юпитер» к комсомольцам, пообщаться. Тем более, что нас пригласили… — Нужно значит нужно, — сказал Валерик задумчиво. Мы с Лерой в кино, на премьере. За билеты пацанам на входе переплатил рекордные деньги. Вообще, зал забит до отказа, такому интересу позавидовал бы любой, самый модный видеосалон — советские люди массово пришли смотреть первый фильм о советской мафии. Идут «Воры в законе». Я раньше смотрел, конечно, и не был особо впечатлен, фильм явно не дотягивал до классики — «Славные парни» или «Путь Карлито», но вот, довелось пересмотреть. Безусловно, Гафт если не гений, то большой талант наверняка… Да и Гердт с Акопяном смотрелись очень прилично… После фильма мы, по сложившейся уже традиции, живо обменивались впечатлениями. — Это просто здорово! — сказала Лера тоном, не допускающим апелляций. Ее глаза горели восторгом, она явно была под впечатлением. — Ага, — сказал я, — герои Гафта прямо карьеру делают! Растут на глазах, приятно посмотреть! — Это в каком смысле⁈ — вскинулась она. — Ну как же… — улыбнулся я. — «Гонки по вертикали» смотрела? Там Гафт тоже жулика играет — рецидивиста по кличке Батон. Только там он никому не нужный, несчастный и жалкий, хоть и рецидивист, милиция за ним по пятам гонится… А здесь вот как фишка поперла! Прямо дон Корлеоне! — Сейчас начали правду снимать! — заявила она. — А тогда сплошную пропаганду гнали. Или может быть, скажешь, что такого, как в этом фильме нет и режиссер со сценаристом все выдумали? — Почему же… — пожал плечами я. — Сам я с этими людьми не сталкивался, но что-то похожее, конечно, есть. Мне кажется, что в реальности все намного страшнее и обыденнее. А здесь просто режиссер всеми силами старался произвести впечатление на зрителя! И это старание чуть ли не из каждой сцены прет. Пиление ржавой ножовкой руки, например. Или пытка горячим утюгом… — Ужасно! — сказала она с чувством. — Мне даже плохо стало, никогда такого не видела в кино. А что, ты хочешь сказать, что такого не бывает? — Да бывает, бывает! — стал заводиться и я. — Кто же против! Только когда все оно в одном месте собрано и на зрителя вывалено, то получается «клюква». — А итальянский «Спрут» тоже клюква⁈ — возмутилась она. — Вообще, я вижу, что ты всегда критично настроен ко всему новому! Я тяжело вздохнул. О, советская восторженная молодежь из благополучных семей! — Про «Спрут» я не знаю, — сказал я. — Хотя там утюгами не пытали и руку в закрытом гараже не пилили… А насчет критичности… могу объяснить. — Объясняй! — потребовала она. — Только не вздумай смеяться, мы о серьезных вещах говорим! — Хорошо, — сказал я, стараясь подавить улыбку. — Вот фильм. В нем привлекательные злодеи — у них много денег, красивые женщины, большие дома и импортные «тачки». Так? — Ну так… — подтвердила она неуверенно. — Откуда у них деньги? По фильму — от подпольных коммерсантов-цеховиков. И для Грузии это правда, подтверждаю. Они действительно платили десять процентов ворам, чтобы не иметь проблем с преступным миром… Ну и за другие услуги, не важно. Я — директор кооператива. Коммерсант. В зале больше половины зрителей — пионеры и комсомольцы, совсем молодые ребята. Понимаешь, куда я клоню? Она весело рассмеялась. — Ты думаешь, что они к тебе придут вымогать деньги? Ты серьезно, что ли⁈ Я развел руками. — Одного моего приятеля порезали, когда он выносил мусор. За то, что отказался платить. Я же говорю — все страшнее и проще. — Привет, молодежь! — раздалось откуда-то сбоку. Явно в нашу сторону. Голос какой-то знакомый, отметил я про себя и оглянулся. Коричневый «Опель-Рекорд», в то время новинка в наших широтах. Возле «Опеля» несколько мужчин. Среди них Седой, собственной персоной. Я шепотом выругался. — Стой здесь! — не терпящим возражения тоном приказал я Лере. — Я подойду, поздороваюсь… Она посмотрела на меня вопросительно, но согласно кивнула. Я подошел к «Опелю». Седой и трое парней с ним. Разглядывают меня с любопытством, но без агрессии. Мы здороваемся. — В кино ходили? — с усмешкой спросил Седой. — В кино, — подтвердил я. — А вы тоже? Парни засмеялись, а Седой с улыбкой покачал головой. — Нет. Нам без надобности… Про свою жизнь мы и так все знаем. Чего они нам могут любопытного показать? — Наверное, ничего, — согласился я. — Ну вот и я об этом. А ты, парень, заходи к нам в «Софию», если случится нужда. Все в порядке у вас? — Спасибо, все в порядке. Зайду при случае, — сказал я дипломатично. — Это хорошо, когда все в порядке… — усмехнулся один из парней. — И плохо, когда наоборот. — У нас всегда все в порядке, — отчеканил я. — Хорошего вечера, — сказал Седой. — Девочке привет говори. Я вернулся к Лере. — Кто это такие? — озадаченно спросила она. А я не стал ничего придумывать. — А это как раз иллюстрация к нашему разговору. Наши отечественные гангстеры.