— Как это? — не понял Валерик. — Да все просто! — рассмеялся Саша. — Вы же будете платить не по заводским расценкам? Выше, я полагаю? — Конечно, выше, — сказал я, — мы же не эксплуататоры. — Ну и вот, — сказал Саша поучительно. — Местные получают двести пятьдесят — триста. А ваши, небось, все пятьсот получат. Работа у вас не сильно тяжелая, я так понимаю. Обидно людям! — Так чего делать-то? — спросил я. Орловский пожал плечами. — Договориться. Вот, начальник ремонтно-строительного хороший мужик! Он вам рабочих и предоставит, если нужно. За вознаграждение, конечно. Кстати, он к вам не прибегал еще, услуги не предлагал? Странно. — Спасибо за совет! — искренне поблагодарил я. — Мы только заехали, еще никого не знаем… — Так нужно знакомиться! — сказал комсомолец Саша. И вообще, парни… Нужно общаться! Я вам помогу, чем смогу при случае. Вы — мне. Время, сами видите, какое! Приходите в «Юпитер», я там с ребятами почти каждый вечер. А чего? Место веселое, музыка модная, девочки красивые… Сами-то где тусуетесь? — В основном в «Театральном» сказал я. — Тоже хорошо, — согласно кивнул Саша, — но как-то больше на старший возраст. «Юпитер» — молодежное место, вся тусовка там сейчас! — Придем, — пообещал я. Комсомолец Саша тепло попрощался и убежал по делам. А начальник ремонтно-строительного оказался действительно хорошим мужиком. Вообще, он больше походил на какого-нибудь царского генерала, чем на начальника цеха — грузный, величественный, какой-то даже аристократичный мужик слегка за пятьдесят. Звали его Степан Васильевич, и он действительно помог нам решить проблему. За довольно скромное вознаграждение, месячный фонд заработной платы обошелся нам всего в полторы тысячи. — И магарыч! — грозно скомандовал Степан Васильевич. — Деньги деньгами, но магарыч — святое! Без него, сами знаете! Не будет делов! Обмыть эту вашу приспособу нужно, чтоб все крутилось как полагается! Магарыч с нашей стороны был твердо обещан. — Я ж говорил, не знаете вы советского производства! — сказал Серега, когда мы, притихшие и усталые, шли домой после первого дня на заводе. — Ну что? Как ощущения? — Даже в кабак не хочется! — с удивлением сказал Валерик. — Хочется прийти домой, скушать тарелку борща, макароны с тефтелями и компот. — Пятьдесят грамм для аппетита забыл, — саркастически сказал я. — Точно! — просиял Валерик. — Идеально! А потом взять газету… — «Комсомолку»? — вновь съехидничал я. — «Труд»! — отрезал Валерик. — Прочесть его вдумчиво, от передовицы и до спортивной хроники, затем посмотреть программу «Время»… — Добрый вечер! — сказал Серега, копируя ведущего. — Здравствуйте, товарищи! — откликнулся я. — Идите нахрен! — не оценил шутки Валерик. — А после программы «Время» посмотреть фильм — интересный и умный. — «Кубанских казаков»? — предложил Серега. — «Премию»? — спросил я. — «Зловещих мертвецов»! — Валерик показал нам фигу. — А вы вообще заметили, что происходит? — Что? — спросил я. — Идиллия советского капитализма! — сказал Валерик грустно. — Только что договорившиеся об эксплуатации простых советских рабочих коммерсанты возвращаются с завода по домам… Что характерно — пешком, как простые смертные! Это на гнилом Западе капиталист едет к себе на виллу в «мерседесе»… А мы так запросто, по-пролетарски… — Нахрен! — сказал Серега. — Я на трамвае поеду, сейчас «тройка» придет… Вы лучше думайте, где сырье взять. А то мы деятельность развели бурную, а делать пока не из чего… — Будет вам ПВД, — твердо пообещал я. — Чего? — растерянно переспросил Валерик. — Полиэтилен высокого давления! — блеснул я познаниями. — Все будет. И «мерседес». И вилла. Все как у людей! Мы замолчали. Рисовали себе радужные картины грядущего. — Интересно, как там Витька в Америке?.. — спросил Валерик задумчиво. — Витя, скорее всего, переживает культурный шок и переосмысливает жизнь. Не нужно им было так уж сразу в Америку, психика может не выдержать… — сказал я. — Это из-за товарного изобилия? — спросил Серега. — Вообще из-за всего, — ответил я. — Там — другая планета. Совсем. Другие люди, другие сложности, другие жизненные цели. Витин батя делал бабки за счет мутиловок с родным государством. Там такое не прокатит. А сам Витек работал исключительно в условиях нехватки всего. Там другие условия, там переизбыток. Не завидую, короче… — Да ладно… — мрачно сказал Серега. — Ты лучше нашим будущим рабочим не позавидуй. Прикинь, они, отпахав смену, пойдут к нам — пахать вторую! Шестнадцатичасовой рабочий день, как у негров на плантациях! — Вообще, да, печально… — сказал я. — Но есть и нюансы. Не факт, что они будут пахать у себя в цеху. Скорее всего, Васильич поимеет с них часть зарплаты и будут они работать как нормальные белые люди — восемь часов. Во-вторых, двойная зарплата. Без профсоюзных взносов и вычетов за бездетность. И в-третьих, колхоз — дело добровольное. Но вообще, начальник цеха — серьезный дядька. Барыжит собственными рабочими! — Кто какой ресурс имеет, тот с него и кормится, — сказал Валерик. — Но вот мне интересно — а на оборонных заводах тоже такая хрень? Где ракеты делают и все такое? — Навряд ли, — сказал я. — Там контора строго бдит. Если кто и мутит чего, то только сами «конторские», чужие там не ходят. — И ракету же не стыришь… — усмехнулся Серега. — На водку не поменяешь, на барахолке не продашь… — Стырить, положим, там можно много чего, — сказал я. — Но кто ж даст? Оборонка и номерные заводы — дело глухое. Это вам не мясокомбинат. — А кстати… — оживился Валерик, — на мясокомбинат у нас выходов нет? — Вот только мясокомбината нам для полного счастья не хватало, — сказал я. — Все, мой автобус, побегу! На следующий день я с утра пораньше отправился в кафе «Уют» за инструкциями. Евгений Михайлович благополучно отбыл куда-то в Прибалтику, полечить расшатанные нервы, а заодно и переждать обострение в отношениях с криминальным элементом. Вместо него всеми делами фирмы заправлял Яша Левин, или, как я его уважительно называл, Яков Наумович. Яков Наумович был человеком неопределенного возраста, но, судя по всему, сильно за шестьдесят. Я слышал, что именно он считался патриархом и основоположником нашего городского сообщества «цеховиков». При этом — ни разу не попался, не был пойман за руку и даже никогда не проходил как свидетель, что свидетельствовало либо о зверином сверхъестественном чутье, либо же — об обширных связях. Когда-то давно ходили слухи, что «Яша с ментами на одну руку работает и своих закладывает», некоторые коллеги-цеховики смотрели на Якова Наумовича косо, а некоторые и вовсе прекратили общаться. Лет пять назад он полностью завязал с коммерцией и вышел на пенсию, но вот, налетела Перестройка, дунул ветер перемен, и Яков Наумович возник снова. На сей раз в качестве неформального зама Евгения Михайловича. Я застал Якова Наумовича мирно сидящим за столиком и попивающим минералку. — Минеральная вода очень хорошо помогает от почек, — сказал мне Яков Наумович вместо приветствия. — У меня — почки. А что у вас, молодой человек? — А у меня пленочный экструдер, который готов к работе, но в него нечего засыпать, — сказал я, пытаясь подделаться под тон. — Нет сырья! — Вы — кооператив «Астра»! — тоном изобретателя, совершившего чудесное открытие, сообщил Левин. — Это вам Женя уступил списанную машину! Он сказал — молодые, пускай работают! — Так точно! — по-солдатски ответил я. — И я пришел посоветоваться. Яков Наумович недовольно посмотрел на меня. — Вы, кажется, сказали слово «сырье»? — спросил он. — Именно это слово, — подтвердил я. — Нам нужно сырье, чтобы производить пленку, но мы не очень понимаем… — … где его взять, — закончил за меня Яков Наумович. — Это всеобщая беда сейчас… — тяжело вздохнул он. — Ничего и нигде нету… Нету даже минеральной воды! Последний раз приличную минеральную воду я пил в одна тысяча девятьсот пятьдесят шестом в городе Цхалтубо… А это… — Яков Наумович с ненавистью посмотрел на стоящую перед ним бутылку. — Это разве минералка? Разве может она облегчить страдания человека, у которого почки? — Сырье, Яков Наумович, — сказал я терпеливо. — Для нас каждый день простоя — огромные убытки. — Очень по-советски, — сказал Яков Наумович, — очень! Сначала купить лошадь, а потом понять, что лошади нечего кушать! Если лошадь не будет иметь покушать, то вы не будете иметь поехать — это очень просто, но мало кто разбирается! Времена настали… Вздох отчаяния вырвался из моей груди, и Яков Наумович сжалился. — Женя сказал мне, чтобы я опекал вашу контору в его отсутствие. Мне кажется, что Женя на старости лет становится сентиментальным человеком. Он прекрасно знает, что ни один добрый поступок не может остаться безнаказанным, но все равно делает! Дурак или старик? Хотя, какая разница… Не хмурьтесь, молодой человек, не хмурьтесь! Многие люди за честь считали послушать старого Левина! Что касается вашего сырья, то тут нет никакой тайны. Его может дать местное подразделение Госснаба. А может и не дать. — Дать — это продать? — уточнил я. — Естественно, — пожал плечами Яков Наумович. — Коммунизм еще не наступил, молодой человек… И, между нами говоря… Впрочем, не будем. — Не будем, — охотно согласился я. — Что нужно сделать, чтобы сырье дали? Яков Наумович долго и ласково смотрел на меня. Так, наверное, учитель школы для умственно отсталых смотрит на любимого ученика. — Чтобы в этой стране что-нибудь кому-нибудь дали, нужно, чтобы кто-то снял телефонную трубку, набрал несколько цифр и сказал несколько слов. Телефонное право. Понимаете? — Значит, нужно звонить в Госснаб? — уточнил я. — Нужно, чтобы им позвонили, — сказал Яков Наумович. — Предупреждаю вас, молодой человек, на шарапа в этой конторе урвать ничего не получится, не те люди. Нужен конкретный звонок конкретного человека. Но в самых общих чертах! — Это как? — спросил я. Манера разговора Якова Наумовича давала сто очков форы манере Евгения Михайловича…