Доктор Айэн Корвус бесшумно повернул ручку металлической двери с табличкой «Минералогическая лаборатория» и тихо вошел в помещение. Мелоди Крукшенк сидела за компьютером спиной к Корвусу и что-то набирала. Ее короткие темные волосы подрагивали в такт движениям рук. Неслышно приблизившись к Мелоди, Корвус мягко положил руку ей на плечо. Она приглушенно вскрикнула и подскочила. — Неужели забыли о нашей встрече? — спросил доктор. — Нет, но вы подкрались ко мне, как кот. Корвус беззвучно рассмеялся, легонько сжал плечо Мелоди и не отнял руку. Он чувствовал тепло ее тела сквозь рабочий халат. — Спасибо, что согласились поработать допоздна. Он обрадовался, увидев браслет на запястье Мелоди. В целом она мила, но по-американски спортивна и необаятельна. Можно подумать, одно из непременных условий научной карьеры для женщины — это отсутствие косметики и неухоженная голова. Однако у Мелоди есть два важных качества: она не станет болтать, и она одинока. Корвус потихоньку раскопал некоторые факты из ее биографии: Мелоди — продукт колумбийской фабрики по производству кадров с ученой степенью, которых всегда больше, чем соответствующих рабочих мест. Родители Мелоди умерли, братьев и сестер у нее нет, друзей мало, в браке она не состоит, с кем-либо общается редко. К тому же Крукшенк компетентна, и так стремится угодить. Корвус перевел взгляд на лицо Мелоди и с радостью увидел, что та краснеет. Он подумал, не вывести ли их отношения немного за рамки профессионального общения, однако отказался от этой мысли — тут никогда не знаешь, чем может кончиться дело. Корвус ослепил Мелоди приятнейшей из своих улыбок, взял за руку и ощутил жар ее ладони. — Мелоди, я восхищаюсь вашим в высшей степени успешным исследованием. — Да, доктор Корвус. Результаты просто… невероятные. Я все сохранила на дисках. Корвус опустился в кресло напротив большого плоского монитора и шепнул: — Давайте же начнем. Мелоди села рядом, взяла компакт-диск, лежавший в стопке первым, достала его из коробочки и поместила в дисковод. Подвинула к себе клавиатуру, быстро ввела нужную команду. — Итак, во-первых, — начала она, сразу заговорив профессиональным тоном, — имеется часть позвонка, окаменевшие мягкие ткани и кожа крупного представителя семейства тираннозаврид[17], возможно, тираннозавра рекса или альбертозавра-переростка. Все необычайно хорошо сохранилось. На экране возникло изображение. — Посмотрите сюда. Это отпечаток кожи. — Мелоди сделала паузу. — А вот он же, только ближе. Видите тонкие параллельные линии? Вот они при тридцатикратном увеличении. Корвуса мгновенно охватила дрожь. Все, оказывается, даже лучше, чем он себе представлял, гораздо лучше. Доктор мысленно воспарил в небеса. — Что-то похожее на перья, — выдавил он. — Именно так. Пожалуйста — доказательство того, что тираннозавр рекс был покрыт перьями. Несколько лет назад эту теорию развивала группа молодых палеонтологов, работающих в Музее. Корвус высмеял их взгляды в «Палеонтологическом журнале», назвав теорию «странной фантазией американцев», чем навлек на себя издевки и антибританские замечания со стороны коллег по Музею. А сейчас вот оно, прямо у Корвуса в руках — подтверждение их правоты и его заблуждений. Неприятное ощущение от сознания собственной ошибки быстро сменилось более сложными чувствами. Здесь кроется возможность… Действительно редкая возможность. Почему бы не сделать ту самую теорию своей, смело заявив во всеуслышание, что ранее он шел по ложному пути? Полностью присвоить взгляды соперников, прикрывшись маской смирения. Именно так он и поступит. Тогда Корвусу просто обязаны будут предоставить постоянную должность, им придется заключить с ним бессрочный контракт. Но это ему окажется уже ни к чему, верно? Он сможет получить место где угодно, даже в Британском музее. Особенно в Британском музее. Корвус понял, что уже довольно долго сидит не дыша. Он перевел дух и пробормотал: — Да, конечно, значит, этот ископаемый черт все-таки был пернатым. — Вот то-то и оно. Корвус поднял брови. Мелоди нажала на клавишу, и на экране возникло другое изображение. — Это окаменевшая мышечная ткань в поляризованном свете при стократном увеличении. Разумеется, окаменело все, однако петрификаций с такой высокой степенью сохранности раньше, очевидно, не находили. Вы замечаете, как мелкозернистый диоксид кремния заместил все содержимое клетки, даже органеллы, точно воспроизводя их вид? Перед нами действительное изображение мышечной клетки динозавра. Корвус осознал, что не может вымолвить ни слова. — Так. — Мелоди снова нажала на какую-то клавишу. — Увеличили в пятьсот раз. Можно рассмотреть ядро. Щелчок мыши. — Митохондрия. Щелк. — А это комплекс Гольджи. Щелк. — Рибосомы… Корвус предостерегающе поднял руку. — Подождите. Подождите минуту. — Он закрыл глаза, глубоко вздохнул. Открыл глаза. — Постойте, прошу вас. Доктор встал, оперся рукой о спинку кресла и сделал еще один глубокий вдох. Головокружение прошло, непостижимым образом вызвав прилив энергии. Корвус оглядел лабораторию. Было тихо, словно в склепе. Только слабо шипел кондиционированный воздух и гудел вентилятор в компьютере, пахло эпоксидной смолой, пластмассой и нагревшейся аппаратурой. Все как прежде, и тем не менее мир только что изменился. У Корвуса в мозгу замелькали картины будущего: награды, суперпопулярная книга, лекции, деньги, престиж… Бессрочный контракт с Музеем — лишь начало. Он посмотрел на Мелоди. Неужели и она представляет себе то же самое? Крукшенк отнюдь не глупа, мысли ее совпадают с мыслями Корвуса: она постепенно осознает, как теперь переменилась ее жизнь, переменилась навсегда. — Мелоди… — Да. Результаты просто сногсшибательны. И это еще не всё. Далеко не всё. Корвус с усилием опустился в кресло. Что-то еще? Возможно ли такое? Мелоди нажала на клавишу. — Перейдем к электронным микроснимкам. — На экране возникло отчетливое черно-белое изображение. — Вот увеличенная в тысячу раз эндоплазматическая сеть. Вы видите кристаллическую структуру минерала, заместившего содержимое клетки. Правда, разглядеть удается не очень многое, но мы уже на пределе. При таком увеличении видимая структура просто-напросто искажается, и потом, в окаменелости ведь сохраняется далеко не все. Однако глаз различает здесь хотя бы что-то, а это уже невероятно. Мы воочию наблюдаем микробиологическое строение динозавра. Феноменально. Даже имеющийся маленький образец представляет собой величайшую палеонтологическую находку. Подумать только, ведь где-то есть и целый динозавр. Окаменевшая и превосходно сохранившаяся туша тираннозавра рекса, а там и желудок — несомненно, с остатками последней трапезы, и мозг, не тронутый тлением, и кожа, и перья, и кровеносные сосуды, и носоглотка, и органы размножения, и печень, и почки, и селезенка, а еще все недуги и увечья, вся жизнь тираннозавра, безукоризненно запечатлевшаяся в камне. От сегодняшней реальности до фантастического мира «Парка юрского периода» просто рукой подать. Мелоди щелкнула по следующему изображению. — Вот костный мозг… — Подождите. — Корвус остановил ее. — А что это за темные вкрапления? — Какие темные вкрапления? — Они были на предыдущем изображении. — Ах, те… — Мелоди вернулась назад. Корвус указал на маленькую черную частичку. — Что это? — Возможно, они образовались в процессе возникновения окаменелости. — Но это не вирус? — Для вируса частицы чересчур велики. И слишком хорошо заметны, то есть изначально в состав клетки они также не могли входить. Я практически уверена, что это микрокристаллические новообразования, вероятно, роговые обманки. — Верно. Прошу прощения, давайте дальше. — Я могла бы исследовать вкрапления рентгеновским спектрометром альфа-частиц и узнать их состав. — Было бы замечательно. Мелоди вывела на экран новую серию микрофотографий. — Просто изумительно, Мелоди. Она обернулась к Корвусу с раскрасневшимся, сияющим лицом. — Можно один вопрос? Он поколебался, собираясь с мыслями. В дальнейшем ему потребуется помощь Мелоди, это совершенно ясно, и гораздо лучше будет подбросить несколько крупиц славы ассистентке из лаборатории, чем посвящать в дело еще одного смотрителя Музея. У Мелоди ни связей, ни влияния, ни будущего, ей предстоит лишь черная работа, недостойная обладательницы ученой степени. Тем выгоднее, что Крукшенк — женщина: ее ни в коем случае не станут воспринимать всерьез. Корвус приобнял Мелоди одной рукой, придвинулся ближе. — Конечно, можно. — Где-то есть образцы, подобные этому? Корвус не смог сдержать улыбки.