Потом, после некоторого колебания, к телефону был приглашен самый старый сотрудник. — Мне пятьдесят восемь, мма, — уточнил он, представляясь. — Этого достаточно, или вы хотели бы поговорить с тем, кому восемьдесят или девяносто? — Пятьдесят восемь, рра, как раз то, что нужно, — ответила она. — В пятьдесят восемь лет человек знает, о чем говорит. Последнее замечание было воспринято благосклонно. — Постараюсь вам помочь, если смогу. Что вы хотели бы узнать? — Я хотела бы узнать, помните ли вы мистера Тсоламосесе, — сказала она. — Он работал в тюрьме много лет назад. Наверное, сейчас он не работает. — Ах, — сказал ее собеседник, — я работал вместе с ним. Он был очень тихим человеком. Говорил немного, но хорошо делал свое дело, хотя и был весьма преклонных лет. — Так значит, он больше не работает? — вела свою линию мма Рамотсве. — Нет, не работает. Должен вас огорчить, он умер. Сердце мма Рамотсве упало. Но быть может, мма Тсоламосесе еще жива, и мистер Молефело сможет встретиться с ней? — У него был сердечный приступ, — сказал голос в трубке. — Лет восемь назад. Он еще работал, но был уже очень болен и умер. — А вдова? — спросила мма Рамотсве. — Она уехала. Вряд ли кто-нибудь здесь знает куда. Должно быть, вернулась в свою деревню. Вы можете позвонить в пенсионный отдел. Если она еще жива, то получает пенсию за мужа. И значит, там знают ее адрес. Вы можете спросить у них. — Вы очень добры, рра, — сказала мма Рамотсве. — Я должна передать кое-что этой женщине, и вы помогли мне в ее поисках. Вы очень добры. — Помогать — моя работа, — прозвучал голос. — Это очень хорошо. — Да, — согласился голос. — Надеюсь, вы счастливы, — сказала мма Рамотсве. — Вы очень мне помогли. — Я счастлив, — ответил голос. — На следующий год я выхожу на пенсию и буду выращивать сорго. — Надеюсь, урожай будет щедрым, — сказала мма Рамотсве. — Вы очень добры, мма. Спасибо. Они попрощались, и мма Рамотсве с улыбкой положила трубку. Несмотря ни на что, несмотря на все эти перемены, принесшие с собой замешательство и неуверенность, несмотря на неуважение, какое люди стали проявлять друг к другу, еще остались люди, которые говорят с другими вежливо и обращаются с незнакомыми людьми согласно правилам старой ботсванской морали. Когда бы вы ни столкнулись с неподобающим поведением, вы вспоминаете о том, что еще не все потеряно. Теперь мма Рамотсве оставалось отправиться в заведение, ведавшее выдачей пенсий, чтобы узнать, получает ли пенсию мма Тсоламосесе. И в случае положительного ответа попробовать раздобыть ее адрес. Это непросто, но вполне реально. В правительственных учреждениях люди склонны рассматривать все вопросы как конфиденциальные, пусть даже они таковыми не являются. Но мма Рамотсве научилась обходить эти трудности. Государственный пенсионный отдел, в который она пришла вскоре после перерыва на обед, был еще закрыт, и мма Рамотсве пришлось дожидаться в тени ближайшего дерева, пока чиновник с усталым видом не откроет дверь. Вид и запах государственного учреждения, в которое она вошла, были точно такими же, как в других государственных учреждениях. Сугубо функциональная мебель — стулья с прямыми спинками и простые письменные столы. На одной стене портрет Его превосходительства президента республики Ботсвана, на другой — административная карта Ботсваны, календарь «Ботсвана газетт» и засиженная мухами фотография стада, собравшегося вокруг резервуара с водой из буровой скважины. Сидевший за столом чиновник сонно посмотрел на мма Рамотсве. — Я разыскиваю вдову государственного пенсионера, — сказала она, заметив грязный воротничок его рубашки. Такой далеко не продвинется по службе, обычно государственные чиновники гордятся своим видом. — Имя? — спросил он. — Мое? — Пенсионерки. Мма Рамотсве написала имя на листке бумаги и вручила чиновнику. Внизу она приписала: «Управление тюрем» и дату смерти мистера Тсоламосесе. Бросив взгляд на записку, чиновник вышел в коридор, где тянулись ряды папок с делами. Он шел вдоль полок, потом остановился, вытащил одну, просмотрел ее содержимое и вернулся назад. — Да, — сказал он, — под этим именем числится вдова. Она получает пенсию от Управления тюрем. Мма Рамотсве улыбнулась. — Спасибо, рра. Вы можете дать мне ее адрес? Мне нужно кое-что ей передать. Чиновник покачал головой. — Нет, не могу. Подробности пенсионных дел — конфиденциальная информация. Так все начнут приходить и спрашивать, где кто живет. Это непорядок. Мма Рамотсве глубоко вздохнула. Случилось именно то, чего она опасалась. Придется действовать с крайней осторожностью. Этот чиновник не слишком умен, но, когда речь заходит о правилах, именно такие люди проявляют недюжинное упорство. Из-за того, что они не могут отличить существенное от несущественного, они не соглашаются отступить от буквы правила ни на йоту. И спорить с ними бесполезно. Самое лучшее — поколебать их веру в само правило. Если их удастся убедить, что в данном случае действует другое правило, тогда еще не все потеряно. Но это непростая задача. — Но правило состоит не в этом, — сказала мма Рамотсве. — Я вовсе вас не учу — такой умный человек, как вы, не нуждается в поучениях женщины, — но мне кажется, что вы неверно истолковали правило. Это правило запрещает сообщать посторонним имя пенсионера. Но там ничего не говорится об адресе. Чиновник покачал головой. — Не думаю, что вы правы, мма. Я знаю правила. А вы простая посетительница. — Вы правы, рра. Я уверена, что вы неукоснительно соблюдаете правила. Но иногда, когда правил слишком много, их можно перепутать. Вы имеете в виду правило двадцать пять. Но на самом деле это правило двадцать (б) раздел (е). Вот о каком правиле вы думаете. Это правило запрещает сообщать имя пенсионера, но ничего не говорит об адресе. Правило, касающееся адреса, то есть правило восемнадцать, уже отменено. Чиновник переминался с ноги на ногу. Он чувствовал себя неуверенно и не знал, что делать с этой настырной женщиной и ее номерами. Есть ли у правил номера? Об этом ему никто не говорил, но, вполне возможно, есть. — Откуда вы узнали об этих правилах? — спросил он. — Кто вам сказал? — Вы разве не читали «Правительственную газету»? — спросила мма Рамотсве. — Обычно правила печатают там, чтобы их все видели. Правила разрешено видеть всем, рра, так как они направлены на защиту людей. Это важно. Чиновник молча кусал губу. От глаз мма Рамотсве не укрылось, что он бросил быстрый взгляд через плечо. — Конечно, — продолжала она, — если ваша должность не позволяет вам решить этот вопрос, я с радостью побеседую с кем-нибудь из вашего начальства. Быть может, они разберутся с этим правилом. Глаза чиновника сузились, и мма Рамотсве поняла: слова попали в цель. Если он позовет другого чиновника, то потеряет лицо. — Моих полномочий вполне достаточно, — высокомерно произнес он. — Вы правильно сказали. Мне просто хотелось вас проверить. Это хорошо, что вы знакомы с правилами. Если бы все посетители их знали, нам было бы гораздо легче работать. — Вы прекрасно исполняете свои обязанности, рра, — сказала мма Рамотсве. — Я рада, что обратилась к вам, а не к какому-то юнцу, который ничего не смыслит в правилах. Чиновник с важным видом кивнул. — Вы правы, — сказал он. — Вот адрес этой женщины. Я запишу его для вас. Это маленькая деревушка по дороге на Лобаце. Быть может, вы ее знаете. Ваша пенсионерка живет там. Мма Рамотсве взяла листок бумаги у чиновника и сунула в карман платья. Потом, поблагодарив его за помощь, вышла на улицу, размышляя о том, как легко обойти бюрократов, применяя простые правила обычной житейской психологии, которыми мма Рамотсве владела в совершенстве. Глава 10 Курсы машинописи для мужчин «Калахари» открывают свои двери (мужчинам) Впоследствии, оглядываясь назад, на первые дни курсов машинописи для мужчин «Калахари», мма Макутси, помощница детектива из «Женского детективного агентства № 1» и бывшая исполняющая обязанности директора из «Быстрых моторов Тлокуэнг-роуд», будет удивляться, как легко оказалось их открыть. Если бы начать любое дело было так же просто, размышляла она, путь в плутократы был бы открыт всем подряд. Но почему открыть эти курсы оказалось легко? Ответы могли бы составить программу любой школы бизнеса: удачная идея, ниша на рынке, низкая стартовая стоимость и, пожалуй, самое главное — готовность упорно трудиться. В случае с курсами машинописи для мужчин «Калахари» присутствовали все вышеперечисленные пункты. Проще всего оказалось найти помещение для занятий (хотя это представлялось поначалу самым трудным). Проблема была быстро решена младшим учеником, он предложил поговорить со священником об использовании зала для молитвенных собраний. — По будням им никто не пользуется. Священник постоянно говорит, что мы должны участвовать в расходах. Вот прекрасная возможность поучаствовать. Священник согласился при одном условии: в зале разложат религиозные брошюры, чтобы посетители курсов получили шанс на спасение. — Учиться печатать придет много грешников, — сказал он. — Они увидят памфлеты, и некоторые из них осознают свой грех. Мма Макутси охотно согласилась. Она принесла пишущие машинки — теперь почти все находились в рабочем состоянии, хотя у некоторых не работали отдельные клавиши, — убрала в два шкафа и заперла на замок. В зале уже стояли стулья со столами, за которые могло бы усесться больше тридцати человек, но число учеников было ограничено десятью машинками. На приготовления ушло несколько дней. В «Ботсвана дейли ньюс» было помещено маленькое объявление, составленное так, чтобы привлечь внимание именно той аудитории, на которую рассчитывала мма Макутси. Мужчины! Вам известно, что в наши дни уметь печатать на машинке очень важно? Если вы еще не научились, вас обойдут конкуренты. В современном мире нет места тем, кто не умеет печатать. Теперь вы можете научиться этому, в условиях полной конфиденциальности, на курсах машинописи для мужчин «Калахари» — под руководством мма Грейс Макутси, дипл. секр. (magna cum laude[3]) (Ботсв. колл. делопроизводства). Далее будущим ученикам предлагался телефонный номер «Женского детективного агентства № 1» с примечанием: «Спросить отделение машинописи».