Моркоу не был глупым. Он был прямым, добродушным, честным и откровенным со всеми. Впрочем, в Анк-Морпорке такое сочетание качеств вполне себе считалось глупостью, ибо снижало коэффициент выживаемости до уровня «медуза в доменной печи». Но в случае с Моркоу вступали в силу два дополнительных фактора: во-первых, хорошо поставленный удар, к которому даже тролли относились с большим уважением, а во-вторых, он был неподдельно, почти сверхъестественно обаятелен. Он отлично ладил с людьми, даже если их арестовывал. А еще он обладал исключительной памятью на имена. Бо́льшую часть своей юной жизни он провел в маленькой гномьей колонии, где знать особо некого. Но потом он очутился в огромном городе, и там его талант раскрылся в полную силу. И что характерно – раскрывался до сих пор. Моркоу весело помахал рукой приближавшимся гномам. – Доброе утро, господин Бедролом! Доброе утро, господин Рукисила! Затем он повернулся к троллям и помахал их предводителю. Раздался приглушенный хлопок взорвавшегося фейерверка. – Доброе утро, господин Боксит! Затем он сложил руки рупором и зычно проревел: – Если бы вы все остановились и послушали меня… Оба шествия действительно остановились – не без некоторого колебания и напирания задних рядов на передние. Впрочем, выбор был невелик: или стоять на месте, или наступать на Моркоу. Если у Моркоу и были некоторые недостатки, то один из них заключался в том, что он редко обращал внимание на мелкие детали, если голова была занята крупными мыслями. Поэтому шепоток за своей спиной он пропустил мимо ушей. – …ха! Это самое настоящее нападение из засады! Твоя мать тогда была еще рудой… – Итак, господа, – произнес Моркоу рассудительным, дружелюбным тоном, – я уверен, что нет причин для воинственного поведения… – …вы тоже устроили на нас засаду! Мой прадедушка был в Кумской долине, он мне все рассказал! – …в нашем прекрасном городе в такой чудесный день. Я хочу попросить вас как добропорядочных граждан Анк-Морпорка… – …ну да. Скажи еще, что ты знаешь, кем был твой отец! – …несмотря на то что вы, безусловно, обязаны соблюдать свои гордые этнические традиции, воспользуйтесь примером моих коллег, которые потопили свои древние разногласия… – …я те башку разобью, подлец коротконогий! – …во имя дальнейшего процветания… – …да я тебя одной левой уделаю! – …нашего города, герб которого… – …давай рискни! После того как я вырву тебе правую! – …они с гордостью носят на своих значках. – Аааа! – Уууу! До Моркоу дошло, что на него уже никто не обращает внимания. Он обернулся. Младший констебль Дуббинс висел вниз ногами, поскольку младший констебль Детрит пытался стучать им, вернее его головой в шлеме, о мостовую. Впрочем, младший констебль Дуббинс воспользовался своим положением с максимальной выгодой, ухватив младшего констебля Детрита за колено и пытаясь вонзить зубы в его лодыжку. Участники противоборствующих маршей зачарованно наблюдали за разыгрывающейся сценой. – Нужно что-то делать! – нетерпеливо воскликнула Ангва из укрытия, в котором притаились стражники. – Ну-у-у, – протянул сержант Колон, – этнические конфликты – это так сложно… – Один неверный шаг – и вот тебе пожалуйста, – согласился Шнобби. – Эти простейшие человекоподобные виды – такие легкоранимые! – Легкоранимые? Да они пытаются убить друг друга! – Это культурное явление, – с несчастным видом попытался объяснить сержант Колон. – Мы же не можем навязывать им наши культурные традиции, верно? Иначе получится видофобия. Лицо стоявшего посреди улицы Моркоу стало краснее свеклы. – Если он хоть пальцем тронет кого-нибудь из них на глазах у всех их друзей, то… – пробормотал Шнобби. – В общем, план таков: давайте сразу сбежим отсюда ко всем чертям! На могучей шее Моркоу вздулись вены. Он упер руки в боки и проревел: – Младший констебль Детрит! Отдать честь! Они потратили часы на его обучение. Мозгу Детрита требовалось время, чтобы постичь суть идеи, но если она оседала в голове, то оставалась там надолго. Детрит отдал честь. Рукой, в которой сжимал гнома. Он взмахнул младшим констеблем Дуббинсом, как маленькой сердитой дубинкой, и треснул им себя по башке. Грохот врезавшихся друг в друга шлемов отразился эхом от зданий, и мгновение спустя два тела рухнули с громыханием на мостовую. Моркоу потрогал их носком сандалии. Затем повернулся и, дрожа от гнева, зашагал к толпе гномов. Сержант Колон, выглядывавший из переулка, в ужасе прикусил край шлема. – При вас есть оружие, не так ли? – зарычал Моркоу одновременно на целую сотню гномов. – Признавайтесь! Если кто-то из гномов не бросит его прямо сейчас, то весь парад… я подчеркиваю – весь парад будет рассажен по камерам! Я не шучу! Гномы, стоявшие в первом ряду, отступили на шаг. Раздался беспорядочный звон металлических предметов, посыпавшихся на мостовую. – Все до одного, – угрожающе произнес Моркоу. – Это и тебя касается, чернобородый. Не пытайся спрятаться за господина Пращеврата! Тебя я тоже вижу, господин Рукисила! Клади на землю. Эй! Кому здесь смешно? – Сейчас он точно умрет, – убитым голосом произнесла Ангва. – Забавно, – заговорил Шнобби, – если бы мы попытались проделать что-нибудь подобное, то превратились бы в маленькие кусочки фарша. А у него, кажется, получается. – Кризма, – произнес сержант Колон, опершийся от переживаний о стену. – Вы имеете в виду – харизма? – спросила Ангва. – Ага. И она тоже. Ага. – Как у него это получается? – Не знаю, – ответил Шнобби. – Может, потому что он общительный? Моркоу повернулся к троллям. Те ухмылялись, увидев замешательство гномов. – Теперь насчет вас, – сказал он. – Сегодня вечером я буду патрулировать Каменноломный переулок и надеюсь не увидеть там никаких безобразий. Скажите, я надеюсь не зря? Раздалось шарканье огромных сверхгабаритных ног и невнятное бормотание. Моркоу приложил ладонь к уху. – Я не совсем расслышал, – сказал он. Бормотание стало громче, превратившись в нечто вроде токкаты для сотни недовольных голосов на тему «Да, капрал Моркоу». – Отлично! Теперь можете идти. И чтобы больше никаких глупостей, славные ребятки. Моркоу стряхнул пыль с ладоней и улыбнулся всем присутствующим. Тролли застыли с озадаченными выражениями лиц. Теоретически Моркоу уже был обязан превратиться в тонкий жирный блин, размазанный по мостовой. Но почему-то этого так и не произошло… – Он только что обозвал целую сотню троллей «славными ребятками», – изумленно произнесла Ангва. – Но ведь некоторые из них только что спустились с гор! А другие покрыты лишай-ником! – И это самое элегантное, что можно на них узреть, – проворчал сержант Колон. А потом мир взорвался. Стражники отбыли незадолго до того, как капитан Ваймс вернулся в Псевдополис-Ярд. Он поднялся по лестнице в свой кабинет, плюхнулся в липкое кожаное кресло и тупо уставился в стену. Он хотел покинуть службу. Конечно же хотел. Ведь подобный образ жизни даже нельзя назвать жизнью. Ненормированный рабочий день. Постоянная неуверенность, существует ли вообще закон в этом не в меру прагматичном городе. Никакой личной жизни, в конце концов! Отвратительная еда перекусами. Приходилось порой питаться даже сосисками в булочках, которыми торговал Себя-Режу-Без-Ножа Достабль. Непрекращавшийся дождь или пекло. Никаких друзей, кроме коллег-стражников, потому что они были единственными людьми, которые жили с тобой в одном мире.