— Коноплю собирают не позже десятого месяца, — говорил маленький плотный человечек. Он был не толст, но заметно хорошее питание и не особо подвижный образ жизни. На гладкой лысине блестят бисеринки пота. Чем может закончиться беседа с хозяйкой, он представлял вполне ясно. И почему его так долго держали в напряжении и вызвали напоследок, когда с остальными уже разобрались, тоже. Очень не хотелось оказаться на улице. То есть кое-что на подобный случай он скопил и нищим не останется с семьей, но все же привык к определенной жизни и имел дальние планы. Как минимум двое сыновей получили неплохой шанс подняться, и не как папа, прислуживая, а с оружием в руках, как и положено человеку касты воинов. Звание фема было единственным его достоянием, помимо жалованья, получаемого у владельцев Кнаута, и, честно говоря, ему без разницы — тот, этот или даже эта. Поменьше бы вмешивались в управление и не стояли надзирателем за душой. А результат, он смеет надеяться, сам за себя отчетливо говорит. Но такого не произнесешь в беседе с новой хозяйкой. Его отцу крупно не повезло с переездом. Тот был вынужден сам принимать участие в обработке своих полей и работать на мельнице. Не слишком хорошо это смотрелось, но такой уж у него старший родич. Всю жизнь пил и не смог дать своим детям ничего. Один из сыновей подался в наемники и сгинул, второй нанялся сборщиком налогов (не слишком почтенное занятие), двое умерли в детстве, еще трое от Черной смерти. Обращаться за помощью некуда. Да он и так самый зажиточный в семье и обременен кучей племянников и племянниц. — При новом методе конопля вымачивается дольше и в процессе замачивания подвергается медленному перепаду температур (вода летняя, вода зимняя). В результате канат из нашей пеньки служит на два-три года дольше обычного в любых условиях. До пяти лет! Сказано было с заслуженной гордостью. Его заслуга — внедрение, и результата заранее никто знать не мог, а вышло в лучшем виде. Слушательница согласно кивнула. Госпожа Жаклин принимала экзамен со всей серьезностью. Он практически не сомневался, что справки наведены заранее и подробно. Но здесь уж дело такое: хозяин спрашивает — эконом отвечает. Тимоти вздохнул и продолжил, согласно заданным вопросам, точно и последовательно. — Почему предпочтительно сеять лен первым на гарях выжженного леса, я не знаю достоверно, но опыт говорит, родится лучше и волокно дает плотное. Вырастить его — очень трудоемкое занятие. Даже убирать необходимо в зависимости от желания получить соответствующую ткань. Самое тонкое, мягкое, блестящее, легко отбеливаемое волокно делают из недозрелого льна, у которого пожелтела только нижняя часть стебля. Правда, такая ткань не особо прочна и ценится заметно меньше. Потому что хороший результат — это прочнее хлопковых и шерстяных. — Ну с южными тканями не сравнить, — небрежно сказала Жаклин. — Да, они лучше, — согласился Тимоти, — но и дороже намного. Я думаю, все дело, в климате. Там солнце жарче, а использовать правильные… — Он замолчал, повинуясь жесту. — Ты хороший эконом, — сказала Жаклин задумчиво. Она недаром оставила Тимоти последним. Он ей был странен. Про остальных она все более или менее понимала, включая возможное поведение. Этот не лез ни в какие рамки. Вот Блор с детства мечтал стать воином. А кем хочет стать эконом ее дяди? Он не просто бухгалтер, проводящий бесконечные часы за столом, составляя ведомости и в поисках чего бы урвать. На самом деле она так и не обнаружила явного воровства. Кое-что по мелочи, возможно, и присутствовало, но совершенно несущественно. Или он чересчур умный для молодой девушки — все-таки двадцать с лишним лет квалифицированного ведения хозяйства, поднимаясь все выше в должностной иерархии. Или он действительно честен. Не зря его отличал еще отец. Эконом кроме своих прямых обязанностей управления хозяйственными делами Кнаутов искал постоянно новые способы хозяйствования и шансы заработать. Еще в детстве она слышала, что он завел специальный участок. Вкладывая на разных делянках удобрения по различным нормам, он высевал овес, пшеницу, яровую и озимую рожь и полбу. Заставлял арендаторов вводить трехполье, а не вырубать новые куски леса, строил ветряные и водяные мельницы и вообще развил бурную деятельность. Выяснил, к примеру, что гречиха хорошо растет на высоких местах, особенно на таких почвах, где чернозем смешан с песком. Рассаживали ее поздно и старались рассеять как можно реже, чтобы лучше кустилась и давала больше побегов (на десятину всего пять пудов, в то время как ржи необходимо не менее восьми). Именно благодаря этому гречиха получила широкое распространение не только на землях лордства, но и повсеместно в провинции. Иногда до четверти поля засевали. Питательно и вкусно. В отличие от стандартного трехполья, он повсеместно на господских землях ввел четырехполье. Сначала засеивали зерновыми культурами, а затем кормовыми растениями, такими как клевер или турнепс. Достаточно скоро все убедились, что плодородие таким образом не уменьшается, а восстанавливается. Уже не требовалось далеко ходить и выжигать новые участки. То есть совсем от этого не отказались, но лес-то хозяйский! Разрешение на вырубку не всегда просто заполучить. Клевер более питателен по сравнению с другими растениями, и поэтому на полях могут пастись больше коров и овец, которые вдобавок дают больше навоза, удобряя землю. В конце года поле, на котором пасся скот, засеивали зерновыми культурами, и в таких условиях они росли гораздо лучше. В результате удалось повысить урожайность и увеличить поголовье скота. Еще того лучше — удобряли землю, строя загон и держа в нем пару недель овец. Даже таскать навоз не надо. Тогда ее это не особо интересовало, однако пришло новое время. — У меня нет к тебе никаких претензий. Тимоти машинально протер лысину от уже хорошо заметной струйки пота с застывшим в напряжении лицом. — Ты честно служил нашему роду. Был предан отцу и дяде. Надеюсь, послужишь так же хорошо и в дальнейшем на своем нелегком посту. — Клянусь своей душой хранить верность и честно служить вам, леди Жаклин, — счастливо выдал Тимоти, рухнув на колени, — законному суверену Кнаута и его земель. Всеми силами защищать от предательских заговоров и любых действий, наносящих вред достоинству и имуществу лордства. Клянусь немедленно сообщить обо всех известных мне изменах и предательских заговорах, а также попытках совершить оные, ежели они направлены против леди и ее наследников и преемников. Клянусь честно исполнять свой долг, без хитростей, уловок и тайных замыслов. А нарушу его — не видать мне нового рождения или вечно гнуть спину рабом без надежды на освобождение. В следующей и последующих жизнях. Точно по стандарту, отметила Джеки. Ни разу не сбился. Еще бы и остальные столь же искренне склоняли шею. Или выполняли обещанное. — Ступай пока. — Госпожа, — поспешно сказал эконом, — я верю, ты не усмотришь в моих словах непочтения, но очень бы не хотелось недопонимания. Ваш отец не особо интересовался вопросами купли-продажи и при этом не давал мне соответствующих полномочий действовать самостоятельно. Некоторые сделки… — Он замялся. Сказать откровенно, проводил их старый хозяин себе в убыток, неизвестно, как дочь воспримет хулу на отца. — Я не собираюсь проверять каждую мелочь, но, естественно, ты предоставишь отчет о коммерческих предприятиях нашего хозяйства и в дальнейшем. Мм… скажем, раз в не делю или по требованию. Заодно и подскажешь подробности сделок и ответишь на мои наивные вопросы. — Да, госпожа! — Тимоти был доволен. Ему не станут связывать руки. — Но позвольте мне сказать, что я не думаю, что вы так уж просты. — Я рассчитываю на честность, — заявила Джеки, подавив смешок, — от моих ближайших помощников. Эконом должность важнейшая, и от тебя лесть без надобности. — Да, госпожа! — подтвердил он, недоумевая. — Ты можешь говорить открыто, — объяснила она, — не боясь обидной реакции или изгнания, пока держишь клятву и не воруешь. Может быть, я поступлю вопреки совету, потому что иногда решения принимаются не ради одной прибыли, но знать правду я должна, дабы не совершить ошибки. — Любой человек, как и дом, имеет четыре стены, — в своем вечном стиле обезличенного обращения подала голос Клодина, сидевшая все это время рядом молча и изображающая вязание носка на зиму. — Честь, долг, сила и богатство. Достаточно сломаться одной подпорке — и человек останется без головы, а дом без крыши. Честь и долг превышают на весах божественных и людских богатство, но без него и сила убывает. Вечный баланс. — Мне представляется, — согласилась Джеки, — для простого фема честь превыше всего, а вот сюзерену важнее всего блюсти долг перед предками, потомками и своими людьми. Только вслух об этом не говорят. Люди работают на меня, и мой долг защищать их и обеспечить нормальную жизнь. А без силы и денег этого не свершить. Все связано. Да! — крикнула она на стук в дверь. — Входи, Ники. — Я такой важный, — объявил, появляясь, тот со смешком, — что меня видно сквозь дверь. — Тебя слышно, — сказала Джеки, — об остальных докладывают. Один ты стучишь. Надеюсь, принес хорошие новости? — Для разнообразия — да. Минут через сорок здесь будет Энунд со своими людьми. Меня буквально сейчас известили. — Разрешите заняться делами, госпожа? — Да, Тимоти. Проследи за их устройством. — Ага! — довольно воскликнул Николас, едва дождавшись, пока дверь за новоназначенным экономом закроется. — Я могу наконец считать себя свободным от обязанностей и напиться. — Мне такие шутки не нравятся, — пробурчала Клодина. — Мама! Я совсем не шучу! Обязанности, обязанности, сколько же можно? Хочу спокойно отдохнуть. — Ну вот и дождалась честных слов в глаза, хозяйка наша. — А почему я должен стесняться? Зачем вот с ним, — он кивнул на дверь, — столь тянули, а? Он честно исполнял свои хозяйственные обязанности и ни во что не вмешивался. Он хочет своих сыновей пристроить в дом леди, и в этом главная идея. У нашего Тимоти при слове «политика» делаются судороги, а если и крадет, так сущую мелочь. Болезненно честный. — Не как ты? — Поклеп! — возмутился Николас. — Лишним куском хлеба попрекают! — К сожалению, — сказала Жаклин, прерывая неуместный спор, — тебе крупно не повезло. Придется еще послужить. Кстати, ты знаешь, что он пишет баллады? — Честное слово, в первый раз слышу. Дома у него семьдесят шесть томов по праву и сельскому хозяйству, но чтоб стихи? — Он искренне пожал плечами. — Еще и пьесы — мне Шарлотта говорила. Впрочем, не суть. Не о том совещание. — А это оно? — изумился Николас. — Молчу, молчу, — поспешно сказал на два недовольных взгляда. — Командующий и ловчий у меня имеется. Эконом отныне тоже. Писарем станет Клодина… — Благодарю, госпожа, — с чувством произнесла та. Должность личного писаря лорда была не только почетна, но еще и выгодна. Жалованье достаточно весомое. Но важнее другое: никто помимо него не имел права писать и посылать бумаги от лица лорда. Соответственно он всегда оказывался в курсе всех происшествий и мероприятий, являясь попутно членом ближнего круга советников. — Вот и напишешь для начала указ о назначении Ники командующим. Отныне в его обязанностях наблюдать за порядком и этикетом, следить за моей безопасностью, руководя охраной и рассматривая мелкие происшествия. — То есть я еще и судья? — нахмурился тот. — Чем это, собственно, отличается от моих предыдущих занятий, если не считать лишних забот? — Наличием официальной должности! — возмутилась Клодина. — Мама, — вкрадчиво сказал тот, — а тебе не приходит в голову, что непременно появятся желающие даже не намекнуть, а прямо заявить, что мы сильно большой вес набрали? Ты, я и даже Энунд в придачу. Все сплошь родичи вокруг Джеки собрались. — Вот его не стоит примешивать, — отрезала Клодина. — У него свой личный интерес. Мы не настолько близки и смотрим в разные стороны. — Это я знаю. Ты знаешь. Даже Джеки в курсе. Вот остальным сложно объяснить. Тем более что одно другому не мешает. Он тоже участвовал в налете и не заинтересован потерять свое место. Три из пяти основных должностей! Может, ну его, обойдусь без официальной бумаги? До сих пор нормально жили. — В данном случае я не спрашиваю мнения, — поставила его в известность Джеки. — Умный принимает новость, дурак стоит на своем, — ухмыльнувшись, процитировал Николас всем известную пословицу. — У меня и выбора нет. Не этих же понаехавших в нашей отвратительной ситуации ставить начальником охраны. Николас понимающе кивнул. Одно из первых мероприятий новой власти было стандартное требование явиться и принести присягу. Естественно, касалось это не мужиков, а потомственных фемов. На территории лордства проживало семьдесят три семьи, а на связанных вассальными и иными договорами еще пятьдесят одна фамилия. То есть по самым простым прикидкам более двухсот готовых к любым неожиданностям, получившим соответствующее обучение и вооруженных человек могли встать в строй по призыву лорда или леди. У них еще имелись вооруженные слуги, вторые и третьи сыновья. Армия вполне солидная для здешних чащоб. Фактически на сбор явилось лишь сорок семь человек. Они принесли присягу, но это были наиболее захудалые фамилии, находящиеся в прямой зависимости от Кнаутов. Нередко эти люди сами землю пахали, или деревни их находились на землях лордства. В результате лишь треть прибывших соответствовала требованием, обладала хорошим оружием и опытом тренировок или реальных боев. Слишком долго в здешних краях была тишина, и егеря неплохо справлялись с обязанностями, не пуская мелкие шайки на контролируемую территорию. Все остальные либо выжидали, либо смотрели на действия своих баронов. А те не торопились приносить присягу. Судя по слухам и сведениям от самых разных людей, интенсивно общались, вырабатывая общую стратегию, а вероятно, и союз. Он наверняка будет направлен в первую очередь против сюзерена. Четверо бывших дружинников, пришедших сюда еще с первым Кнаутом, судя по всему, нашли замечательный повод выйти из зависимости. Заставить их могло стоить большой крови, но и спускать неповиновение категорически нельзя. Это многих может ввести в искушение. Даже те, у кого прежде не было причин враждовать с Кнаутами, могут позариться на владения или доходы от них — кто из корысти, кто из честолюбия. — Кто-то из приехавших фемов должен быть шпионом, — нахмурившись, заявила Клодина. — Почему один? — удивился Николас. — Двух я уже нашел. — И?