— Да, господин. Подобрали, вылечили и отпустили, отобрав все ценности. — Все? — Ну это не из могилы, — поколебавшись, сознался Блор. — Они дали мне меч, кинжал и еще кое-что по мелочи. — Компенсировали. — Он гулко рассмеялся, перестав скрываться от окружающих и понижать голос. — Покажи. Меч покажи. Блор извлек клинок и почтительно протянул вперед. Отдавать Злюку в чужие руки абсолютно не хотелось. Неприятное ощущение, как будто чего-то очень важного лишаешься. Краем глаза он видел заинтересованные взгляды фем Клейна и остальных. Один нотариус прилежно трудился, выводя красивым почерком строчки. — Нет-нет, — не прикасаясь к стали, произнес Верховный Жрец, — нам запрещено брать в руки. Должен знать, раз уж в Храме воспитывался. Гм… настоящая собачья сталь. Твердость, вязкость и упругость одновременно. И обычный стальной клинок можно закалить до твердости булата, но он будет хрупким как стекло и разлетится в куски при первом же ударе. Имя есть? — Да, — односложно согласился Блор. — Не хочешь делиться. Твое дело. Что смотришь? — спросил с насмешкой. — Говори уж. Все одно выпытаю. — Для не берущего в руки оружия вы излишне хорошо разбираетесь. — Ну не всегда я был Верховным. А род мой много славных воинов дал. М-да… Высший сорт, с крупным сетчатым узором. Грунт у них как у тебя, темный с отливом. Не лучший из лучших — черный, однако не у каждого лорда такой есть. Даже не знаю, что тебе пожелать — продать поскорее… — Ни за что! — Ну тогда смотри в оба, а то подарок-то тоже отравленный. Мечтающие забрать встанут в очередь. Длинную. Значит, отобрали, говоришь, маску? — неожиданно переспросил. — Да, господин. — Ну, может, оно и к лучшему. Не знаю, как у фем Кнаута, а у тебя я бы тоже обязательно отнял. — Боюсь, и без вас бы нашлись… — Жадные? Нет, мальчик, дорогого оружия я требовать угрозами не стану. А вот магический артефакт — не для таких, как ты. Глупых, другой касты, не магов? — не понял Блор. Уточнять не стал. Весь разговор ему не нравился, и очень. Неизвестно, насколько он прозрачен для Верховного Жреца, а подробности о Доке или псоголовых лучше держать при себе. Не друг ему жрец, и не скрывает ни капли. Для такого он пыль и забава. — Кстати, они тебе говорили что-то про вещи из могилы? — Не так уж и просто объясняться языком жестов. Я половины не улавливал, даже если хотели нечто дать понять. Они сердились, но возлагали вину на фем Кнаута. — Да, да, — думая о чем-то своем, отозвался Жрец. — Кто ж еще. Он и затеял. Про псоголовых ты мне должен подробненько рассказать. К счастью, Блора избавило от необходимости отвечать появление возбужденных воинов, притащивших с собой очередного незнакомца. Ну очень парню не хотелось и в дальнейшем общаться со жрецом. Никаких добрых воспоминаний предыдущее знакомство не оставило, а этот, пожалуй, тоже достаточно неприятен. С какой стати делиться разными подробностями? Никаких благодеяний он пока от Верховного не наблюдал. Ну да, слегка слукавил, так не себе на пользу. Дойти до серьезного допроса — честно бы все рассказал. Ему и скрывать особо нечего. Свой долг выполнил с лихвой. Мог бы просто порвать кабалу и остаться на севере, не обязательно даже в горах. Мало, что ли, прямо советовали неглупые люди… — Уже у городской черты отловили, — гордый собой, поставил всех в известность Жоайе. — У него нашли. — И он передал Антону кошелек. Тот развязал шнурок и высыпал на ладонь десятка полтора золотых. — Еще и вор, — с презрением сказала Клодина. — Очень спешил, — подтвердил второй воин и пнул в бок ногой стоящего на коленях трясущегося дядьку. — И чем же я так сильно не угодила своему эконому? — недобро спросила Жаклин. Сейчас она совсем не смотрелась девчонкой в простеньком платье. В тоне зимняя стужа и крайне неприятное обещание. Тот принялся кланяться, взывать ко всем богам сразу, рыдать о семье и рассказывать о любви к госпоже, заливаясь слезами и соплями и утверждая: все не так и неправильно понято. Он честно служил и ни в чем не провинился. Зрелище было отвратительнейшим. — Давайте его железом прижжем, — предложил фем Клейн. — Он — фем, — хмуро возразил Антон. — Вот это? — с отвращением переспросил Клейн. — Закон есть закон, — задумчиво произнесла Жаклин. В жизни всякое бывает — это все в курсе, однако Некоторые вещи прилюдно делать не рекомендуется. Репутацию непоправимо испортишь. — Да, он это! — вконец напуганная, вскричала служанка. Ее явно можно было пытать: не из той касты. — Он мед самолично добавил! — А кто это видел? — нежданно деловитым тоном спросил эконом, на мгновение перестав рыдать. — А ты думаешь выкрутиться? — неприязненно спросила девушка. — Пытки — они разные бывают, — негромко сказала Клодина. — Может, мало на нем топтались? — С превеликим удовольствием! — вскричал Жоайе. Его тошнило и от трусливого поведения, и от явной подлости содеянного. Сделал — отвечай. Будто мало на свете вариантов. Кнутом и железом нельзя — так есть лишение пищи и каменный мешок. И уж засечь или забить до смерти пошедшего против воли хозяина ни в каких законах не запрещается. — По-моему, гораздо проще обратиться к присутствующему здесь и в высшей степени компетентному Верховному Жрецу, — сказала Жаклин, — да будет Храм наш стоять вечно, а вместе с ним и город наш. Клодина одобрительно кивнула. Сказано в лучших традициях. Именно так и выражаются правильно воспитанные леди. Уроки не пропали даром. — Зачем же так сложно? — изумился Верховный. — Конечно, я с большим удовольствием окажу маленькую услугу столь прелестной хозяйке. Даже денег не возьму. Просто отдайте мне его после. Эконом, услышав голос из дальнего угла, выкрутил шею, пытаясь рассмотреть оратора. Повернуться нормально ему не позволяли стоящие рядом охранники. Он явно Верховного раньше в комнате не видел и сейчас откровенно испугался. По штанам расплылось темное пятно. Ходили упорные слухи про опыты, которые Верховный Жрец ставил на живых людях. Не менее уверенно рассказывали, что свои яды он продавал, продемонстрировав покупателю действие на рабах или преступниках. Смерть якобы в результате применения снадобья оказывалась крайне мучительной. А хуже всего — что применял при этом еще и заклинания, лишая посмертия в любой форме. — Я скажу, — взвизгнул бывший управляющий с откровенным ужасом, — я все скажу! — Кто приказал, дал яд и сколько заплатил? — быстро спросила Жаклин. — Лорд Витри! «Даже сейчас он называет дядю лордом», — холодно подумала Джеки. — Но я бы никогда! Никогда! «И кто в такое поверит после случившегося?» — Я услышал про горевестника! Эти, — он показал за спину на воинов, — говорили про нотариуса и вообще о смерти лорда. «Он не виновен — его подтолкнули. Совсем совесть отсутствует». — Лорд Витри приказал следить и сообщать, если что-то изменится. «А я считала всех присутствующих в доме своими людьми. Не мешает внимательно разобраться со слугами. Поручить Клодине проверить, кто вдруг разбогател». — Это он, он во всем виноват, — страстно кричал эконом и опять разразился рыданиями, перемежаемыми просьбами о добросердечности и милости. — Он дал сосуд и приказал устранить госпожу. Слушать все это стало вконец противно. В правила этикета для каждого фема прочно входило уважать старших, ничем не запятнать честь семьи, не вести себя вызывающе, быть дисциплинированным, вежливым и аккуратным. Ну понятно, не каждый может позволить себе иметь безупречные манеры или одеваться со вкусом, но представить себе, скажем, Антона или этого… Блора, да даже Ники ползающим на коленях и вымаливающим жизнь… Нет, такого она вообразить не могла. Немыслимо. Умирать надо с достоинством. И женщине-фему не меньше мужчины. — Сколько? — буквально хлестнула она злостью. Эконом вздрогнул и замолчал. — Ну! Я не собираюсь ждать! — Место управляющего в Кнауте, — глухо ответил тот. — А золото откуда? Молчание и очередные всхлипывания. — По-моему, достаточно, — сказала Клодина. — Верховный? — Он не врет. Лорд Витри — виновен, но так допрашивать непозволительно. — Жрец был искренне возмущен. — Человек должен четко отвечать «да» и «нет» на правильно поставленные вопросы. Девочка моя, при случае загляните ко мне с простым визитом, я вам объясню, как правильно обращаться с преступниками, раз уж никто не удосужился заняться воспитанием. А то он не знает, мелькнуло в уме Джеки, чему положено учить девочек. Смотреть за домом да вышивать. Науками им чаще всего голову не забивали. — Если вы не собираетесь это так оставить, — жрец тонко улыбнулся, — а заодно вернуть себе принадлежащее по праву, придется многому научиться. И желательно скорее, мысленно потирая руки и сохраняя на лице невозмутимое выражение, приличествующее аристократу, подумал фем Клейн. Он всегда имеет возможность подсказать, но это было слишком явно и не вполне прилично. Навязчивость — вещь не слишком хорошая. Другое дело, если до правильной идеи дойдет сама. В конце концов, есть же у нее советники, искоса глядя на Антона, возмутился. Пора бы им рот открыть и произнести нужную фразу. — Я очень благодарна за предложение, — произнесла она вслух, широко раскрыв глаза и трепетно моргая. На домашних такое мало действовало, все они давно знали ее уловки, однако посторонние вечно умилялись, принимая за беспомощную и нуждающуюся в опеке дурочку. — Обязательно навещу вас, когда стану свободнее. Сейчас у нас мало времени, но мог быть еще кто-то столь же продажный в доме. — Я оставил Ники на воротах, — сообщил Антон. — А жену под замок, вместе с ребенком. Бросил семью и сбежал? Такому нет прощения!