Он в очередной раз поклонился и, не поворачиваясь, двинулся к двери, сделав давно напрашивающийся вывод: трактир принадлежит не тому писклявому. А про него уже в подробностях доложили. Глава 12 Храм Ренгвольт оказался все тем же парнишкой-проводником, а койка именно койкой. Деревянный топчан без признаков одеяла или подушки. Ничего нового. Засовываешь под голову свернутую рубаху, за неимением других вещей. Сверху накрываешься овчиной. Весь поход так и делал. И соседство знакомое. Вещей своих он уж точно не спутает. Неизвестно, как насчет денег, а мешки с одеждой зеларни побросали совершенно спокойно. Видать, не воруют. Или такому недоумку долго не жить, и вся округа об этом в курсе. — Чего еще изволите? — спросил мальчишка, убедившись в его раздумьях. — Женщину, новую одежду, выпить, дурман? Больных дурными болезнями нет, хозяйка следит. — Это от тебя лично или входит в цену, заплаченную постояльцем? Он рассмеялся, как делают, услышав замечательную шутку. — При трактире девок нет. Тут ежели сам сумеешь договориться. Пойдете искать по деревне на ночь глядя? Тут и без подсказки легко догадаться, чем может закончиться подобного рода приключение. Гулящие на дороге не валяются, разве вдовушка какая в солидном возрасте. Готовых себя продавать с голодухи вряд ли удастся обнаружить так просто. Дома зажиточные. А вот из любопытства — такое случается, но не открыто. Уж такие вещи Блор и без подсказок знал. — Что, и рабынь в доме не имеется? — Нет, — твердо сказал тот. — Рабов тоже. Все вольные, на договоре, или через кабалу. Блор внезапно понял, что первоначальная робость совсем для него не характерна. На публику играл. Тот еще парнишка, очень себе на уме. Вполне представим на его месте кое-кто из старых знакомых. Да и причины схожие. — Те черные охранники тоже кабальные? — Да. Хозяйка не любит держать возле себя людей подневольных. Блор посмотрел на пальцы с татуировкой молота и убедился в правильности мысли. Этот тоже. Скорее всего, за долги. Ремесленник, не купец. Да и говорит с заметным акцентом. Как бы не с запада. — А в чем разница? — спросил, уверенный в ответе. — Ты сможешь выкупиться. Она не станет требовать лишнего. А потом и свое дело открыть поможет. — За долю? Второй трактир? Одного мало? Или лавку? — Мир огромен, и компания имеет связи в других местах. Не надо ничего? — переспросил без особой надежды. — Я пойду. — Надо, — твердо сказал Блор. — Поболтать. Взгляд парнишки оказался достаточно красноречив. — Не приходилось до сих пор слышать о подобных извращениях, — прошептал с насмешкой в голосе, — ежели что, я не по этой части. Мальчика хотите? — А по шее? — Ну горцы с овцами могут, — изображая наивность, сказал тот, — все же лучше, чем с тварью бессловесной. Ежели по согласию и за плату. Попытка отскочить не удалась. Блор ухватил его за рубашку и звучно треснул «леща» в лоб. — Не станешь в будущем строить сильно умного? Я не горец и за такие подначки могу и больно сделать. — Да чего такого, — с досадой ответил Ренгвольт, потирая больное место и не пытаясь сбежать, — многие и не уловят подколку. Нормальное дело. Ты с запада? — Ранткур. — Не похож на тамошнего. — Еще раз дать по лбу? — Да-да, — поспешно согласился парнишка, — воин врать не станет. Чего надо-то? Я все могу достать, абсолютно все, но не за просто так. — У меня самого кабала еще не закончилась, — произнес доверительно Блор, — вот и интересно. Подробности. — В смысле? — Про хозяйку. Подробно. Кто, что, как. — Хм, — сказал он выразительно, показав пальцами известный жест. Своего не упустит. Блор выразительно продемонстрировал серебряную монету. — И это много, — произнес внушительно. — Наверняка каждая собака в курсе. — Им придется для лучшей разговорчивости пиво наливать али вино, — скорчив рожу, не согласился Ренгвольт. — Да и лучше я. — Все про всех знаешь. — А то! — Почему маг состоит в купеческой касте? — Право могущественного вести себя как угодно. — За такое, — пренебрежительно усмехнулся Блор, — я и «ногтя» не дам. Скажи еще — купила звание. Такое было вполне возможно. Любой свободный мог, имея деньги, записаться в торговцы. Требовалась сущая ерунда — предъявить императорским фискалам полторы тысячи больших золотых. Стоящий на две ступеньки выше обычного воина эрл получал со своих владений в год пятьсот-семьсот империалов. При большом желании накопить можно. Но вот зачем ему переходить в низшую касту и терять уважение соседей, даже накопив необходимую сумму и уплатив отнюдь не маленький налог? Разбогатевший до такой степени ремесленник становился известен всей провинции, и не факт, что нуждался в изменении статуса. Про крестьянина и речи быть не могло. Единственный шанс — выкопать на поле клад огромного размера. Но сохранить его у себя очень маловероятно. Достаточно окажется недовольных и желающих отобрать. — Она из потомственных торговцев. Куча контор в портовых городах. Обороты у семьи огромные. — Лично тебе известные. — Ну представить себе могу. «Север» далеко ходит. Двухмачтовая шхуна на пять тысяч пудов груза берет. Прямые паруса на фок-мачте. Ход не очень, зато экипаж восемь человек. Ну ты… Он уже перешел на «ты», отметил Блор, но возмущаться не стал. Не чувствовал он себя много старше, и неизвестно, у кого опыта жизни наберется заметнее. Правда, он наверняка разный, однако затем и вопросы задает, а не для показа норова. — …девятым будешь. Работу обеспечат. Ехидную улыбочку Блор проигнорировал. И так несложно догадаться: на новеньком поездят всласть. Вариантов все одно нет. — Капитан отсюда до Карунаса знает берега не хуже своей каюты. — Я не об этом спрашивал. Еще порасскажи мне о времени безопасного плавания. Я море видел и не хуже всяких трепачей в курсе, когда спокойно плавать — от восхода Плеяд до восхода Арктура. Хочешь заработать — болтай языком по делу! — Ну, — заметно поскучнев, сказал Ренгвольт, — не любят об этом говорить здесь, понимаешь? Блор покачал головой и показательно сунул «орла» в карман. — Иди отсюда и не морочь голову! — Лет двадцать назад сосватали госпожу за купеческого сына, — понизив голос, сказал мальчишка, — ну сам знаешь, как такое делается. Денежки к деньгам, старший приказал, и все! Блор невольно кивнул. Чего тут удивительного. Везде полностью и безропотно подчинялись младшие братья и незамужние сестры, жена, дети, внуки, племянники, а также домочадцы — прислуга и рабы. «Выйти из отцовской воли» было делом небывалым. — Она и жениха ни разу не видела, вообще из другого города. Ну а после свадьбы отправили сюда. То есть не совсем в здешний поселок. В предгорье. Ну как там было, я уж не знаю точно, но, судя по разговорам, удачно вышло. Хорошо жили. Дружно. Она место обустраивала, торговала с местными родами и дальними караванщиками, он с товарами мотался. Двое сыновей и дочка. Каждый год на каждый империал половина прибыли. Еще бы, подумал Блор. Опиумом торговать или шелком привозным — хороший навар можно иметь. — Тогда, — будто читая его мысли, но скорее всего, просто удачное совпадение, — сюда везли стеклянные изделия, хлеб, оливковое масло, краски для полотна, отсюда — железо, олово, табак, рабов, льняные ткани. Он закатил глаза от восхищения: — Я обязательно этим займусь. — Отсюда везут льняные ткани? — с расстановкой переспросил Блор. — Ты меня за кого принимаешь? — Правда, — отодвигаясь подальше в опасении поучить в ухо, воскликнул Ренгвольт, — ну не от наших соседей. Там дальше, за хребтами и Ямой, огромные плоскогорья и низины. Издалека везут, но зато такого больше нигде не производят. Легкие, прочные, почти прозрачные и ценятся на вес золота. Прямо так и продают — на одной чаше весов ткань, а во вторую монеты выкладывают, пока не уравняются.