Глава 10 Когда я закончил веселить спутницу рассказами о встречах с выжившими, и мы почти подошли к цели, звезды начали меркнуть — утро неминуемо близится. Мне кажется, или это была самая долгая ночь в моей жизни? По плотности событий так точно вне конкуренции. — Такое чувство, будто мы познакомились много лет назад, — хихикнула Даша. — Это все адреналин и нервы. — И почему Богиня не нашла мне красавчика-ровесника? — вздохнула Даша. — И почему она не нашла мне красивую няшу-стесняшу? — вздохнул я. — Всем вам только няшу-стесняшу и подавай, — фыркнула она. — У нас санитар был, твой ровесник, он что-то такое говорил… — задумалась и мерзко-гнусавым тоном процитировала. — «Люблю грустных женщин, они похожи на шлюх не так сильно, как веселые». Специально ему улыбалась как можно шире. — А нормальные санитары были? — спросил я. — Были, — ответила она и замолчала. Ясно, тему не развиваем. — Я тебе когда-нибудь все расскажу, — тихо пообещала она. — Мне все равно больше особо не о чем, — издала грустный смешок. — Мне что ли есть о чем? — пожал я плечами. — Ты-то здесь жил, — обвела она рукой окружающий мир. — В психушке побольше, — ухмыльнулась. — Работа-дом в основном, — конкретизировал я. — Но это несоизмеримо лучше, чем без личного пространства и с постоянным надзором. «Понимаю» здесь совсем не подходит, так что пусть будет «пытаюсь относиться с пониманием». — Ценю, — выдавила она улыбку. Не врет. Удобная штука этот детектор. А у нее еще и «внешний» есть, в виде моментальной божественной кары. — Неудобно быть цундере без возможности врать? — подколол я ее. — Угораздило в пожилого анимешника вляпаться, — грустно вздохнула она, просветлела и попросила. — Соври мне что-нибудь. — Больно поди будет, — поморщился я. — Зато тебе не придется ждать пятидесятого уровня, — указала она промеж своих миленьких мохнатых бровок. Вот «миленьких» и прочего уменьшительно-ласкательного нам не надо! По крайней мере пока. — Хорошая мотивация, — признал я. — Меня зовут Федор. По голове будто вломили бейсбольной битой, мир пошатнулся, в ушах загудело. — Гребаная Нефелия, — прогнусавил я, вытирая кровоточащий нос рукавом. — Правда не врал, — вздохнула девушка. — Уговор есть уговор, — повернулась ко мне лицом и вытянулась на цыпочки. Я дематериализовал топор, сымитировал закатывание рукавов — костюм так не умеет, хорошенько прицелился, Даша зажмурилась… — Ты что делаешь? — ледяным тоном спросил знакомый голос. Мы подпрыгнули, ощетинились оружием. — Я вас вижу, а вы меня — нет! — в голосе Лены добавилось самодовольства. — Сожгу-ка я вон ту подозрительную камеру, которая почему-то работает, — прицелился я огненным шаром в закрепленную под вывеской разгромленного ломбарда видеокамеру. — Не надо! — взмолилась Лена. — Это наш периметр безопасности. — Знакомься, — убрав фаерболл, указал я ладонью на спутницу. — Прекраснейшая Первожрица Богини Ночи, Святейшая Дарья. После паузы «заведующая постапокалиптическим детсадом» робко спросила: — Коллега Кати? Даша залилась краской, я заржал, увернулся от коварного клевца и спросил камеру: — Место для нас найдется? — Придется ехать стоя, — мощно расстроила нас девушка. — И я не прос… — не дав Даше оправдаться, я закрыл ей рот рукой и потащил к детскому саду. — Не делай так больше! — рявкнула она на меня, как только я ее отпустил. — Моя маленькая месть, — с улыбкой развел я руками. — По пустякам больше не буду, но если реально прижмет — сделаю. Годится? — Годится! — обиженно буркнула она. — И это — вместо щелбанов! — Договорились. — А еще ты сейчас применил легкое насилие над личностью, открыв окно Овертона для большего насилия в будущем, — менторским тоном просветила она меня. — Слишком плохо обо мне думаешь, — отмахнулся я. — Я вообще насилие не люблю — ни физическое, ни ментальное. — Напомни-ка какой у тебя уровень? — попыталась она меня подловить. — Хладнокровный процесс получения опыта насилием не считается. — А он хладнокровный? — хмыкнула она. — Жадность и азарт считаются? — спросил я. — По-моему только они и считаются — у нас девушка «лечилась», она о том как своих бывших травила с очень большим азартом рассказывала. — Значит не хладнокровный, — вздохнул я. — Антон, а ты… — она замялась. — Убивал живых? — закончил я за нее. — Да, — кивнула, она, уткнув глаза в землю. — Первым не нападал, а оценке пофигу — когда говорит «враг» он и есть «враг», — развел я руками. — Значит тот первый, который был сильнее тебя — ты говорил, что он был «игроком»… — Дело было так… — рассказал о схватке с Николаем. — Изобретательно, — хмыкнула она. — Пара домен у меня еще осталось, — похвастался я. — Отольешь мне ведерко? — попросила она. — При первой возможности, — пообещал я. Ёмкость раскаленного алюминия всегда пригодится. — А каково это… — она поводила руками в воздухе. — Неприятно, но я же защищался, — пожал я плечами. — Сам не нападал и не собираюсь — опыта не дают, а денег и трешового лута у меня и так полно. — Антон… — она остановилась. Остановился и я. — Оцени меня, — с теплой улыбкой попросила она. — Восемь из десяти, — послушно оценил я. — Ты все испортил, дурак! — обиженно буркнула она и пошла вперед, сжав руки в кулачки. — Вовсе и не испортил, — с улыбкой прошептал я, глядя на надпись над ее головой.